В долине жили трое друзей: Айлан, Зариф и Ноэм. Однажды в знойный день они сидели в тени, делясь мечтами. Разговор зашёл о жизни, о целях, и вдруг прозвучал вопрос:

— А что, если разбогатеть? — сказал Зариф.

— Богатство — это хорошо, — кивнул Айлан.

— Конечно, — добавил Ноэм. — Богатым быть — благо.

И они трое, не раздумывая, произнесли как клятву:

— Богатство — это хорошо.

Слово вспыхнуло, как искра между ними. Но никто не заглянул в пламя.

Они объединили силы и начали дело: поставки редких масел через горные перевалы. Работали слаженно, и богатство действительно пришло — в сундуках, в золоте, в возможностях. Но когда монеты зазвенели по-разному в их ладонях — тогда и разошлись пути.

Айлан первым построил школу и купил ткань для бедных. Открыл мастерскую, нанял сирот, платил мастерам щедро. Для него богатство — это инструмент добрых дел, возможность облегчить чужую жизнь, быть полезным.

Зариф украсил дом финиковой резьбой, нанял троих поваров и одну танцовщицу. Он перестал ходить на собрания, жил роскошно, как будто жизнь — праздник. Для него богатство — это свобода от правил, вкусы, удовольствия, статус.

Ноэм купил дом на склоне, но сам работал в саду. Он хранил деньги, будто бы их не касался. Он поддерживал молчанием, учил через примеры, платил мастерам и заказывал книги. Для него богатство — это порядок и возможность создавать мир вокруг себя, где всё дышит ровно, в достатке и в ладу.

Они не обсуждали различий между собой. Просто молчали... — пока молчание не стало тяжёлым. Спор начался из-за одного решения — кому и сколько вложить в общее.

— Ты тратишь, как будто деньги сами растут! — возмутился Айлан.

— А ты, как будто святой. Но не забывай, на что мы вместе шли! — парировал Зариф.

Они обвиняли друг друга: «Ты стал другим!» «Ты извратил общее!» «Ты предал идею!»

Так они и пришли к мудрецу — старцу по имени Саил. Они спорили перед ним, доказывали, вспоминали. Каждый приводил доводы, обвиняя другого в переменах. Саил молчал. Смотрел. Долго. Потом спросил:

— А что ты видел, когда сказал «богатство — это хорошо»? — обратился он к Айлану.

— Я увидел — помощь людям, возможность облегчить труд, дать больше.

— А ты? — кивнул он Зарифу.

— Я… я увидел свободу. Делать, что хочу. Быть выше нужды.

— А ты? — спросил он Ноэма.

— Я увидел, как всё течёт легко, как сад, где ничего не лишнее.

Саил кивнул медленно и сказал:

— Видите? Вы согласились на звук. Но каждый услышал свою музыку. Слово — как сосуд, — продолжил он. — Один налил туда воду. Другой — вино. Третий — уксус. Но вы смотрите друг на друга и кричите: «Ты изменился!» Хотя истина в том, что вы никогда не открывали, что в ваших сосудах было тогда.

Люди не лгут, когда соглашаются. Но и не говорят правды, если не видят, что стоит за словом. Вы не стали разными. Вы просто впервые услышали, как вы разные.

Наступила тишина. Неудобная. Обнажающая. Истинная. И каждый вдруг увидел не другого — а себя. Свою неосознанность. Своё невнимание. Свою спешку согласиться, не заглянув в образы собеседника. Они не стали прежними. И не стали спорить вновь. Потому что поняли: не слово соединяет, а ясность образа за ним.

И с той поры, прежде чем кивнуть на что-то важное, они стали задавать один и тот же вопрос: «А что ты вкладываешь в это слово?..»