Это цитата сообщения ФИЛИНТЕЛЛЕКТ Оригинальное сообщение

Ах, хорошо как...

День рождения Сергея Есенина

Анна Снегина

.....Но вот и Криуша...

     Три года
     Не зрел я знакомых крыш.
     Сиреневая погода
     Сиренью обрызгала тишь.
     Не слышно собачьего лая,
     Здесь нечего, видно, стеречь -
     У каждого хата гнилая,
     А в хате ухваты да печь.
     Гляжу, на крыльце у Прона
     Горластый мужицкий галдеж.
     Толкуют о новых законах,
     О ценах на скот и рожь.
     "Здорово, друзья!"
     "Э, охотник!
     Здорово, здорово!
     Садись!
     Послушай-ка ты, беззаботник,
     Про нашу крестьянскую жисть.
     Что нового в Питере слышно?
     С министрами, чай, ведь знаком?
     Недаром, едрит твою в дышло,
     Воспитан ты был кулаком.
     Но все ж мы тебя не порочим.
     Ты - свойский, мужицкий, наш,
     Бахвалишься славой не очень
     И сердце свое не продашь.
     Бывал ты к нам зорким и рьяным,
     Себя вынимал на испод...
     Скажи:
     Отойдут ли крестьянам
     Без выкупа пашни господ?
     Кричат нам,
     Что землю не троньте,
     Еще не настал, мол, миг.
     За что же тогда на фронте
     Мы губим себя и других?"

     И каждый с улыбкой угрюмой
     Смотрел мне в лицо и в глаза,
     А я, отягченный думой,
     Не мог ничего сказать.
     Дрожали, качались ступени,
     Но помню
     Под звон головы:
     "Скажи,
     Кто такое Ленин?"
     Я тихо ответил:
     "Он - вы".
          
     На корточках ползали слухи,
     Судили, решали, шепча.
     И я от моей старухи
     Достаточно их получал.
     Однажды, вернувшись с тяги,
     Я лег подремать на диван.
     Разносчик болотной влаги,
     Меня прознобил туман.
     Трясло меня, как в лихорадке,
     Бросало то в холод, то в жар
     И в этом проклятом припадке
     Четыре я дня пролежал.

     Мой мельник с ума, знать, спятил.
     Поехал,
     Кого-то привез...
     Я видел лишь белое платье
     Да чей-то привздернутый нос.
     Потом, когда стало легче,
     Когда прекратилась трясь,
     На пятые сутки под вечер
     Простуда моя улеглась.
     Я встал.
     И лишь только пола
     Коснулся дрожащей ногой,
     Услышал я голос веселый:
     "А!
     Здравствуйте, мой дорогой!
     Давненько я вас не видала.
     Теперь из ребяческих лет
     Я важная дама стала,
     А вы - знаменитый поэт.
     . . . . . . . . . . . . . . . .

     Ну, сядем.
     Прошла лихорадка?
     Какой вы теперь не такой!
     Я даже вздохнула украдкой,
     Коснувшись до вас рукой.
     Да...
     Не вернуть, что было.
     Все годы бегут в водоем.
     Когда-то я очень любила
     Сидеть у калитки вдвоем.
     Мы вместе мечтали о славе...
     И вы угодили в прицел,
     Меня же про это заставил
     Забыть молодой офицер..."                 *

     Я слушал ее и невольно
     Оглядывал стройный лик.
     Хотелось сказать:
     "Довольно!
     Найдемте другой язык!"

     Но почему-то, не знаю,
     Смущенно сказал невпопад:
     "Да...  Да...
     Я сейчас вспоминаю...
     Садитесь.
     Я очень рад.
     Я вам прочитаю немного
     Стихи
     Про кабацкую Русь...
     Отделано четко и строго.
     По чувству - цыганская грусть".
     "Сергей!
     Вы такой нехороший.
     Мне жалко,
     Обидно мне,
     Что пьяные ваши дебоши
     Известны по всей стране.
     Скажите:
     Что с вами случилось?"
     "Не знаю".
     "Кому же знать?"
     "Наверно, в осеннюю сырость
     Меня родила моя мать".
     "Шутник вы..."
     "Вы тоже, Анна".
     "Кого-нибудь любите?"
     "Нет".
     "Тогда еще более странно
     Губить себя с этих лет:
     Пред вами такая дорога..."
     Сгущалась, туманилась даль...
     Не знаю, зачем я трогал
     Перчатки ее и шаль.
     . . . . . . . . . . . . . . . .
     Луна хохотала, как клоун.
     И в сердце хоть прежнего нет,
     По-странному был я полон
     Наплывом шестнадцати лет.
     Расстались мы с ней на рассвете
     С загадкой движений и глаз...

     Есть что-то прекрасное в лете,
     А с летом прекрасное в нас.
.....................................

     И вот я опять в дороге.
     Ночная июньская хмарь.
     Бегут говорливые дроги
     Ни шатко ни валко, как встарь.
     Дорога довольно хорошая,
     Равнинная тихая звень.
     Луна золотою порошею
     Осыпала даль деревень.
     Мелькают часовни, колодцы,
     Околицы и плетни.
     И сердце по-старому бьется,
     Как билось в далекие дни.

     Я снова на мельнице...
     Ельник
     Усыпан свечьми светляков.
     По-старому старый мельник
     Не может связать двух слов:
     "Голубчик!  Вот радость!  Сергуха!
     Озяб, чай?  Поди, продрог?
     Да ставь ты скорее, старуха,
     На стол самовар и пирог.
     Сергунь!  Золотой!  Послушай!
     . . . . . . . . . . . . . . . .
     И ты уж старик по годам...
     Сейчас я за милую душу
     Подарок тебе передам".
     "Подарок?"     "Нет...
     Просто письмишко.
     Да ты не спеши, голубок!
     Почти что два месяца с лишком
     Я с почты его приволок".

     Вскрываю... читаю...  Конечно!
     Откуда же больше и ждать!
     И почерк такой беспечный,
     И лондонская печать.

"Вы живы?..  Я очень рада...
     Я тоже, как вы, жива.
     Так часто мне снится ограда,
     Калитка и ваши слова.
     Теперь я от вас далеко...
     В России теперь апрель.
     И синею заволокой
     Покрыта береза и ель.
     Сейчас вот, когда бумаге
     Вверяю я грусть моих слов,
     Вы с мельником, может, на тяге
     Подслушиваете тетеревов.
     Я часто хожу на пристань
     И, то ли на радость, то ль в страх,
     Гляжу средь судов все пристальней
     На красный советский флаг.
     Теперь там достигли силы.
     Дорога моя ясна...
     Но вы мне по-прежнему милы,
     Как родина и как весна".
     . . . . . . . . . . . . . . . .

     Письмо как письмо.
     Беспричинно.
     Я в жисть бы таких не писал.

     По-прежнему с шубой овчинной
     Иду я на свой сеновал.
     Иду я разросшимся садом,
     Лицо задевает сирень.
     Так мил моим вспыхнувшим взглядам
     Погорбившийся плетень.
     Когда-то у той вон калитки
     Мне было шестнадцать лет.
     И девушка в белой накидке
     Сказала мне ласково:  "Нет!"

     Далекие милые были!.. тот образ во мне не угас.
     Мы все в эти годы любили, но, значит, любили и нас.....

Рязань. 2014г. Сентябрь

51.2.91 Сергей Есенин 1958г

Рязанщина

Ты жива еще, моя старушка... жив и я, привет тебе, привет, пусть струится над твоей избушкой, тот весенний несказанный свет...

Пишут мне, что ты, тая тревогу, загрустила шибко обо мне, что ты часто ходишь на дорогу, в старомодном ветхом зипуне...

Ах, как много на свете кошек, нам с тобой их не счесть никогда, сердцу снится зеленый горошек и звенит голубая звезда

Наяву ли, во сне ли, спросонок, только помню с далекого дня, на лежанке мурлыкал котенок, безразлично глядя на меня

Я тогда еще был ребенок и под бабкину песню, вскок, он бросался как юный тигренок на оброненный ею клубок

Все прошло, потерял я бабку, а еще через несколько лет, из кота того сделали шапку, а ее износил мой дед...

Отговорила роща золотая, березовым веселым языком, и журавли печально пролетая, уж не жалеют больше ни о чем...

Худощавый и низкорослый, среди мальчишек всегда герой, часто-часто с разбитым носом, приходил я к себе домой.

И навстречу испуганной маме я цедил сквозь кровавый рот: "Ничего, я споткнулся о камень, это к завтраму все заживет"

И теперь вот, когда окрепла этих дней кипятковая вязь, беспокойная, дерзкая сила, на поэмы мои пролилась

И теперь говорю я не маме, а в чужой и хохочущий сброд - Ничего, я споткнулся о камень, это к завтраму все заживет....