Дождливым днём, когда вода стеною, контуженый, уставший, но живой,
С отчётливо заметной сединою мой сын вернулся с Третьей мировой.
Он снял рюкзак, армейские ботинки, неторопливо на диван присел,
И я заметил ранние морщинки у глаз, познавших смерть во всей красе.
Я понял, что душа его клокочет, что боль не рассосётся как-нибудь.
Он долго ждал, он высказаться хочет, освободить истерзанную грудь.
Что ж, говори! Не пророню ни слова. Я как священник исповедь приму.
Война бесчеловечна и сурова. Её не пожелаешь никому.
Он рассказал мне о ночах бессонных, о перегретых от стрельбы стволах,
Осколками стальными посечённых домах, заборах, стёклах… и телах.
О том, как у других «сползала крыша», но он следил всё время за собой,
О том, как спал, но всё прекрасно слышал и был готов принять внезапный бой.
О том, что не всегда везло с погодой: то солнышко, то дождик моросит.
О том, как тёзка, снайпер, одногодок расслабился чуть-чуть… и был убит.
О минах, разрывающихся рядом, от коих звон в ушах и тошнота,
О площадях, что накрывают «Градом», стирая всё, как живопись с холста…
Он вспомнил дым пылающих покрышек, висящий непроглядной пеленой,
И госпиталь, и множество мальчишек, нещадно изувеченных войной…
А за окном гремел по крышам зданий дождь проливной, июньский, грозовой,
Стараясь сгладить боль воспоминаний того, кто выжил в Третьей мировой.
© Copyright: Константин Фролов-Крымский
******
P.S. Сын поэта Константина Фролова-Крымского — участник спецоперации на Украине. Он вернулся домой, и отец написал о нём это стихотворение. |
|