Резюмировал нескончаемые духовно-поэтические стансы Рамалинги.

Я всегда размышляю о высшей великой милости.
Рамалинга

Милость беспредельного в том, что оно показывает ограниченному, что ограниченность – это неправда, и никогда не было того, кто считает себя ограниченностью, а было только беспредельное.
Через любовь Оно делает отказ от себя в небытие нестрашным.
Замещение самоузнааемости безостановочным обновлением.





На выборах одни кандидаты снимают свои кандидатуры в пользу лидеров своей партии. В нашей жизни мы можем снять свою ограниченность в пользу беспредельности. Но каждый в ужасе от такой перспективы. Бьёт себя, как бабуин, в грудь и орёт: "Я есмь"!!!, пытаясь себя улучшить.




За свои полвека я нашёл для себя, путём исключения, универсальную медитацию. Медитация эта – просто самоотдача себя окружающему пространству - тому, что видишь. Конечно, можно сказать о том, что это слияние внутреннего с внешним, о «самозабытьи в Дао» и прочие умности, но, в сконечном итоге, это просто самоотдача себя внешему миру, который под руками.
В данном процессе личность перестаёт быть охранным панцирем и отдаётся вовне в виде фрагментов оценочных спаек зажимов из прожитой жизни, каковыми они и являются. Можно сказать, что это випассана и дзогченовское самоосвобождение одновременно. Випассана потому, что в ней, как в самоотдаче есть техники внимания на слияние со стихиями и внешними объектами. Самоосвобождение потому, что внутренний мир мы отдаём таким, каким он является – без преобразований и перетасовок. Личность не удерживается, а становится частью окружающего мира.
Это на столько примитивно, что становится панацеей для лентяев таких, как я. Не важно, прерывается самоотдача фантазиями или нет – эффект изменения восприятия гарантирован, так как фантазии тоже отдаются вместе с остальным содержимым. Результат при самоотдачи – только вопрос времени.





Начал новую книгу. Выкладываю введение, пока не связан договором, как в "Древо времён".

Над адвайтой

Просто стой - и пусть ОНО играет в движение.

Введение

В своей книге «Древо времён» мне хотелось показать структуру сознания человека и на примерах проиллюстрировать несостоятельность стереотипов, которыми люди руководствуются по отношению к себе. Надеюсь, что мне это удалось сделать.
Но существуют стереотипы альтернативного отношения к себе. Они состоят из следов произведений и выступлений талантливых писателей-эзотериков и мистиков. Эти люди описывают нетрадиционное восприятие себя и мира и указывают пути к счастью. Люди, которых не устраивает их теперешнее состояние, начинают работать над собой в соответствии с предписаниями лидеров уже нашедших рай. Ищущим ясна цель, к которой они идут.
Все понятия бытового мира являются частью данного мира. Как можно, следуя этим понятиям, выйти из быта? Они, ведь, и есть быт. Слова «свобода», «любовь», «доброта» загораживают собой свободу, любовь и доброту.
Во времена следования исконным традициям культур, в которых проживали люди, никому не приходило в голову опровергать эти традиции из-за личных побуждений. Было проще подстроить традицию под себя, чем переосмысливать всю картину мироздания целиком. Сегодня, в век искусственных носителей информации, мы сравниваем модели мироописаний так же, как меню в кафе. В этом, принципиальная разница между традиционным подходом к самореализации и сегодняшним днём.
Слыша одни и те же слова в разных традициях, человек считает, что эти традиции говорят об одном и том же. Это главное заблуждение.

На нас в детстве навалились гомо сапиенсы и заставили видеть мир ограниченным способом. Медитативные техники, как раз, и служат инструментами для подцепливания такого ограниченного щита восприятия с тем, чтобы из-за него увидеть что-то ещё.
Мироздание многослойно, и это главная мысль, которую я хочу донести. Медитативные техники выносят человека в разные слои мироздания из-под щита телесной выживаемости.
Например, я вижу нетленные мощи в православии, но не понимаю, как это может происходить при элементарном непонимании того, что гордыня – реакция на страх небытия, а не корень зла. В православии небытия нет, и, поэтому, причинно-следственная связь между гордыней и страхом небытия отсутствует. Тем не менее, физические факты самореализации существуют. Ещё один пример: В традиции, описанной Кастанедой, «атеистическая» смерть существует, а в арийских культурах, она заменена цепью перерождений. Самореализация вместе с телом есть, как у одних, так и у других.
Создаётся впечатление, что нет неправильных взглядов, а есть недостаточная степень убежденности.

1

В своей прежней книге я сказал, что не знаком с тхеравадой. Времена изменились. Появились новые переводы.

Дэниел П. Браун (Daniel P. Brown) — директор Центра интегративной психотерапии (Ньютон, штат Массачуссетс, США)

«Поскольку в старом буддизме — буддизме тхеравады — вы можете найти хороший пример этого в стадиях практики, которые назывались «путём очищения», или висуддхи-магга. Это великое описание стадий медитации в буддизме тхеравады. И в нём есть особенный уровень глубокой концентрации, или самадхи, в котором всё пульсирует, подобно свету стробоскопа. И если вы продолжаете его созерцать [открывает и закрывает пальцы правой руки, показывая пульсацию], то есть тенденция смотреть скорее на исчезновение, а не на возникновение каждой из этих пульсаций, или мгновений ума. И спустя некоторое время всё начинает распадаться. Все базовые элементы ума растворяются и распадаются. Это называется бунганьяна (бханга-ньяна), или «переживание растворения». Это не очень приятное переживание. Иногда оно сопровождается огромным страхом или отвращением. Но одна из вещей, которые происходят, заключается в следующем: в этом опыте вы начинаете видеть, что есть сознавание, которое не связано со всеми активными проявлениями ума. Сознавание как бы пронизывает и насыщает всё это. И это становится моментом, когда можно по-настоящему всмотреться в природу самого сознавания как такового. Что, в свою очередь, откроет разновидность постижения этого великого океана сознавания, в которое каким-то образом более не вмешиваются всевозможные формы активности, которые распадаются. Это позволяет проще его увидеть.
Пришедший махаянист Нагарджуна сказал нечто вроде следующего: «Если вы начнёте смотреть на это… когда вещи начинают своё существование, они в действительности не начинают существовать по той причине, что они уже здесь. И когда они, как кажется, прекращают своё существование, они, на самом деле, не прекращают существование, потому что они остаются здесь. Тогда, если вы на это посмотрите таким забавным образом, начинает происходить то, что вы начинаете видеть, что идея, что вещи приходят и уходят во времени, есть всего лишь ещё одна идея. Это ещё одна конструкция ума».

Ну вот, дело проясняется: тхеравадины не научились работать с нечеловеческой любовью, а Нагарджуна не был в данном слое мироздания, раз оперирует терминами протяжённости. В предельном слое не существует «здесь» потому, что не существует вас.
На волне вышеизложенной цитаты о любви можно сказать так: это время-пространство-движение-вещество в допроявленом состоянии. То есть, форма в доразвёрнутом состоянии. Хотя, на самом, деле движения нет из-за пресекающей пульсации небытия этого слоя.
Любовь оказывает неимоверное давление. Возможно, об этом Хуан Матус говорил как о давлении бесконечности. Христиане исихасты тоже знакомы с этим состоянием, так как практикуют нечеловеческую любовь. Только такое давление не имеет веса, и бессмысленно воспринимать данное слово в буквальном значении.
Главное в устройстве предельного слоя – чередование присутствия и отсутствия. Давайте продолжим называть данный слой, как в книге «Древо времён» кшаникавада. Это чередование делает всё относительным и настолько нечеловечески свободным, что в этом нет никаких узнаваний. Вы за жизнь умерли неисчеслимое количество раз. Пока вы начинаете думать – вы покойник чуть меньшее количество раз. Небытиём пресекается всё. Ситуация забавная, но смеяться не получается, так как покойники смеются только в сказках. Остаётся лёгкость. Мы никогда её не испытывали на сто процентов. Думаю, что и космонавты в невесомости тоже не были полностью знакомы с ней из-за внутреннего давления тела.
Любовь давит, вы разлепливаетесь изнутри и больше не на кого давить. И тогда оказывается, что не существует никакой свёрнутости и развёрнутости.
Структура гоминиды не в состоянии набрать скорость вспыхивающих моментов, и понять, что она исчезает и опять появляется непередаваемое количество раз. Но, вне зависимости от гоминидной структуры, мы – часть данного процесса, что-то в нас без нашего ведома осознаёт это, и мы начинаем склеивать в идеи полотно, делая из него замысловатый ком. Потом ужасаемся от непонятности конструкции такого кома.
Всё проще - нас бомбардируют дыры отсутствия, которые мы не в состоянии увидеть. Отсюда такая загадочная доразвёрнутость любви. Термин «доразвёрнутая» правильный: ведь он сменяется каждый раз вспышкой беспредельности. Для нашего непонимающего ума «любовь» означает целостную проявленность, а «доразвёрнутость» - отсутствие. И самое главное – термин «доразвёрнутость» почти не внушает страх.

Хинаяна в современной версии тхеравады – единственный путь, на сколько я знаю, который может вывести на предельный слой мироздания. Но современные тхеравадины не понимают ценность оставленного им в наследство опыта.




Ум как воплощение реальности – неправильная реальность. Понимание того, что правильности быть не может, и ум – это ненужный инструмент, действительно делает ум воплощением безумной настоящей реальности. Это, как фейерверк, приписывающий себе логику, который не видит своего блеска.


Болезнь – ощущения неприятные, но субъективные. Если хватает сил это увидеть, то можно, так же, увидеть, что мы являемся в больном состоянии частью движущегося проявленного великолепия всеобщего. Выйти на дзогченовское «самоосвобождение».