Заметки о некоторых шайенских песнях

[200x357]
Все индейцы в большей или меньшей степени музыканты. Они знают несколько музыкальных инструментов: барабаны, погремушки, свистки, трещотки, и т.п., и часто ночью со склонов холмов доносилась заунывная, жалобная мелодия флейты, это влюбленный играл для своей возлюбленной, иногда просто чтобы порадовать ее слух, а иногда в надежде на то, что она выйдет к нему. Но при всем при этом центральное место в их музыке занимает голос. Инструментальная музыка шайенов это в основном церемониальная или такая, которая рождалась под влиянием сильных эмоций. Воин, рвущийся в битву, пронзительно свистит в свисток, выточенный из кости с крыла военного орла. Лекарь, работающий над умирающим пациентом, настойчиво трясет погремушкой в надежде изгнать злых духов. Музыканты в танце страстно колотят в свои барабаны; но хотя каждый из них и выдерживает какой-то ритм, в общей сложности они не очень-то попадают в такт. Флейтисты, конечно же, играли в основном ради собственного удовлетворения, наслаждаясь своей музыкой. Но они никогда не играли в дневное время. Мужчины в одиночку бродят по окрестностям, и их мелодия звучала всю ночь. С вечера они играли вдали на холмах, музыка была слышна то там, то там, перемещаясь вместе с игроком от вершины к вершине, пока не охватывала весь лагерь. Позднее ночью ее можно было слышать уже ближе, часто в нескольких шагах за лагерным кругом. К утру флейта звучала между палатками и даже в центре лагерного круга, а с рассветом ее звуки замолкали.

Юноши иногда брали флейты или большие свистки, которые для них делали мужчины, обладающие, как считалось, особыми индивидуальными силами, и такие флейты могли очаровывать и околдовывать любимых девушек, стремясь привлечь их на свою сторону.

Шайены имеют огромное количество песен, многие из них фактически являются молитвами, положенными на музыку, подобно гимнам белого человека. Часто эти религиозные песни представляют собой мелодии без слов, хотя многие из них содержат и слова. Некоторые песни состояли из мелодии, которую напевали, а в середине могли быть вставлены одно-два слова, по-видимому, без особой смысловой нагрузки. Существуют утренние песни, поющиеся покойникам, вознося хвалу тем, кто ушел в другой мир, и выражая горечь живых по ним и страдания, вызванные их утратой. Есть также детские песни, их поют мужчины или женщины, чтобы развлекать своих детей; другие песни для детей - колыбельные. Танцевальные песни обычно исполняются без слов и служат лишь в качестве музыкального сопровождения танцорам. Как правило, в них барабан отбивает ритм. Утренние песни поются индивидуально и обязательно рано утром, не вставая даже с постели.

Кроме этих песен есть песни о любви, о войне и о пережитых приключениях. Так называемые "волчьи" песни (говорят, что люди впервые услышали их от волков, и, наверное, отдаленно они немного напоминают вой этих животных) это походные песни, исполнявшиеся обычно разведчиками или юношами, отправившимися на поиски неприятеля, во время их странствий и скитаний. С этим связано и то, что разведчиков называли "волками". Существуют еще и магические песни, их поют знахари, когда исцеляют больного. Такие песни носят религиозный характер.

Число обрядовых песен очень велико, потому что все индейцы имеют сложные и запутанные ритуалы, связанные с их церемониями. В настоящее время только самые старые люди, и то лишь немногие из них знают эти песни, так как древние обряды больше не практикуются, а молодые люди не обучаются ни церемониям, ни песням, которые уходят в прошлое вместе со стариками.


"Волчьи" песни пелись разведчиками или просто молодыми воинами исключительно в прерии либо во время странствий и выслеживания врагов, либо часто, как мне рассказывали, мужчинами в минуты подавленности, одиночества и отсутствия воинской доблести. Причина этого, возможно, заключается в том, что такие песни часто содержат упоминания об их возлюбленных. С другой стороны, слова многих из них являются обращениями предводителя к своим друзьям, стремясь подбодрить их. Некоторые из этих песен, похоже, исполнялись девушкой, являясь по сути обращением к ее любимому. Одна из таких песен, столь же мелодичная, сколь и привлекательная, мелодия в которой так же хороша, как и слова, начинается: "Та mis si va in". Это можно перевести как "Обними меня, я не смотрю", и означает, что если девушка увидела своего любимого рядом, так что он может обнять ее, она должна бы обязательно отказать ему в этом, однако, она хотела бы, чтобы он все-таки обнял ее, и тогда она сделает вид, что не видела его, а он может поступать так, не боясь упрека с ее стороны. Другая "волчья" песня исполнялась воином, который предполагал, что его любимая где-то поблизости; в ней говорилось: "Моя любовь, это я пою. Ты слышишь меня?" Еще одна песня, в которой предводитель обращается к своим друзьям, гласит: "Наберитесь смелости; не бойтесь ничего; следуйте туда, где я буду скакать на белом коне". Или такого же рода песня-обращение предводителя: "Друзья, наберитесь смелости. Я вижу мою возлюбленную". Здесь упоминание его любимой, считалось, может принести ему успех.

Одинокий путешественник поет: "Я не вижу мою любовь", и дальше, изменив обращение, продолжает: "Выйди из своей палатки, чтобы я смог увидеть тебя, и наконец рассказывает, что он дождался ее: "Ага, я вижу тебя". Другой певец мог о том же спеть немного по-иному: "Моя любовь, выйди из палатки, я ищу тебя", а еще кто-то: "Моя любовь, выйди в прерию, чтобы я мог подойти к тебе поближе и повстречаться с тобой", или же: "Моя любовь, не брани меня, я люблю только тебя". В то время как эти песни исполнялись в военном походе или одиночками-странниками вдали от лагеря, были и такие, кто пел их, сидя на холме рядом с деревней. Это было ничем иным, как своего рода развлечением или же просто времяпрепровождением.

Часто юноши, готовясь выступить на военную тропу, расхаживали вокруг лагеря и распевали песни, которые все в селении знали как общеплеменные песни подготовки к войне. Юноши ходили между палатками по лагерному кругу и, останавливаясь перед некоторыми из них, пели. Из палатки, рядом с которой звучала песня, хозяева выносили пожертвования, служившие одновременно и снаряжением. Это могли быть две-три пары мокасин, несколько стрел, полдюжины пуль или маленький пакетик с порохом. Дальше следовала такая песня: "Созывайте всех перед тем, как мы уйдем, мы хотим танцевать до утра". Эти слова могли повторяться очень и очень много раз, до тех пор, пока отряд не обходил весь лагерь. В другом случае, военная партия, покидающая деревню и отправляющаяся на войну, пела: "Я отправляюсь на поиски человека. Если я найду его, мы будем сражаться и, возможно, он убьет меня". Эти слова повторялись снова и снова до тех пор, пока отряд не скрывался на лошадях в холмах за лагерем.


Удачливый военный отряд, возвращающийся в деревню, заводил песню, когда спускался с холмов вблизи лагеря, и она звучала, пока народ не вываливал им навстречу. Это была песня радости и победы: "Я возвратился домой. Снова я увижу мою любовь". Или, возможно: "Все вернулись живыми. Вы все увидите своих возлюбленных". А когда воины входили в деревню и, возможно, проходили вокруг нее, пелась такая песня: "В горах я встретился с человеком. Я атаковал его и сражался с ним; я убил его и снял скальп".

Воин, от которого отвернулась удача на тропе войны, и который поэтому был недовольный и обескураженный, мог петь: "Мое сердце в гневе, моя любовь потеряна". У Воинов-Лис была танцевальная песня, слова которой звучат как восхваление молодости, и идет речь о страданиях в старости, что способствовало поднятию боевого духа. Они гласят следующее: "Когда человек стареет, у него выпадают зубы. Я боюсь (имеется ввиду, того времени). Я хотел бы умереть (до того, как наступит старость)".

Лечебные песни обычно короткие и простые. Слова в них повторяются снова и снова, как в этой песне: "Я знаю себя; я обладаю духовной мощью". В другой, женской песне, говорится: "Я знакома с небесными существами; я обладаю духовной силой".

Вместе с этим существуют различного рода песни животных, некоторые из них религиозные, другие просто взывают к успеху. Одна из таких песен, известная как "лошадиная" песня, пелась для лошади, чтобы та стала выносливой, здоровой и быстроногой, если подвернется время испытаний.

Я уверен, что примеры, приведенные ниже, являются прекрасными образцами шайенских песен. Они были собраны несколько лет назад среди Северных шайенов. Переводы, в которых мне помогли мои друзья Уильям Роуленд и его сын Джеймс Роуленд, представлены как можно ближе к языку оригинала, хотя я и не очень хорошо знаю шайенский язык. Еще я дополнил некоторые песни коротенькими грамматическими примечаниями, представленными мне миссионером, который просил, чтобы его имени я не упоминал. Так, как он знал язык шайеннов, его знали еще, может, один или два белых человека.