У нас нет ничего, кроме убеждений.




Наши ошибки - это творчество вселенной. Без нас она бы существовала по своим жёстким законам. Скукота.



Реальность - чистая субъективность без самого субъекта.




У эго нет правил… совсем… От торжества - в выгадывания. От выгадываний - в отчаяние. От отчаяния – в мелкие фантазии. От них – в принятии решений, основанных на страхе. Желания иметь, властвовать, манипулировать. Это верчение не может остановиться. Это то, чем мы являемся, а умирать мы не хотим.





Мы все ползаем под, местами грязным, оценочным покрывалом. Кто-то ползёт под грязным местом кругами, кто-то лавирует по незагрязнённым местам. Это неважно. Мы привыкли грязь приписывать себе, карме или дьяволу, а чистые места – Богу. Нет. Мы, просто, все под покрывалом. Может, вылезти?




Вся материя создана из крупиц времени. В каждой крупице – вечность, которую можно раздробить на бесконечное число вечностей. Не успевая за временем, мы пользуемся только его шелухой в виде стареющих предметов.




Маккена сказал, что он убивает время пока время не убьет его. В его слое мироздания нечем заняться. В мире дхарм скучать не приходиться. Само мироздание летит, как звездолёт. Отдушина от ежемоментных событий заключается в том, что некому пухнуть от накатывания информации.




Вы готовы умереть за просветление? Если нет, то мои слова для вас бессмысленны.




Боль – это страх тела, души и ещё невесть чего. Если никто не боится, то не бывает плохих ситуаций. Это непривычно, но всё происходящее хорошо и правильно.





Если что-то отличается от безразмерной точки, то это структура или объём. То, что имеет размер - протяжённость, то есть время. Если что-то есть, то это время в виде формы.
Нас родили, и сформировали у нас такое восприятие, при котором мы пользуемся миром, а мир пользуется нами. Можно сказать, что нас родили в поток чужого времени. Можно ли создать своё время, и нужно ли это делать? Пока мы отдельны от мироздания, наверное, нужно. Когда мы станем самим мирозданием, чужое время станет нашим.





Как ЭТО себя выражает в нашем лице? ЕМУ всё равно, что в нас есть - своё - или чужое. Оно вспыхивает всей своей сущностью, и ЕМУ безразлично, что мы считаем своим потому, что и наше, и чужое в нас – его части.




Эго уклоняется в превознесение или в неполноценность. Оно избегает ровности со всем внешним для своей отдельности.





Немые вспышки, части слов, бессмысленность мыслей - всё имитирует единое, как будто бы при отсутствии протяжённости что-то может быть чем-то. Не существует ни пустоты, ни наполненности. Только ненаправленная любовь позволяет войти в это нечеловеческое безумство без ужаса. Только она позволяет принять гармонию другого порядка. Гармонию, которая обходится без видящего её человека.




Мёртвые тела становятся частью окружающего. Мёртвое я, которое функционирует, так же является часть окружающего.



У меня нет хорошего и плохого. У меня есть любовь и её отсутствие. Это просто разное восприятие. Без любви я фрагментирован, и разные куски меня хотят завоевать первенство контроля над миром. В быту это называется раздражительностью.




Пресечение любого процесса является обратной стороной гармонии развития процессов. Это совершенство другого порядка, когда пресечение и движение – только части единого механизма.
От Тибета до адвайты – все говорят о непрерывности естественного состояния сознания. Считаю это ошибкой. В многослойном мироздании практически никто не знает, что такое мир дхарм в буквальном смысле, а не переиначенный трактовкой махаяны. Просветлённые не знают предельный мир, а, как сказал Джедд Маккена, гусеницы не могут быть экспертами бабочек.




Ложными оценками мы смотрим на ложные оценки других. Люди пытаются свою ошибочность заменить ошибочностью большинства. Ложь невозможно улучшить. Начинать нужно не с любви, а со смерти. Вот истинный стимул осознания того, что здесь сейчас происходит. Только когда подкопаешь фундамент, только тогда могут обрушиться мармеладно-кремовые ахи просветлённого милосердия. Прекратите себе врать, и этого будет достаточно для эффективного старта.



В новом качестве сознания мы хотим иметь хорошую сторону двойственности. Хотим хорошее натянуть на хорошее и плохое. Неважно, как умно это называется: сублимация или трансформация. Когда мы не в том месте – всё это – потребительские мотивы.




Чтобы влиять на сон реальности нужно самому стать частью этого сна. Если ты материален, значит, и всё материально.



Любовь начинается тогда когда кончается страх неотвратимости смерти.



Если человек не боится мнения окружающих или ответственности за решение рискованных проблем, то боязнь другого человека при взаимодействии с социумом видится им, как занимательная сцена из пьесы жизни. В нем нет жалости. Это ни хорошо, ни плохо. Жалость к окружающим – это проекция жалости к себе.
Закрытость людей, которая выглядит как равнодушие, не имеет к вышесказанному никакого отношения. Равнодушных людей переполняет жалость к себе, и они боятся смотреть в сторону горя, так как для них это невыносимо. Такие люди умертвили в себе участки сознания, приносящие им дискомфорт. Они заблокировали в себе видение мира целиком. Тем самым, они обрекли себя на бег по кругу. Наработав в себе слепые пятна, такие люди никогда не смогут понять, кем они могли бы стать. Жалость разрушительна.




Человеческое тело кажется тяжёлым потому, что на него действует гравитация. В невесомости оно ведёт себя адекватно своему количеству энергии. В гравитации тело не тяжелое: оно играет свой образ в общей картине мира.



О каких «здесь и сейчас» может идти речь, когда человек плавает в объёмах образов? «Здесь», в каком объёме? «Сейчас», в каком созданном времени?
Мы во времени и пространстве. Не надо себе врать о созерцании. Актёры, которые верят, что они зрители, могут обмануть только себя. Это создание двойственности.