Она целовала его, целовала. Раздевшись, под полной луной танцевала. 
Глазами манила, призывно смеялась, и тела его словно ветер касалась. 
Любила его, как свободу и кошек. И яркое лето сжимала в ладошках. 
Он ей говорил: «Ты на ведьму похожа», она соглашалась: «Немножко, возможно». 
И шлепая в ливень по солнечным лужам, шептала, кричала: «Он нужен мне! Нужен!» 
Меняла рубли на его крупный почерк. Под вечер сжималась в уютный клубочек. 
Он ей говорил: «Признавайся, ты кошка?». Она соглашалась: «Возможно, немножко». 
Закатом алела, вьюном обвивалась, цветочной пыльцой по утрам умывалась. 
Из сказок и снов собирала букеты. Он ей говорил: «Нет, ты все-таки ведьма». 
Вздыхала: «Ты знаешь, в полете, бывает, что ведьма дорогу домой забывает, 
И погибает на лунной дорожке... Тогда вместо ведьмы рождается кошка». 
И вновь целовала его, целовала, по капельке сердце его выпивала. 
Пила его нежность, а силу вливала, пространство и мысли его заполняла. 
И он в ней тонул, словно в море глубоком, и как-то подумал: «Тебя очень много». 
Он только подумал: «Исчезни, изыди. Мне воздуха мало. Мне солнца не видно!» 
Она подоткнула под ним одеяло. Шагнула в свет лунный. Как тень. И пропала. 
Он утром проснулся и к ней потянулся, но глади пустынно-простынной коснулся. 
Он вспомнил и вздрогнул, глазам не поверил, весь день караулил и окна и двери. 
Шептал заклинаньем, молился: «Вернись! Мне солнца не нужно! В тебе моя жизнь!» 

А ночью увидел, как с лунной дорожки, на крышу запрыгнула серая кошка. 

Александрит Мина