Сведения со второго этажа, где шли переговоры, на первый, где ждали мы, поступали отрывочные. Вот кто-то оттуда с сочувствием интересовался, есть ли у нас спальники. Потом выяснилось, что решили объявить небольшой перерыв. Он оказался и правда небольшим, и переговоры возобновились с новой силой и, видимо, страстью.
Примерно так же больше десяти лет назад мы ждали в столице Белоруссии, когда были в конце концов подписаны Минские соглашения. Только тогда ждали 16 часов.
Становилось тревожно
Еще минут через десять в гостиной, где обычно дают интервью по итогам переговоров министр иностранных дел Сергей Лавров (его на переговорах не было) и президент Владимир Путин (ОН БЫЛ), о том, что происходило, рассказывал помощник президента Юрий Ушаков. — Мы прошлись по документам, которые американцы какое-то время назад передали в Москву,— продолжал Юрий Ушаков.— Прошлись по этим документам. Мы не обсуждали конкретные формулировки, конкретные американские предложения, а обсуждали суть того, что заложено в эти американские документы. С чем-то мы могли согласиться, и президент это подтвердил своим собеседникам. Что-то у нас вызвало критику, и президент тоже не скрывал наше критическое и даже отрицательное отношение к ряду предложений

Уж очень президенту хотелось получить прекращение сокращения скидок
— Обсуждались конкретно территориальные проблемы,— не ожидая вопроса, продолжил Юрий Ушаков,— без которых мы не видим разрешения кризиса
— Конечно же, обсуждались огромные перспективы будущего экономического взаимодействия двух стран. Кстати, об этом много и раньше говорилось на предыдущих встречах, но сейчас было подчеркнуто, что нужно как-то уже, если мы хотим действительно сотрудничать, и для этого огромные возможности есть, то нужно уже проявить реальное стремление к этому, как в Москве, так и в Вашингтоне!

И чем дольше говорил Юрий Ушаков, тем понятнее становилось, что, кажется, радоваться нечему.
— Планируется ли следующая встреча Владимира Путина и Дональда Трампа? — спросили его.
-- Нет, пока точно не планируется.
Может быть, найден какой-то компромиссный вариант? — спросил я все-таки.

Накануне в Бишкеке я спрашивал у Владимира Путина об этом, и можно было понять, что никакого компромисса быть, по его мнению, не может: он считает, что Донбасс должен быть полностью освобожден от украинских войск, то есть они должны уйти с 20% оставшейся территории, или просто освобожден. Украинская сторона так не считает. Она считает, что самостоятельно выйти из Донбасса было бы позором и капитуляцией. И даже можно согласиться. И даже Владимир Путин, надо полагать, согласится. Поэтому в том числе и настаивает.

— Пока еще компромиссного варианта найдено не было,— добавил Юрий Ушаков,— но некоторые американские наработки выглядят более-менее приемлемо. Однако их нужно обсуждать.
— Они уже не поедут в Киев? — уточнил я.
— Они не обещали нам, что поедут в Киев,— заверил Юрий Ушаков,— а обещали, что вернутся домой, в родной Вашингтон.
Но тем не менее он продолжил:
— Вначале был один вариант, потом этот вариант был доработан. И появились вместо одного документа четыре. Дальше я не могу сказать
— Как вы считаете, по итогам ваших переговоров мы стали ближе к миру или дальше?
— Не дальше — это точно,— не сразу ответил Юрий Ушаков.— Не дальше — это точно.