Информация для потомства:

Незаметно для широкой публики происходит сворачивание российских энергетических проектов за рубежом. Из-за санкций введенных в октябре, ЛУКОЙЛ планирует продать весь портфель зарубежных активов — более 100 дочерних компаний в 50 странах. Под распродажу попадают НПЗ в Болгарии, Румынии и доля в нидерландском заводе, крупнейшее в мире месторождение Западная Курна-2 в Ираке, проекты в Азербайджане, Казахстане, Узбекистане, Мексике, Египте, а также сеть из нескольких тысяч АЗС по всему миру.

Газпром нефть в ноябре 2025 года согласилась выйти из сербской NIS (Naftna industrija Srbije) — крупнейшей энергетической компании Сербии с современным НПЗ в Панчево и сетью из 480 АЗС на Балканах. Под санкциями также активы в Средней Азии. Роснефть столкнулась с аналогичным давлением. Германия рассматривает национализацию принадлежащих Роснефти долей в трех немецких НПЗ.

Остаются пока у Роснефти огромный НПЗ Nayara energy в Индии, наверняка его судьба будет обсуждаться на встрече Путина и Моди. Добыча в Венесуэле – тут вы понимаете. Плюс проекты Мозамбике и Вьетнаме – их перспективы туманны. У Газпромнефти в Ираке остаётся добыча, пока на ней не фокусируются.

Зарубежные проекты в общей добыче российских компаний составляют небольшой процент. У ЛУКОЙЛа это 6,4% от общего объема. У Роснефти и Газпромнефти ещё меньше. Всего зарубежная добыча это пару процентов общей добычи российских компаний. Но потеря этих активов важна с точки зрения нескольких стратегических факторов.

Во-первых, финансовые потери от вынужденной распродажи. Продажа под давлением санкций означает заниженную цену или риск прямой национализации, как это планирует Болгария с НПЗ в Бургасе.

Во-вторых, теряется географическая диверсификация. Можно было не тянуть нефть в Индию из России, перекинуть ее из Ирака. Месторождения в Ираке, Казахстане, на шельфе Вьетнама и Мозамбика обладают в перспективе большими запасами и страховали от зависимости только от российской нефти. Западная Курна-2 планировалась к выходу на добычу 800 тысяч баррелей в сутки. Это половина всей нынешней добычи LUKOILа.

В-третьих, исчезают валютные поступления и доступ к технологиям. Зарубежные проекты позволяли работать с западными компаниями, обмениваться опытом разработки сложных месторождений.

В-четвертых, рушится репутация глобального энергетического игрока. Российские компании позиционировали себя как международные корпорации, способные конкурировать с ExxonMobil или Shell. Вокруг каждого зарубежного актива формировалась целая система влияния — лояльные подрядчики, тысячи сотрудников, чиновники, которые продвигали российские интересы. Специалисты по работе в сложных местах, которых называют антропологами или социологами. Теперь эти компании превращаются в региональных поставщиков, ориентированных исключительно на азиатские рынки.

В-пятых, уходит инфраструктура переработки нефти и сбыта в Европе. НПЗ в Болгарии, Румынии, Нидерландах и сети АЗС давали прямой доступ к европейским потребителям и маржу на переработке. Теперь Россия будет продавать сыоую нефть со скидкой азиатским покупателям, теряя добавленную стоимость.

В-шестых, возможность восстановления в будущем закрывается. После этой волны санкций российским компаниям будет крайне сложно возвращаться на зарубежные рынки даже при изменении политической конъюнктуры.