Мы бережём свою отдельность. Нам нравятся друзья, нравиться ходить в гости, делиться новостями. Тем не менее, у каждого есть территория, на которой он может расслабиться.
В армии было странное время. Ничего своего – сплошная казёнщина с соответствующей недопустимостью личных желаний. То ли, непривычное положение вещей, то ли, моё исходное целостное восприятие мира давало себя знать, но везде, где бы я ни находился, я ощущал себя как дома. Было холодно, ветрено, сыро: всё равно, как у Антуана де Сент-Экзюпери, это была «Планета людей». И дело не в том, что люди правили этой планетой, а в том, что на этой планете был уголок, где могли тебя принять. Я, почему-то, в этом не сомневался. Запрокинув голову вверх, постепенно опускал её вниз, и видел приблизительно одинаковые растения и избы в разных уголках страны. Значит, в целом, всё росло в нужном направлении. Ощущение «домашности» посещало меня и после армии. Когда я начинал принадлежать окружающему миру, то тогда и возникала эта «домашность». Это не субъективное ощущение. Вошёл в квартиру – половина незнакомых лиц. «Какой домашний», услышал я. Никто не изменил выражение лица, не принял позы, которая должна была что-то означать. Все, как жили, так и продолжали жить.
Этот мир несовершенен – спору нет, но в него, как матрёшки входят другие миры. Наш линейный мир – нисколько не линейный. Предопределены все точки событий при тех, или иных действиях. В половине случаев это происходит по причине фиксированности действий людей: они в одних и тех же обстоятельствах поступают одинаково. Вторая часть – болезни. У сына изменилось мировосприятие, и через неделю у него удалили аппендицит. Говорит, что дело не в этом, а в невозможности сдвинуть внешние обстоятельства. У него и раньше был пласт жизни, который он не мог сдвинуть по возрасту (он подросток), но данное положение вещей не давало такого физиологического застоя энергии. Вероятно, сыграло роль, как переход на новое восприятие, так и жизненные неувязки, которые подтолкнули организм к сценарию болезни.
В 1998 году я написал статью под названием «Кость в горле Будды». В ней мной была сделана попытка показать работу психики «нормального» человека. В статье говорилось о том, что человеком присваиваются авторитетные мнения, и, в дальнейшем, человек начинает оценивать жизнь с позиции личной силы, выраженной в системе координат, несущих пользу для выживания. Данная плоскость мировосприятия является достаточной для того, чтобы сохранить себя как вид в ряду других видов планеты. При условии неудовлетворённости человека данным положением вещей, вступает в силу осознаваемость механизма работы сознания. Говоря коротко, человек, в результате, оказывается не тем существом, за которого он себя принимал. Дело в том, что меняются все оценочные критерии.
Недавно, благодаря опыту, выяснил, что дело обстоит ещё проще: вместо кастанедовского пересмотра и безоценочного наблюдения можно вскрывать каждый оценочный объём, как консервную банку. Возможно, на Тибете данному процессу дано название «самоосвобождение». Сознание проявляется в виде личностных форм и лопается как мыльные пузыри. Не важна начальная конфигурация, так как окончание процесса приблизительно одно и то же. При кажущейся простоте, в данном процессе есть один нюанс: нужно быть готовым перестать себя воспринимать в старом образе. Образы себя «лопаются» так же, как и всё остальное. В процессе жизни мы привыкли что-то на что-то менять. Менять работу, местоположение, окружение людей. Здесь же, всё только отнимается. Отнимается узнаваемость и привычность. А именно они делают нас отдельными. При нашем решении быть отдельным, в новом качестве сознания не будет для нас никакого прока. Реальность самодостаточна и без нас, и только наше решение способно повлиять на переход в новое качество. Мне кажется, что именно поэтому так много информации об эзотерических путешествиях, иерархиях и пришельцах: мы просто хотим быть собой и что-то иметь. Насколько знаю механику сознания, так не получится. Сначала самоотдача – в самом прямом смысле. С другой стороны, нам нечего терять. Сейчас уже понятно, что меняется сам космос. Сколько можно перескакивать с узнаваемости на узнаваемость? Можно длить напряжение отдельности и наращивать личную силу. Сколько?
Негорячее «кипение мозгов» - простейшая вещь: происходит естественный энергообмен и мы ему не мешаем. Тут фокус в том, чтобы не разделять нужные и ненужные элементы. В печь бросается всё: правильное, неправильное, полезное и вредное. В конечном итоге, всё это - элементы образов себя. Например, мы с детства привыкли скрывать свою кажущуюся неполноценность. Маршрут данной энергии настолько выверен внутри личности, что открыть выход данному сгустку сознания даже не приходит в голову. Тотальная самоотдача лишает нас узнаваемости. Нам некогда себя узнавать в процессе высвобождения сознания из объёмов личности. Я не вижу более подходящего слова, чем «самоотдача», которое характеризует вовлечённость нашего внимания в описанный энергообмен. Можно что-то не отдать, но что из этого получится? Искусственная приостановка процесса. Зачем тогда вообще всё затевать? Повторяю, полная неразборчивость. Никакой избирательности. Никакого придерживания. Эта готовность к смерти и есть любовь потому, что она обнимает всё. Исчезают любые формы повторяемости, которые мы трактуем как свою отдельность. У нас не может не получиться, и вот почему: неверие в новое – это вера в привычное. Из этой двойственности невозможно выскочить. Можно только увидеть данную дилемму целиком и заняться делом: отдаванием привычного. Отупение от усталости устраняется пониманием привычности такого состояния. Данное состояние отпускается на волю, как и всё остальное.


Шесть способов освобождения.
- Внешние объекты в самый момент их появления освобождены в самом появлении, как лёд, тающий в воде.
- Внутренняя способность к распознаванию в самый момент её распознавания освобождена в самом распознавании как возникающие в воде пузыри.
- Две промежуточные мысли в самый момент их движения освобождены в самих движениях, как молния в небе.
-Звуки, обозначения и имена в самый момент их звучания освобождены в самом акте обозначения, как звуки эха.
-Теории о восприятии в самый момент их высказывания освобождены в самом высказывании, как исчезающие в небе радуги.
- Результаты практики в самый момент их достижения освобождены в самом достижении, как желания,
исполненные волшебной драгоценностью.

Лонгчен Рабджам