Это цитата сообщения ФИЛИНТЕЛЛЕКТ Оригинальное сообщение

Испанские монастыри, мистерии Федерико Гарсия Лорки


Городок Риполь вырос вокруг важнейшей каталонской святыни - монастыря Санта-Мария. Отреставрированный в конце XIX века после двух пожаров, он считается местом рождения Каталонии и одним из лучших образцов романской архитектуры. Строительство монастыря началось в 880-е годы и продолжалось около трех столетий. Все это время главный храм монастыря служил усыпальницей каталонских королей. Здесь похоронен основатель династии графов Барселонских Гифре Пелосо (Вильфред Мохнатый), по указу которого основан монастырь

В X-XI веках рипольский монастырь был центром духовной и культурной жизни Каталонии, в нем находилась богатейшая библиотека. Храм Девы Марии представляет собой огромную базилику. Главный вход в нее сплошь украшен каменной резьбой XII века - здесь соседствуют изображения Бога-творца и сцены повседневной крестьянской жизни.
К монастырю примыкает еще одна романская постройка - церковь Сан-Пере (Iglesia de Sant Реге), где находится Этнографический музей Риполя. Здесь выставлена большая коллекция оружия: в XVI-XVIII веках Риполь был одним из центров европейского оружейного производства

https://www.tripadvisor.ru/ShowUserReviews-g1063979-d1867820-r314990239-Monestir_de_Santa_Maria_de_Ripoll-Ripoll_Province_of_Girona_Catalonia.html#
Доменико Эль Греко. Погребение графа Оргаса. 1586-1588 годы.

Федерико Гарсиа Лорка. Бургос, Кастилия и Леон

В своих произведениях Лоркой уделяется большое внимание темам монашества и мистики, темам, которые видоизменяясь, часто будет разрабатываться в его стихах и пьесах. Лорка, посетив монастыри Encamación в Авиле (октябрь 1916 г.) и Real Monasterio de Santo Domingo de Silos в Бургосе (август 1917 г.), был потрясен царившей там аскезой.
В своих письмах к родителям он рисовал картины жизни монахинь: мирянам доступ в монастырь запрещен («Я невероятно доволен, оттого что увидел монастырь пожизненного затворничества изнутри. <...> подобного не видел никто, кроме короля и нас»); затворницам не позволено выходить за монастырские ворота («одна монахиня пробыла здесь неотлучно уже 48 лет»); «все сестры облачены в длинные одежды»; «нас сопровождали самые старые инокини. Одна из них шла впереди и звонила в колокольчик, чтобы остальные быстро удалялись, не увидев нас». Лорка с горечью отмечает: «Мы не можем понять и никогда не поймем монахинь», это «существа, лишенные любви и материнства».
Он, как и многие поэты-модернисты, пришел к убеждению, что за монастырскими стенами пытаются укрыться от житейских невзгод, похоронить воспоминания, спастись от испепеляющей, безответной или запретной любви. Но все равно «глаза монахинь полны затаенной любви и смертельной тоски».
https://www.booksite.ru/fulltext/gar/sia/lor/ka/garsia_lorka_f/23.htm
МОНАСТЫРЬ САНТО ДОМИНГО ДЕ СИЛОС

...Утро стояло прекрасное и тихое. Летнее утро с привкусом горного пейзажа. Свет сгущался настойчиво сине, входя вместе с нами в дивный монастырь романской архитектуры. Вы не можете себе представить, какой скачок совершаешь в глубь истории, проникнув в этот уголок живой древности и романтических легенд о воинах и монахах. Нижняя галерея хранит трепет прошедшего и эпизоды из истории мук творчества, запечатленные в камне. Она приземистая, низкая, уходящая гулко вглубь, торжественная, величавая, впечатляющая. В четырех ее проходах, соразмерных и чудодейственно печальных, заключены сущность и сообразность времени дикого, грубого и торжественно-волнующего. Мужественные, строгие арки уходят,теряясь, в длинную, черную, суровую глубину. Свет теперь уже смягчается смутно-сине. В конце одного из проходов - гигантская византийская мадонна, раскрашенная в яркие цвета. Сидящая, с ребенком на руках.
В подобных образах бросается в глаза детская чистота наивной веры; но в этой запечатлено надменное достоинство веры неистовой. Гигантская фигура, с головой, уходящей под самый свод, с широко распахнутыми и никуда не глядящими глазами, с огромными ручищами, застывшая в характерной скованности своей эпохи, властно требует тишины и сосредоточенного изумления... Здесь же, под полом монастыря, хоронят монахов, могилы их обозначены лишь одинокой буквой...

Дальше вглубь, по той же боковой галерее, где господствует византийская дева, возвышается древняя гробница святого Доминика, поддерживаемая двумя львами-химерами. Напротив него - крошечная, жалкая и уродливая молельня, на которую величественные формы монастыря взирают с явным возмущением и где над алтарем на большом образе красуется приземистый и плотный каталонский Христос, белокурый красавчик с лихим чубом столичного франта и бородкой только что от парикмахера. При каждом взгляде на прекрасный ряд арок в душе раздается величественный аккорд былого... Пол выложен причудливым и исторически характерным каменным узором.
Стоит странная, успокоительная сырость... В центре внутреннего дворика - бывшего кладбища - фонтан, уродливых, оскорбительно модернистских линий, бормочет легкие рифмы успокоения. Духовное чудо кипариса тянется далеко в высоту, чтоб облобызать соседнюю колокольню. В садочке стоят и еще деревья, раскинуты ковры желтых цветов и влажно-тенистых трав.

В одной из стен монастыря покоится рыцарь благородной кастильской крови, что был когда-то героем прекраснейшей эпической поэмы о любви. Умный ученый монах рассказал нам ее. По легенде, бывшей когда-то живой жизнью средь земель Кастилии, проходят все те же фигуры, что всегда... Благородный и храбрый рыцарь, утонченный и велеречивый мавр и любимые женщины обоих...Затем -безудержно пышные свадьбы, войны и трагическая развязка..., дружеская любовь, одерживающая победу над любовью патриотической... Могучая и чистая, встает старая легенда в страстном голосе монаха, блестят его печальные глаза в отсвете мечты и памяти искусства.
На странном и причудливом потолке, раскрашенном в цвета, меж которыми выделяются красный, белый и серый,смутно побледненные временем, написаны тысячи забытых и никому не ведомых эпизодов и сцеп. На балках - какие-то чудные рисунки, теперь уже труднообъяснимые. На одних - сказочные животные, быки, грифы, львы, летучие мыши,какие-то кабалистические знаки, свивы и перевивы линий.

В одном месте гротескно расписана сцена, представляющая явную профанацию религии... Осел служит мессу, служкой у него - другой зверь. Священник - в полном облачении и во всем подобающем убранстве, И все это - на фоне большого черного креста. Есть еще и другие сцепы, полные умного и острого юмора.
Чувствуется резкий контраст между этими сценами, написанными с чудесной иронией и убийственной точностью шутки, и горделивой крепковатостью капителей над приземистой, болезненно истресканной колоннадой. Большие капители, слишком массивные в общей пропорции зданья,-лучшее, что есть в искусстве монастыря... Они отражают эпоху, когда чувство линии получило свой чудесный апофеоз силы и соразмерности. Рисунок их, скупой и вместе сложный, представляет собою целый лес изящных и нежных линий, организованный в правильное и точное целое... Золотистый камень являет нам сплетение растительных стеблей, сложную художественную ткань, тонкую, искусную вышивку. Каждая капитель - словно огромный драгоценный камень, только без блеска. Это шедевр резьбы по камню. Украшают капители странные листья, разнообразные аканты, экзотические вьюнки и плющи, хитроумные решетки и плети, невиданные мифические цветы, хитросплетения стеблей неведомых растений. На иных преобладают фигуры животных. Я видел как-то в Авиле капитель с двумя пеликанами, чьи шеи нежно и причудливо сплетены в трепете любовной встречи; но я никогда раньше не видел образа безумия, воплощенного в романской капители. Потому, быть может, что я просто не разглядывал капители так близко. Так или иначе, я был поражен, глубоко потрясен сценами несказанных мук, какие сейчас видел.

Из перепутанной фауны листьев и стеблей глядят на вас с некоторых капителей чудовищные гарпии с совиными телами, с орлиными крыльями и с головой женщины... и эти птицы из ночного кошмара рвут и терзают друг друга, слепляясь губами, сцепляясь крыльями, в невероятных изворотах, внушая зрителю непередаваемый ужас. На других капителях разыгрываются странные сцены между какими-то непостижимыми животными, кусающими друг другу хвосты и карабкающимися друг ДРУ^ на спину,- картины резкой сексуальной выразительности, но с сексуальностью какой-то сатанинской, образуя дикие троицы истязаемой плоти.
На некоторых, вероятно самой недавней работы, изображены человеческие фигуры, символические картины, есть одна сцена из священной истории. В четырех углах галереи-барельефы с изображением Девы, охраняемой крупными, красивыми, отдаленно итальянскими ангелами, и сцены из жизни Христа. Последний предстает в каких-то восточных одеждах, с волосами и бородой в мелких и жестких буклях, подобно ассирийскому жрецу.
Фигуры барельефов исполнены величественности печального и неуклюжего старинного танца, литургической скованности, священного трепета небесных видений... Верхняя галерея монастыря полнится нежнейшим мягким светом...