[468x60]

[700x574]
Команчи захватывали в плен в основном только женщин и детей. Детей слишком маленьких чтобы помнить родителей принимали в племя и усыновляли. Мужчин либо подвергали издевательствам, либо убивали. На пленниках считали «ку» воины и причисляли взятие в плен врагов к своим боевым заслугам. Воин-команч не брал много пленников, потому что не смог бы их прокормить.
Современники свидетельствовали, что команчи издевались над пленными наиболее варварскими способами, только придя в гнев. Также участь пленника, по мнению современников, зависела еще и от того, кто его захватил.
Известен воин, который постоянно кастрировал пленных мальчиков, распинал пленников. Он убил индейца-навахо только потому, что тот был болен. Женщину плененную с маленьким ребенком, который по пути в лагерь команчей постоянно плакал, команчи вырвали из рук матери и опасаясь, что его голос может привлечь внимание преследователей убили размозжив его головку о дерево. Затем они бросили безжизненное тело на землю и продолжили путь.

Женщин пленниц, до того как принять в племя, заставляли ездить на мулах, чтобы те не могли сбежать во время перекочевки.

Воины из числа усыновленных пленников белых и мексиканцев были, как правило, более жестоки, чем сами команчи. Тесть старого воина команчи по имени Трещина был таким приемышем и по рассказам он неоднократно подбрасывал захваченных детей в воздух и ловил их на острие своего копья.

Великий команчский воин Мочорук проживший 89 лет, некогда попал в плен к команчам ребенком в результате набега последних на мексиканский городок. Он был воспитан команчем и считался одним из самых жестоких бойцов. Мочорук никогда не брал пленников, он безжалостно убивал всех: воинов, женщин, детей. Любил заниматься скальпированием врагов. Подчеркивая свою жестокость, он сплел себе веревку из волос убитых им мексиканок, индеанок, американок. Хотя сами команчи плели веревки из сыромятной кожи и конского волоса. Сам о себе он говорил: «Команчи настолько жестоки, что в жилах белокожих стынет кровь. Но Мочорук… так жесток, что от него стынет кровь даже в жилах команчей». Команчи всегда подтверждали факт того, что из пленников вырастали самые непримиримые и дерзкие воины. Современник сообщал, что попавшие в плен маленькие мальчики, становились такими активными и жестокими воинами, что люди из гарнизонов боялись их гораздо больше, чем самих команчей.

Однажды, когда военный отряд команчей захватил врасплох небольшую группу тонкава, жаривших воина-команча, готовясь к его ритуальному поеданию, они скальпировали этих тонкава, отрубили им руки и ноги, вырезали языки, после чего бросили изувеченные тела живых и мертвых в костер, подкинув туда дров. Когда же жертвы застонали, моля о пощаде, а сало и кровь заструились с их лопающихся от жара тел, команчи устроили пляску вокруг огня.

В 1933 год была записана история 90-летней старухи по имени Держащей Ее Зонтик, которую команчи захватили в Мексике в возрасте 6-7 лет. Историю эту она поведала своей 67-летней дочери, жившей недалеко от Индиахома в Оклахоме.
«Раньше я жила у высоких гор в Мексике. Я не помню ни имен своих родителей, ни кем они были. Команчи нападали на нашу страну, спускаясь с горных вершин. Они уже захватывали некоторых моих друзей, а однажды приехали прямо к школе. Они скакали вокруг школы на конях и бросали в нее горящие головни. Когда дети стали выбегать, они их хватали. Учитель был убит. По обычаю команчи, будучи в набеге, имели для добычи тайник в горах. Там же они оставляли и пленников, когда их набиралось много.

Меня захватили летом и сделал это военный предводитель Тоуйеоуп (Tawyawp), который сам был из пленников. Он не жалел собственного народа. Я сидела на коленях у своей бабушки снаружи своего дома. Индеец приблизился и повалил наш забор. Он подъехал, вырвал меня из рук бабушки и усадил позади себя на коня. Из всей моей семьи меня захватили одну, родители в тот день отсутствовали.
Уже спускалась ночь, когда мы соединились с другими индейцами. Они прибыли с мальчиком чабана. Самого пастуха они убили и съели его обед. Теперь они ехали к вершинам гор. Ехали мы четыре дня и когда кончилась пища они убили лошадь. Когда мы, наконец, прибыли полил сильный дождь и я промокла. Как только мы вошли в лагерь, другие индейцы сбежались навстречу, стали срывать с меня серьги и рвать платье на сувениры. Другая маленькая пленная девочка сказала мне, чтобы я не боялась: «На самом деле они не хотят обидеть тебя».

На следующее утро послышались звуки двигающейся повозки. Четырех человек послали посмотреть. Мы услышали выстрелы. Затем разведчики вернулись, принеся пищу и мексиканские одеяла. Я поняла, что они убили каких-то мексиканцев.
Это был большой лагерь в горах, и мы оставались тут все то время, пока команчи устраивали набеги на страну. Они ничего тут не Читать далее...

[700x518]
Индейцы захватывали в плен в основном только женщин и детей. Мужчин либо убивали сразу, либо пытали до смерти. Детей, слишком маленьких, чтобы помнить родителей, часто брали в плен, а затем принимали в племя. Воины считали на них «ку» и зачисляли их к своим боевым заслугам, но, после того как ребенок был принят в какую-либо семью, это деяние (например, у манданов) во время церемониальных перечислений не упоминалось. Девушек приводили в селение и продавали тем, кому была необходима дополнительная жена.

Пленников обычно связывали. Осейджи даже плели для этого специальные веревки из бизоньего волоса. Если пленники мешали бегству отряда или могли выдать его, их убивали вне зависимости от пола и возраста. Когда Сатанта со своими кайовами захватил мисс Бокс и троих ее детей, матери первое время позволяли держать на руках младшего сына – малыша нескольких месяцев от роду. Но позже, когда ребенок утомился от бесконечной ночной скачки и начал плакать, индейцы, опасаясь, что его голос может привлечь внимание преследователей, выхватили его из материнских рук и разбили ему голову о дерево. Затем они бросили безжизненное тело на землю и продолжили бегство.

Рядовой Файнес Тоун был захвачен в плен во время битвы на Роузбад в 1876 году. Вот как он описал свои злоключения: «Я оказался на дне оврага один среди множества смертоносных дикарей. Они отобрали мой карабин и, накинув на меня лассо, затянули его на ногах. Я был беспомощен. Все произошло мгновенно». Затем его ударили по голове, и он упал. Очнувшись, он обнаружил, что его тащат за лошадью на конце веревки. Лошадь скакала быстро, и с пленником не церемонились. Тоун подумал, что воин хочет затаскать его по земле до смерти или отвезти в какое-нибудь место, чтобы замучить пытками. Однако ему повезло, и он был отбит кавалеристами.

Иногда индейцы скальпировали пленников, после чего отпускали их домой, чтобы они служили врагам напоминанием. Еще в 1687 году на территории сегодняшнего Техаса люди Ла Саля стали свидетелями возвращения военного отряда асинаев с пленной женщиной, с головы которой был содран скальп. Асинаи дали несчастной немного пороха и пулю, после чего отослали домой, чтобы она передала «подарки» соплеменникам, дабы те знали, что в случае их появления их убьют из ружей и сдерут с головы кожу. Феррис сообщал, как в 1830-х годах воины черноногих, захватив недалеко от лагеря плоскоголовых женщину, изнасиловали ее, содрали скальп, а затем отпустили домой. Подобное поведение не было редкостью на Великих Равнинах. В начале 1850-х годов кри нагнали группу конокрадов из племени черноногих и убили всех, кроме одного. Его они скальпировали, отрезали ему правую руку и отпустили, чтобы он вернулся к своему народу и поведал о случившемся. Изуродованный, полуживой индеец неподалеку от вражеского лагеря наткнулся на мальчика кри и убил его оставшейся рукой. Узнав об этом, кри настигли его и жестоко пытали, пока он не умер.

Первое время за пленниками внимательно следили, чтобы они не сбежали, для чего могли просто привязывать к дереву. У кроу, чтобы пленница не сбежала ночью, ей связывали ноги одним концом веревки, а другим обвязывали себя вокруг талии. У команчей пленниц, до того как принимали в племя, заставляли ездить только на мулах, чтобы они не могли скрыться во время перекочевки. Правда, если пленнице удавалось сбежать, ее не всегда преследовали. В 1858 году отряд шайенов и арапахов под предводительством шайена Худой Медведь атаковал маленький лагерь ютов. Среди захваченных в плен были четырехлетний Желтый Нос (впоследствии стал известным шайенским воином) и его мать. Пробыв с шайенами один год, женщина попыталась бежать, но была обнаружена в горах среди мексиканцев отрядом арапахов, которые узнали ее и привезли назад. Спустя год она собралась бежать второй раз и сказала об этом жене Худого Медведя, в палатке которого жила, попросив позаботиться о сыне. Худой Медведь узнал об этом, но решил не преследовать ее. Хидатсы никогда не преследовали пленниц, зная, что дома у них остались дети и они скучают по ним. Альфред Боуерс слышал от хидатсов много случаев, когда они отпускали пленниц, имевших дома маленьких детей, а также о том, как члены соседних враждебных племен приходили к хидатсам с просьбой отпустить их плененных родственников. Кроу говорили, что пленницы сиу, прожив с ними некоторое время, обычно оставались в племени, если даже им представлялась возможность вернуться к соплеменникам, потому что с ними обращались как с равными, тогда как женщины кроу, плененные сиу, всегда старались сбежать.

Захват пленных давал возможность восстановить численность после гибели большого количества соплеменников. Старики шайены говорили Гриннелу, что в их племени трудно найти человека без примеси чужой крови. В своей книге «Индейцы сегодня» он привел список 28 племен, Читать далее...

[620x386]
Загнутые боевые копья в виде крюка общества Манатиди кайова-апачей

В обществе Манатиди кайова-апачей было четыре вождя (копьеносца). Они должны были проявлять в бою отчаянную храбрость, участвовать в самых горячих схватках и драться на самых опасных участках битвы. Если такой вождь втыкал в землю копье, он уже не мог отступать. Два копья были загнуты на конце в виде крюка, а два напоминали рогатину — Y. Через определенные промежутки по длине древка их украшали орлиные или гусиные перья, взятые у пойманных, но не раненых птиц. Копья были обернуты сухожилиями оленя и мехом выдры, которые церемониально меняли каждую весну. Копья не должны были касаться земли, и если одно из них случайно роняли, поднять его мог только воин, имевший на своем счету боевые заслуги. Он перечислял их, возвращая копье владельцу.

Копья-луки общества Лис сиу

У Лис сиу было четыре копьеносца. В отличие от копий большинства других обществ, их копья были выполнены в виде луков, но без тетивы. Через интервалы древко украшали бисером, а место хвата — раскрашенными сухожилиями и материей. В верхней части копья-лука крепился огромный копейный наконечник. В бою копьеносцы занимали место впереди остальных воинов и, не двигаясь с места, считали «ку» своим копьем-луком. Главной регалией общества Священного Лука сиу было копье-лук, считавшееся очень мощным военным талисманом. Оно походило на обычный лук, только большего размера и с наконечником копья на конце. Общество состояло из десяти тщательно отобранных воинов. Четверо из них были носителями «священных луков», еще четверо — носителями посохов, которые поддерживали луки, когда те не использовались в бою или в церемониях. На всех них накладывались тяжелые обязательства. Они должны были первыми бросаться в бой, проявлять храбрость и в каждой битве ударить одного или двух врагов луком или посохом (посчитать «ку»). Задача была смертельно опасной, поэтому после выполнения необходимых обязательств воины порой отдавали священный лук или посох и выходили из общества. Подобные копья-луки не встречались также у шайенов, ассинибойнов и некоторых других племен.

Изогнутые копья общества Лис хидатсов

Носители изогнутых копий общества Лис хидатсов в бою втыкали их в землю и не могли отступать, пока копья не выхватывали их соплеменники. В обществе Черных Ртов того же племени было два копьеносца. Члены общества раскрашивали нижнюю часть лица в черный цвет и проводили черную косую линию от лба через лицо. Копья, известные как копья ворона, были выкрашены в черный цвет, и носили их только наконечником вверх. Под наконечником крепили пучок перьев из крыла совы, полоски из шкурки выдры и несколько перьев из крыла ворона. Такое же украшение крепили еще в двух местах на древке. Само древко по спирали оборачивали мехом выдры, оставляя части древка открытыми. К нижней части копья была привязана голова ворона с клювом, направленным вниз, а к голове — хвост этой птицы. Если враги преследовали хидатсов, носитель копья ворона должен был запеть свою песнь, перевернуть копье и вонзить его в землю. Ему нельзя было отступать, пока кто-нибудь не выхватывал копье из земли вместо него. Если спаситель не принадлежал к обществу Черных Ртов, он имел право снять с копья все украшения и вернуть владельцу лишь голое древко с наконечником. В этом случае владельцу приходилось идти к человеку, который продал ему копье, и просить снова украсить его.

Копьеносцы Полумесяца арикаров

Члены общества Обрезанных Волос (или Полумесяца) арикаров получили свое название, потому что выбривали часть волос с каждой стороны головы в форме полумесяца. В обществе было два человека, имевших копья, древки которых были обернуты красной материей и украшены перьями лебедя, совы и вороны. В бою копьеносец втыкал копье в землю и сражался до конца. Спасти его мог соплеменник, вырвав копье из земли и бросившись бежать. Копьеносец должен был последовать за ним. Свой пост в обществе они могли оставить в любой момент, «сдав» копье.

Копьеносцы Небегущих ассинибойнов

Интересное и необычное военное общество существовало у ассинибойнов. Называлось оно Небегущие и состояло приблизительно из тридцати воинов. Все они давали клятву никогда не отступать. Если же кто-то из них бежал, лидер общества имел право убить труса. Два копьеносца втыкали копья в землю, и вся группа оставалась около них и сражалась до конца. Тем не менее член другого общества, видя, что ситуация критическая, мог вырвать копья из земли и тем самым позволить лидерам общества и их людям отступать, не потеряв при этом лица.

© По материалам Ю. Стукалина
02-07-2014

[521x700]
Пожалуй, самым удивительным из воинских обществ индейцев Равнин, не имевшим аналогов в индейской истории, были шайенские Люди Собаки. Это общество не только было самым агрессивным обществом племени, но и состояло из огромного числа воинов. В определенный момент в него стала входить практически вся боеспособная мужская часть южных шайенов. Во время войн с американцами последние так и называли южных шайенов — Солдатами Псами. Причина подобной популярности крылась в необычайной военной удачливости членов общества. Солдаты Псы долгие годы наводили ужас на белое население между реками Миссури и Арканзас, пока не были разгромлены в боях с армией США.
Люди Собаки были одним из четырех военных обществ шайенов, созданных, согласно преданию, самим Душистым Колдовством — мифическим героем, наделившим племя священным талисманом, Магическими Стрелами. Другими тремя обществами были Лисы, Красные Щиты и Изогнутые Копья. Позднее появились еще два общества — Тетивы и Бешеные Собаки. История Солдат Псов в середине XIX столетия дала толчок к серьезным переменам в племени. Джордж Бент, полукровка, проведший с шайенами большую часть жизни и дравшийся против солдат плечом к плечу с ними, сообщал, что в ранние времена Люди Собаки были обычным военным обществом, но в последующие годы стали отдельной общиной или частью племени. «Чтобы лучше понять произошедшие перемены, — писал он, — следует помнить, что военное общество было лишь организацией воинов, тогда как община или клан — организацией семей». К 1837 году Солдаты Псы, руководимые тогда Дикобразом-Медведем, из общества воинов превратились в отдельно кочующий лагерь — общину. Чуть позже к ним присоединилась часть племени, а также воины из других общин и даже племен. Полковник Джесси Ливенворт, хорошо знавший шайенов описывал Солдат Псов как «воинственных, благородных и диких» людей. Когда начались столкновения с евро-американцами, они взяли на себя роль защитников своего народа, что привлекло к ним много бойцов, не желавших жить в резервации и следовать миролюбивой политике племенных вождей Черный Котел и Белая Антилопа. После резни, устроенной полковником Чивингтоном 29 ноября 1864 года на реке Сэнд-Крик, где было безжалостно убито около 200 шайенских женщин и детей, Солдаты Псы стали основной боевой силой племени, оказывавшей яростное сопротивление американской армии. Лагерь Солдат Псов состоял из 75—100 палаток, то есть около 600 человек, из которых лишь 100—150 были воинами. Только спустя 5 лет армии удалось разбить их, когда в июле 1869 года солдаты неожиданно атаковали и уничтожили селение Солдат Псов вождя Высокий Бык на Саммит-Спрингс в штате Колорадо.

© Ю. Стукалин
30-06-2014

[показать]
В сознании индейца религиозное и мистическое зачастую неотделимо от материального и повседневного, и поэтому любое событие, происходящее в материальном мире неразрывно связано с миром духовным. Для удачи в бою необходима не только ловкость и сила, но и помощь духов, магических сил. Именно по этому готовясь к сражению, воин покрывал свое тело магическими символами, призванными защитить и помочь в сражении, а иногда и навести ужас на врага. Подобной раскраской воин покрывал и свою боевую лошадь. Каждый символ имел определенное значение и цель, с которой он наносился. Основной задачей боевой раскраски лошади было обеспечение успеха, защиты, усиления тех или иных качеств животного. Некоторые символы свидетельствовали о подвигах хозяина. Раскрашивание лошадей носило, прежде всего, религиозный характер, поэтому обычно право раскрашивания предоставлялось заслуженным и храбрейшим воинам, военным лидерам и шаманам. С другой стороны, если один индеец просил другого раскрасить его лошадь, то подобная просьба считалась большой честью и проявлением уважения.
Каждое племя использовало свои символы и цвета для их изображения, иногда трактовка одного и того же символа у разных племен была различной. Например, сиу использовали красную краску для отпечатков руки, в то время как кроу предпочитали белый. Но были некоторые идентичные символы, которые широко использовались большинством племен при раскраске военной лошади.
Пожалуй, наиболее распространенный символ в раскраске боевой лошади – это отпечаток руки. Он имел несколько значений в зависимости от расположения и цвета. Так отпечатки рук на груди лошади, говорил о сбитом на скаку или убитым голыми руками враге. Отпечатком левой руки на правом бедре отмечалась лошадь, которая помогла воину вернуться домой живым из опасного сражения. Воин, который отправлялся в серьезное сражение, ставил на своей лошади отпечаток руки пальцами вниз. Смертельно раненый воин гладил свою лошадь по правому плечу, таким образом, оставляя кровавый отпечаток своей руки на лошади – такое сообщение о смерти получали соплеменники, когда лошадь возвратилась с поля боя в лагерь. Так же отпечаток руки мог символизировать месть или военные победы.
Круг красного или желтого цвета вокруг глаз и ноздрей лошади наносился для обострения зрения и обоняния.
Зигзаги молний на ногах лошади - для силы и скорости. Так же наносилось стилизованное изображение стрекозы, как просьба к духам придать лошади такую же быстроту и реакцию как у стрекозы, которую часто называли маленьким вихрем. С той же целью на всех четырех копытах рисовались треугольники - стилизованное изображение наконечника стрелы.
Зигзагообразная фигура, символизирующая змею, изображалась на задних ногах лошади, что бы животное получило возможность передвигаться быстро и незаметно.
Точки на груди лошади - символическое изображение града, наносились как просьба, о том, чтобы на врагов обрушился град.
Красные горизонтальные полосы на носу лошади символизировали «ку» - подвиги, совершенные воином (от французского «coup» - «удар»). Такое же значение имели полосы на передних ногах.
Две перекрещенные линии означали, что лошадь и воин избежали засады.
Подковы (дугообразные или прямоугольные символы) показывали число лошадей, захваченных в набегах.
Квадрат, нарисованный на лошади, обозначал предводителя военного отряда.
Так же на лошадях могли быть изображены символы военного общества, помогавшие во время сражения его членам держаться рядом.
Лошади были окрашены одинаково с обеих сторон.
Шрамы лошади, полученные в сражении, покрывались красной краской. Места ранений обводились кругами или фигурой похожей на замочную скважину.
Помимо раскраски к хвосту и гриве лошади привязывались орлиные перья. Они могли символизировать «ку» владельца лошади или быть символом магической силы орла, которая должна помогать в битве. Грива лошади собиралась в пучки, что бы растрепанные на ветру волосы не путались и не мешали воину стрелять из лука. Хвост завязывался в простой узел или сворачивался и обматывался оленьей кожей или красным сукном. У многих племен развязать хвост боевой лошади значило закончить войну. К уздечке лошади привязывали различные магические амулеты. Восточные апачи, команчи и другие индейцы Южных Равнин часто вплетали в гривы своих любимцев или подвешивали к уздечкам скальпы врагов. Это могло служить как знаком отличия, так и средством устрашения противника.
Так же, помимо всего вышеперечисленного на лошадь предводителя отряда могла быть одета маска, часто богато украшенная вышивкой иглами дикобраза или бисером. Иногда такие маски делались из шкуры бизона с прикрепленными к ней рогами. Декор маски во многом зависел от видений, полученных воином.
По воспоминаниям свидетелей вид воина в полном боевом снаряжении и раскраске на раскрашенном Читать далее...

Это цитата сообщения Бардачок Оригинальное сообщение

Индейский томагавк

 

Источник: http://getwar.ru

Томагавк – одноручный небольшой топорик, характерный для индейских племен Северной Америки. Как и большая часть предметов индейского обихода, слово «томагавк» происходит от англонкинских языков. Вначале в переводе это слово означало палицу или боевую дубину – североамериканские племена алгонкинов до появления европейских переселенцев томагавками называли дубинки с набалдашниками из различного материала, каменные топоры и топорики из меди, изготовленные посредством холодной ковки. В зависимости от региона применения томагавк по-разному назывался: томахикен, томехоган, туммахакан, томахак, тумахгуак и др.

Томагавк имеет вид небольшого топорища, насаженного на прямую рукоять. Первые топорики изготавливались из камня, потом из меди и железа. Для каменных томагавков использовался отполированный мыльный камень (стеатит), который мог украшаться резьбой. Рукояти делались из древесины гикори и в длину составляли 40-60 см. Топорище было коротким – не более 10 см и массой от 250 до 500 грамм. Обух топора мог быть закругленным или иметь ударный выступ, либо шип. Еще томагавки различались по форме: например, в Вирджинии они напоминали немного изогнутый серп, а в других областях лезвие больше походило на саблю.

Когда  появились европейцы на американском континенте, они стали изготовлять металлические томагавки на продажу или обмен индейцам, которые с удовольствием обменивали их на продукты и меха. Иногда для этих целей переделывались абордажные топоры или обычные. В XVII веке англичане и голландцы стали заниматься изготовлением металлических томагавков для индейцев. Также потом стали изготавливать топорики и в других странах: испанские имели форму уменьшенной алебарды, лезвие французских томагавков напоминало лепесток. Но наибольшую популярность все же приобрели небольшие топорики английского производства. Кроме стали, материалом также служила и бронза, продавали как с рукояткой, так и без нее. А сами индейцы кузнечное мастерство начали осваивать только к началу XIX века. Примерно в это же время начались первые занятия йогой москва.

Применялся томагавк как метательный топорик и как оружие ближнего боя. Индейцы могли его метать на расстояние до 20 метров, при этой поражая цель. Их использовали не только в бою, но еще и на охоте – для добивания раненого животного. Со временем томагавки приобретают и ритуальное значение.

Впоследствии ритуальный томагавк соединили с курительной трубкой. Считается, что подобное новшество ввели англичане в XVIII веке, скорее всего для того, чтоб увеличить ценность предлагаемого товара. По всей длине рукоятки просверливалось сквозное отверстие, а на конце находилась выемка или металлическая чашечка для набивания табака. Таким образом, рукоять топорика как бы становилась мундштуком. Если индейцы сами занимались изготовлением рукояти для томагавка-трубки, применялись мягкие породы дерева. Такие томагавки заключали в себе традиционную индейскую символику – трубку мира и топор войны. Томагавки-трубки в качестве дипломатического дара преподносили индейским вождям с целью заверить в мирных намерениях. Символом власти и статуса эти изделия становятся в середине XIX века и настолько входят в духовную культуру индейцев, что даже Священные трубки, которые изготовлялись из красного камня Миннесоты, стали делать в форме томагавка. А чуть позже индейцы стали их изготавливать в качестве сувениров для продажи туристам.

Томагавки очень богато украшались, как индейцами, которые их применяли, так и продающими топорики европейцами или поселенцами (с целью лучшей продажи). Гладко отполированные рукоятки покрывались резьбой, рисунками, заклепками; обматывались кожей, тканью, медной проволокой. К ним прикреплялись бусины, перья, кусочки меха, иглы дикобразов, волосы и даже человеческие скальпы. Томагавки инкрустировались серебром и золотом, наносилась гравировка. Лезвия выполнялись из латуни или латуни со вставкой режущей кромки из стали, раскрашивались в яркие цвета, иногда

Читать далее...

Легенда о Понтиаке.

 

В некоторых районах Америки считалось, что колдуны отдельных племен обладают гораздо более страшными способностями, чем представители других народов. Например, на севере Великих равнин боялись равнинных кри, тогда как сами кри говорили, что Силы колдунов их лесных соседей (оджибвеев и лесных кри) гораздо могущественнее их собственных, а потому они очень боялись представителей лесных племен. Когда в их лагеря приходили лесные индейцы, равнинники старались сделать все, чтобы не обидеть их.1
По мнению индейцев, колдунами становились плохие, злые люди и основными мотивами повсеместно были ненависть, зависть или желание разбогатеть. По словам чирикауа-апачей, "эти люди не желают видеть кого-либо счастливым, смеющимся. Им нравится, когда много людей умирает... Они ненавидят собственных детей и ближайших родственников". Часто мотивом для колдовства становилась обыкновенная ссора или отказ женщины выйти замуж за нелюбимого человека.2 Когда в середине XX века детей навахо в школе учитель спросил, что надо делать человеку, чтобы разбогатеть, один из мальчиков сказал: "Быть навахским Волком (колдуном)".3
У индейцев Великих равнин колдовство применялось с целью наказать личных врагов, но никогда не играло такой роли, как среди индейцев Юго-Запада -- пуэбло, навахов и апачей. Шайены называли таковых е-ехйом -- "Имеющим Силу поражать на расстоянии".4 Навахо становился колдуном анти с целью отомстить кому-нибудь, разбогатеть или просто для того, чтобы уметь с легкостью причинять людям вред -- обычно из зависти. Богатство получали, грабя могилы, или гонорарами за лечение по предварительному сговору. Один колдун насылал на жертву серьезную болезнь, а его партнер лечил ее, после чего полученную плату делили пополам. Или один колдун насылал серьезную болезнь, а другой диагностировал ее и отсылал жертву к первому (наславшему болезнь). Как говорили навахо: "Два колдуна анти работают в паре. Один насылает на человека болезнь, а другой лечит его. Так они зарабатывают большие деньги". Одна из колдуний свидетельствовала: "Иногда мы не собирались убивать человека, а просто старались причинить ему вред. Насылали на него болезнь, от которой он долго не мог поправиться. Долгая болезнь на два или два с половиной года укладывала его в постель. Причиной тому служило наше желание захватить всю его собственность. Пока он болел, мы с легкостью целиком обирали его". Случаи подобного вымогательства упоминаются редко, но жертвами чаще всего становились богатые люди. Жертвами колдовства, подавляющего волю (адагаш), также обычно становились богатые.1 Возможно, стремление разбогатеть было основной причиной, по которой человек становился колдуном.
Индейцы говорили: "Колдун получает свои знания так же, как и шаман, -- он может получить их от другого человека или его Сила сама научит его... Колдовству часто учат ближайшего родственника. Иногда целые семьи подозреваются в колдовстве... Они -- люди, обладающие Силой, которую можно применять ради добра или во зло, но они применяют ее, чтобы причинить зло".1 По словам западных апачей, человек не может одновременно быть и шаманом, и колдуном, но шаман может стать колдуном. Движимый злобой, шаман мог использовать свою Силу во зло и наслать на кого-нибудь болезнь. Когда такое случается, шаман (дийин) автоматически превращается в колдуна (илкашн).2
У западных апачей человек получал знания от практикующего колдуна, который обычно был его родственником, поэтому в некоторых кланах было больше колдунов, чем в других. По словам индейцев, чужакам знания передавались крайне редко и неохотно. Вне зависимости от родства ученик должен был оплачивать обучение и никаких скидок не делалось.3 В отличие от навахов и чирикауа апачей жизнь своих близких родичей в качестве вступительного взноса в жертву не приносилась. Напротив, считалось, что колдовство не действует на членов клана колдуна, а потому они были в полной безопасности.
У навахов колдовству чаще всего учились у родителей, дедов, бабушек или супругов, но, как правило, один из супругов не знал, что его "половина" является колдуном или колдуньей. У них, как и в некоторых других племенах, человека могли насильно заставить обучиться колдовству. Один из навахов рассказывал в середине XX века: "Мои отец с матерью поехали в городок Кроунпойнт. Ночью они остановились передохнуть, и мой отец сказал матери, что она должна научиться у него колдовству. Отец велел ей отдать оборотням (другим колдунам) своего любимого брата или сестру, чтобы они смогли убить кого-нибудь из них. Только тогда она сможет обучиться колдовать. Мать умоляла отца не учить ее. Той же зимой все братья и сестры моего отца умерли. Их было семеро"1.
Тсимшиане сжигали умерших, а потому колдуны всегда старались выкрасть тело человека, погибшего в результате несчастного случая, пока его не нашли родственники. Кроме того, что тело использовалось для колдовства, его еще продавали другим колдунам. Колдуны иногда собирались в лесу, в основном когда делили тело. Они надевали на лица маски, чтобы их не узнали Читать далее...

Несмотря на наличие огромного количества англоязычной литературы об индейском шаманизме, человек, начинающий углубленно изучать этот вопрос, непременно сталкивается с проблемой достоверности большинства источников. Основная часть работ, изданных в США со второй половины XX века по сегодняшний день, не только рассчитана на вкусы среднего обывателя, целью которого является приобретение "тайных знаний" быстро и легко, но и не имеет ничего общего ни с духовной традицией американских индейцев, ни с такими ее аспектами, как шаманизм и обладание сверхъестественными Силами.
Несколько лет назад на ежегодном собрании NAE (Старейшин коренных американцев) лидеры ряда индейских племен приняли резолюцию, в которой осудили эту тенденцию: "В последние двадцать лет мы видим рождение новой индустрии в США.


Это прибыльное предприятие, известное как Спиритуализм американских индейцев, началось с многочисленных литературных мистификаций, предпринятых такими людьми неиндейского происхождения, как Карлос Кастанеда, Джэй Маркс (Джэмейк Хайвотер) и Линн Эндрюс". Относительно работ Карлоса Кастанеды профессор Вайн Делория-младший, индеец сиу, очень точно отразил мнение многих исследователей, отметив, что они "имеют гораздо больше общего с "путешествиями" после приема ЛСД, чем с индейской культурой". Помимо белых мистификаторов существует большое разнообразие индейских авторов, таких как Сан Биэр (Солнечный Медведь)1, Воллес Черный Лось и другие, но и их сочинения -- не более чем смесь идей, почерпнутых из восточных культур и астрологии, поверхностно приправленная индейской атрибутикой. Сегодня можно купить даже индейские гадательные карты, астрологические прогнозы индейских шаманов и прочие изобретения современного бизнеса.
Неудивительно, что в последние годы появилось огромное количество белых шаманов, которых сами индейцы называют пластиковыми шаманами, или шэйм-мэнами1. В газетах и на интернетовских сайтах можно найти огромное количество объявлений, в которых псевдошаманы не только от Аляски до Огненной Земли, но и в таких далеких от американского континента городах, как Москва и Санкт-Петербург, предлагают за месяц, а иногда и за неделю раскрыть всем желающим свои секреты и сделать их "настоящими шаманами". И у их учеников не возникает вопросов о том, как за столь короткий срок можно получить знания, на овладение которыми у настоящих шаманов уходили многие годы.
Стал бы разумный человек, заинтересовавшийся христианством, буддизмом или иудаизмом, платить тому, кто предложил бы после обучения на двухнедельном семинаре сделать его епископом, ламой или раввином? Едва ли. Но желающих стать за пару недель настоящими шаманами становится все больше. Отношение к ним самих индейцев великолепно выражено в словах индеанки из племени нискуолли Дженнет Макклауд: "Неожиданно появилось огромное количество беспринципных идиотов, бегающих вокруг и утверждающих, что они -- шаманы и научат вас церемониям баксов за пятьдесят. Это не просто плохо, это непристойно... Эти люди появляются в резервациях якобы потерянными и утратившими надежду, поистине жалкими, и какой-нибудь добрый старец может сжалиться над ними. И чем эти люди отплатят за его великодушие? Через пятнадцать минут общения с духовным лидером они считают себя "сертифицированными" шаманами и "несут слово истинное"... за деньги. Некоторые из них даже объявляют себя "официальными духовными представителями" различных индейских народов. Я говорю о таких людях, как Дхьяни Иваху1 и Линн Эндрюс. Это отвратительно... Среди нас есть и индейцы, поступающие так же. У нас есть Солнечный Медведь, Воллес Черный Лось и другие, готовые продать родную мать, если появится возможность быстро получить деньги... Они продажные воры и сами знают об этом. А потому на наших традиционных встречах и собраниях вы никогда не увидите ни Солнечного Медведя, ни ему подобных".
И все же, несмотря на многочисленные попытки делать бизнес на духовной культуре коренных американцев, серьезные исследования индейского шаманизма начали проводиться этнологами и историками еще в конце XIX века и продолжаются до сих пор. Эти работы, однако, как правило, остаются незамеченными легкомысленными искателями "тайных шаманских знаний".
Изменение образа жизни индейцев, влияние цивилизации и жесткая политика правительства США в конце XIX века приводили к вынужденному отказу от многих традиционных воззрений и преданию их забвению. Тем не менее некоторым исследователям удалось убедить стариков-традиционалистов рассказать о методах краснокожих шаманов. "Старики-индейцы, знающие их, скоро покинут наш мир, -- убеждал Джеймс Волкер одного из выдающихся шаманов сиу в марте 1914 года. -- А поскольку молодые индейцы не знают их, они будут утеряны навсегда. Я хочу записать их, чтобы они были сохранены и ваша молодежь смогла прочесть их".2
Получить достоверную информацию о шаманских и колдовских практиках американских индейцев в прошлом было невероятно сложно, такое же положение дел остается и сегодня. И причина этого не только в закрытости Читать далее...

Башня Дьявола




Читать далее...

Индейцы. Настоящие американцы

Айовы

Полуоседлое сиуязычное племя. Первым европейцем, упомянувшим айовов, был иезуит Луи Андре, встретивший их в 1676 году. В XVIII веке они принимали участие в войнах между французами и англичанами, а затем между англичанами и американцами. Айовы вели торговлю с людьми из Сент-Луиса, обменивая шкуры бобра, выдры, енота, оленя и медведя, выращивали кукурузу, бобы и т.д. Они участвовали в грабежах белых охотников. Брекенридж в 1811 году сообщал: "Такие случаи в прошлом были делом обычным. Мне показали несколько мест, где произошли грабежи, порой заканчивавшиеся убийствами". В 1836 году им была определена резервация на северо-востоке Канзаса, из которой часть племени позднее переместилась в Центральную Оклахому. Молодые воины продолжали покидать резервацию до конца 1850-х годов, нападая на омахов и пауни. В 1860-х годах во время Гражданской войны 46 айовов служили в армии на стороне северян. Позднее, по "соглашению" 1890 года, резервация племени была разделена на наделы, которые передали айовам в собственность, а излишки земель отдали белым поселенцам.

Читать далее...

Индейские представления о мире довольно сильно отличаются от представлений белого человека. В сознании индейца все мы — люди и животные, растения и камни, моря и облака — находимся в едином круге жизни, и все равны друг перед другом. Индейцы считали, что мир является священным даром Великого Духа, и обращаться с ним нужно грамотно и с особым почтением. Они уважали своих коней, и кони уважали своих владельцев. Вместе с тем, лошадь не была для индейца роскошью, а сами индейцы не были борцами за гуманность. Пытаться понять лошадь и говорить понятным для нее языком их заставляла необходимость — отсутствие доверия на войне и охоте могло дорого обойтись.

Согласно индейским воззрениям, весь мир пронизан и наполнен особой Силой, связанной с Создателем. Одни предметы могут содержать большее количество этой силы, другие — меньшее. Например, особым отношением пользовались скалы, бизоны, орлы, волки. Попали в эту категорию и лошади. Но среди этих объектов можно выделить особые, обладающие уникальными свойствами: скалы причудливой формы, белых бизонов, белоголовых орланов и беркутов, боевых и охотничьих лошадей. Части этих животных или предметов играли важную роль в религиозной жизни племени и использовались при украшении одежды или проведении церемоний.

Например, среди индейцев лакота существовала церемония принятия родства — «хунка», что можно перевести как «они махали друг на друга лошадиными хвостами». Возможно, в это время лошадь была редким животным для лакота, и ее хвост, как наиболее заметную особенность, лакота считали священным, обладающим силой, также как, например, хвост бизона. До сих пор старики племени лакота почитают лошадиные хвосты и обмахивают ими других людей в знак дружеского расположения.

Лошадиные секреты

У всех племен Равнин существовало обучение «лошадиным секретам». Учили далеко не всех. Зная эти «секреты», человек мог общаться с лошадью и просить ее делать совершенно невероятные вещи. Известен случай, когда группа апачей отправилась за лошадьми к индейцам папаго. Угнав табун, апачи направились домой, а отряд папаго шел по их следу до самого леса. Дело было зимой, и снегу навалило по колено. И вдруг следы исчезли. Папаго замерли в замешательстве: то ли все лошади улетели, то ли ушли под землю. От преследования они отказались. Апачи же, вспоминая этот случай, рассказывали, что после прошедшего недавно урагана многие деревья в лесу оказались повалены. Воины заставили лошадей идти по стволам поваленных деревьев до тех пор, пока не оказались достаточно далеко, чтобы снова спуститься на землю! Все эти чудеса были возможны лишь потому, что индеец всегда думал о своей лошади, как о друге. Отправляясь в поход, воин шептал на ухо коню то, что на самом деле предназначалось для него самого: «Останься в живых! Мы идем на опасное дело! Будь храбрым, и тогда ничего не случится. Мы вернемся целыми и невредимыми!»
Лошади неоднократно спасали жизнь своим хозяевам: они могли вывезти раненого в бою, отвлечь на себя внимание разъяренного бизона или медведя, защитить от врага, найти воду в пустыне... Без своих лошадей индейцы чувствовали себя несчастными и одинокими. Когда правительство США загнало навахо в форт Самнер и лишило их лошадей, они постоянно просили вернуть им животных. Без них они не могли даже проводить некоторые из своих церемоний. Дошло до того, что во время ритуала Путь Врага, который они привыкли выполнять верхом, навахо раскрасили длинные палки, чтобы показать лошадей различных цветов. и ехали верхом на этих палках. Они сделали это не только потому, что нуждались в лошадях для церемонии, но и потому, что «когда они снова будут свободны, их дети опять будут иметь все виды лошадей».

Охота на мустангов

Пока на территории Равнин лошадей было мало, и индейцы не умели с ними обращаться, они покупали их у испанцев или угоняли. Но вскоре Равнины наводнились дикими лошадьми — мустангами. И вот тут-то и начался расцвет индейской конной культуры.

Обладая уже довольно большими табунами и занимаясь селекцией, индейцы, тем не менее, предпочитали ловить мустангов. Дело в том, что выросший на воле мустанг гораздо лучше ориентировался в нестандартных ситуациях, чем «домашние» лошади. Лучших мустангов использовали для улучшения породы в своих табунах. По воспоминаниям белых путешественников, в те времена по Равнинам бродили многотысячные табуны мустангов, и им приходилось иногда ждать целый день, пока дикие лошади не перейдут дорогу, и быть настороже, чтобы они не увели с собой домашних.
Сначала индеец долго и тщательно выбирал коня из дикого табуна, наблюдая за ним издали. Индейцы были близки с природой, и, к тому же, чрезвычайно наблюдательны. Они знали особенности поведения любого вида животных, с которыми встречались. Поэтому сначала индеец узнавал все особенности своего будущего коня. После начиналась охота. Он, обычно с двумя-тремя помощниками, хотя бывало, что и в одиночку, отсекал выбранного мустанга от дикого табуна и начинал его гнать. Принцип заключался в том, чтобы показать Читать далее...

Айовы

Полуоседлое сиуязычное племя. Первым европейцем, упомянувшим айовов, был иезуит Луи Андре, встретивший их в 1676 году. В XVIII веке они принимали участие в войнах между французами и англичанами, а затем между англичанами и американцами. Айовы вели торговлю с людьми из Сент-Луиса, обменивая шкуры бобра, выдры, енота, оленя и медведя, выращивали кукурузу, бобы и т.д. Они участвовали в грабежах белых охотников. Брекенридж в 1811 году сообщал: "Такие случаи в прошлом были делом обычным. Мне показали несколько мест, где произошли грабежи, порой заканчивавшиеся убийствами". В 1836 году им была определена резервация на северо-востоке Канзаса, из которой часть племени позднее переместилась в Центральную Оклахому. Молодые во­ины продолжали покидать резервацию до конца 1850-х годов, нападая на омахов и пауни. В 1860-х годах во время Гражданской войны 46 айовов служили в армии на стороне северян. Позднее, по соглашению 1890 года, резервация племени была разделена на наделы, которые передали айовам в собственность, а излишки земель отдали белым поселенцам.

Арапахо

Кочевое племя алгонкинской языковой семьи, близко связанное с шайенами в течение XIX века. Берландиер в 1828 году писал: "Они не менее дикие, чем липаны, и так же жестоки с пленниками, а потому их очень боятся". Их постоянными врагами до самого заточения в резервации были шошоны, юты и пауни. Все старые арапахо сходились на том, что именно с ютами у них была наиболее серьезная и жестокая война. С белыми они, в основном, поддерживали дружеские отношения, но резня на Сэнд-Крик, устроенная солдатами Чивингтона в 1864 году, послужила толчком к присоединению арапахов к враждебным индейцам. В отличие от других враждебных племен, во второй половине XIX века арапахо были людьми менее воинственными и, как правило, вождям удавалось удерживать своих соплеменников от поспешных поступков, а потому на счету арапахов оказалось меньше сражений с американской армией, чем у их союзников. Но группы молодых воинов племени участвовали практически во всех серьезных столкновениях враждебных индейцев с войсками США.

Арикары

Полуоседлое племя, образующее северную группу кэддоанской языковой семьи. Арикары были свободно организованным союзом подплемен, каждое из которых имело собственное селение и название. Они обменивали маис шайенам, сиу и другим кочевым племенам на бизоньи шкуры, кожи и мясо, а все это, в свою очередь, меняли у торговцев на одежду, кухонную утварь, ружья и т.п. В начале XIX века арикары считались довольно агрессивным племенем. Среди их врагов в разные периоды времени были сиу, шайены, хидатсы, манданы, кри, оджибвеи, ассинибойны, черноногие, гровантры, кроу, шошоны, омахи и понки. По словам Эдвина Денига, в начале XIX века мало кто из торговцев отваживался жить среди них, а те, кто пытался, погибали. Враждебность племени по отношению к белым людям продолжалась до эпидемии оспы 1837 года, когда численность арикаров значительно сократилась. В 1870-х годах во время войн с враждебными сиу и шайенами воины арикаров служили в армии США разведчиками и охотниками.

Ассинибойны

Очень крупное и воинственное сиуязычное племя Северных равнин. Впервые упоминаются как отдельное племя в "Сообщениях Иезуитов" за 1640 год. К началу XVIII века ассинибойны стали посредниками, торговавшими европейскими товарами с отдаленными племенами Равнин, не имевшими прямых контактов с белыми торговцами. Можно выделить четыре основных подразделения племени, которые фактически являлись самостоятельными племенами. Это собственно ассинибойны, или ассинибойны Монтаны; москито восточной части канадских равнин; стони запада канадских равнин и предгорий Скалистых гор; и горные, или отдаленные ассинибойны (теган-накода), которые жили в Скалистых горах, соседствуя с племенами северной части Плато. Ассинибойны со своими союзниками -- равнинными кри и оджибвеями, находились в постоянном конфликте с окружающими их племенами: сиу, кроу, черноногими, гровантрами, сарси, шошонами, плоскоголовыми, кутеней, неперсе, хидатсами, манданами и арикарами. Но главными их врагами на протяжении всего XIX века оставались сиу и черноногие. Отношения с белыми людьми обычно складывались хорошо, но столкновения происходили. В 1885 году канад­ские ассинибойны вместе с союзными им кри присоединились к восстанию метисов в Канаде, руководимому Луи Рилем и Габриэлем Дюмоном, но потерпели поражение.

Вичиты

Вичитами в XIX веке называли объединение кэддо­язычных племен, близкородственных пауни. Среди племен, входивших в него, были собственно вичиты, тавехаши (таовайя), тавакони, вако, искани, аквеш, асидахедш, кишкат, киришкитсу. Они вели полуоседлый образ жизни, занимались земледелием. Считается, что именно вичиты были кивирами, встреченными экспедицией Коронадо в 1541 году. В начале XIX века вели жестокие войны с американскими поселенцами, но во второй половине начали поддерживать с ними мирные отношения, хотя периодически совершали набеги с целью кражи лошадей.

Гровантры (атсины)

Название Читать далее...

Ноа Смитвик писал, что никогда не видел ни одного индейца с врожденными физическими дефектами, но они очень гордились полученными в боях шрамами, особенно от пуль, делая вокруг них татуировки. Выбитые глаза и челюстно-лицевые травмы не были редкостью среди воинов Великих равнин. Бойцы, чьи лица были изуродованы, обычно прикрывали их от взоров соплеменников. Кроу по имени Скальповое Ожерелье скрывал изуродованный подбородок под полоской из оленьей кожи, на которую подвешивал каждый снятый им скальп до тех пор, пока на ней не осталось свободного места. Порой ранения были очень серьезными, и воин становился калекой. Особенно часто встречались травмы ног. Некоторые бойцы, став хромыми, все же могли принимать участие в племенных войнах. Другие были вынуждены навсегда забыть о военных походах и пытались найти себя в жизни племени, становясь, к примеру, стрелоделателями. Но многих калек боевой дух не оставлял. Кроу Ищущий Смерти, которому пуля сиу разбила бедренную кость так, что он с трудом передвигался, во время нападений на родной лагерь просил соплеменников привязать его к седлу боевого скакуна и много раз сражался среди них на равных, защищая лагерь от врагов.

Индейцы были весьма умелы в лечении переломов костей, растяжений связок, контузий и ран от огнестрельного оружия или стрел. Тяжелые операции по извлечению пуль и стрел проводились без наркоза и требовали от раненого огромного мужества, но индейцы переносили их стоически. В одной из битв шайен был ранен стрелой в лопатку. Наконечник вошел в кость, а древко обломилось. Несколько человек держали пациента, а еще двое прижимали голову. Его друзья попытались вытащить наконечник, но не смогли его подцепить. Им пришлось срезать часть мышц вокруг раны, но и это не помогло. Тогда они взяли очень острый нож и, вгоняя его в кость рядом с металлическим наконечником с каждой стороны и двигая им из стороны в сторону, расшатали его, после чего смогли извлечь. В течение всей операции молодой воин ни разу не вздрогнул. Способ извлечения стрел с зазубренными наконечниками из мягких тканей заключался в следующем. Расщеплялась ивовая палочка, концы которой за­круглялись так, чтобы она легко входила внутрь по стреле и закрывала зазубрины. После этого палочки крепко привязывались к древку и стрела вытаскивалась, не разрывая мышц.

Если раненый должен был после перелома костей ехать верхом или его перевозили на травуа во время бегства от врага, кости срастались неправильно и человек оставался калекой на всю жизнь. Индейцы очень негативно относились к ампутации и, по словам современников, никогда не практиковали ее. Шайены говорили, что ни один воин не согласился бы на это и ни один шаман не взял бы на себя такую ответственность. Дэниел Барнет сообщал, что команчам "неизвестно искусство ампутации, и, если начиналась гангрена, человек всегда погибал". Эдвин Дениг писал, что ассинибойны никогда не ампутировали конечно­сти. Однако черноногие помнили одного молодого пиегана, которому кроу прострелили ногу. Осмотрев рану, военный хирург из форта Бентон пришел к выводу, что ногу следует ампутировать, что и было сделано. Когда калека вернулся в родной лагерь, его друзья подарили ему лошадей и типи. С тех пор члены его общины всегда привозили ему с охоты часть добытого мяса. Четыре Танцора, индеец хидатса, рассказывал, что как-то раз его соплеменники недалеко от своего поселения наткнулись и убили вражеского воина, у которого не было одной стопы!

Результаты лечения зачастую действительно были просто удивительными. Подобных случаев было слишком много, чтобы их можно было бездумно игнорировать. Зимой 1876 года одному воину шайенов пуля вошла в голень и, выйдя между коленом и бедром, разбила коленную чашечку и раздробила кости выше и ниже колена. Человека отправили в госпиталь Кэмп-Робинсона, где военный хирург сказал, что для спасения его жизни ногу надо ампутировать. Индеец отказался, и его увезли. После этого им занялся шайенский лекарь. Нога зажила, и индеец смог даже ходить, хотя, конечно же, она больше не сгибалась в колене. О двух других случаях поведал майор Норт, в течение нескольких лет командовавший ротой скаутов пауни и прекрасно знавший индейцев. В июле 1867 года лошадь одного из скаутов упала на скаку, всадник сильно ударился о землю, получив открытый перелом бедра. Его отправили в военный госпиталь, где лечили в течение нескольких недель. Вправить кости не удалось, бедро распухло до невероятных размеров и сильно воспалилось. Хирурги признали пациента безнадежным, и тот попросил Норта посадить его на поезд и отправить в резервацию пауни умирать. Но в декабре, к огромному удивлению присутствовавших, он вернулся и вновь записался на службу. Рана зажила, только нога стала немного короче. Второй случай произошел в июне 1869 года во время экспедиции генерала Карра, когда пуля раздробила руку другого пауни. Хирург, обработавший рану, за­явил, что сделать ничего невозможно и руку следует ампутировать, но индеец не согласился. В полевых условиях военной кампании он не мог Читать далее...

Скальпирование врагов в ряде районов североамериканского континента получило распространение среди индейцев еще до прихода белых людей. Однако обычай этот не был так широко распро­странен, как пишут многие авторы. Напротив, исследования показывают, что он был частью военного ритуала лишь мускогских племен юго-восточной части США и ирокезских народов востока США и низовий реки Святого Лаврентия, а также их ближайших соседей. Художник Жак Ле Мойн, сопровождавший французскую экспедицию Рене де Лоденьера во Флориду в 1564 году, писал об обычаях флоридских аборигенов: "В схватках упавший воин мгновенно утаскивается прочь специально выделенными для этого людьми. Они имеют при себе побеги трост­ника, которые острее любого стального лезвия. Ими они режут кожу головы до кости по кругу, а затем отрывают ее (вместе с волосами. -- Авт.)... Сделав это, они вырывают яму в земле и разводят костер... над огнем они сушат скальпы, пока те не становятся похожи на пергамент... После битвы они... подвешивают кости и скальпы к наконечникам своих копий и триумфально несут их домой... Вернувшись с войны, индейцы собираются в специально определенном для этого месте. Сюда они приносят (отрезанные. -- Авт.) ноги, руки и скальпы павших врагов и с великой торжественностью прикрепляют их к высоким шестам". Краснокожие воины Новой Англии, большей части Атлантического побережья, Равнин, Тихоокеан­ского побережья, канадского северо-запада, Арктического региона и юга США в ранний исторический период никогда не практиковали скальпирования врагов. Почти на всей территории Америки в те времена основным трофеем была голова врага.

Лишь с приходом европейцев скальпирование получило более широкое распространение. Кроме появления стальных ножей, что значительно упростило сам процесс снятия скальпа, серьезную роль сыграли вознаграждения, выплачиваемые представителями колониальных властей. Например, как указывалось выше, скальпирование не было известно индейцам Новой Англии, пока колонисты не стали предлагать вознаграждение за головы врагов. Вскоре краснокожие поняли, что приносить в доказательство убийства врага его скальп менее трудоемко, чем его голову.

Скальпирование не являлось изобретением лишь североамериканских индейцев. Геродот писал в V веке до нашей эры, что скифы снимали у павших врагов кожу с головы, применяя для этого очень острые кинжалы. Спустя два поколения Ксенофонт отметил в своих записях, что после того, как несколько его людей были убиты по пути к Средиземному морю, с их голов были сняты волосы. Упоминания о существовании этого обычая среди скифов подтверждены находками российских археологов, обнаруживших в скифских курганах три черепа с характерными царапинами вокруг темечка, остающимися после скальпирования, а также мумию воина со снятым с головы скальпом. О скальпировании своих жертв иностранными наемниками писал византийский историк Прокопиус. В книгах Маккавея в описании жестокостей и зверств, практиковавшихся по отношению к евреям сирийским монархом Антиокусом Великим, говорится: "кожа сдиралась с головы". Испанцы отмечали обычай скальпировать своих врагов у аборигенов Карибских островов, Гватемалы и Северной Мексики. Кроме того, он был известен аборигенам территории Гран-Чако в Южной Америке.

Белые не раз подбивали индейцев скальпировать и своих бледнолицых противников. Так, в июне 1775 года, английское правительство, призвав индейцев выступить против американцев, не только снабжало воинов всех племен от Великих озер до Залива топорами, ружьями и бое­припасами, но и объявило награду за скальпы американцев, которые следовало приносить командующим офицерам в Детройт или Освего. Столь заманчивое предложение смогло привлечь на их сторону даже ирокезов, которые ранее торжественно поклялись сохранять нейтралитет. В тот же период законодательный орган Южной Каролины начал выплачивать по 75 фунтов за каждый скальп индейского воина. В начале 1830-х годов в Техасе платили за скальпы вичитов. Неприятности с апачами на Юго-Западе начались у правительства США после того, как в 1836 году группа американских охотников за скальпами устроила настоящую резню апачей вождя Хуана Хосе, польстившись на вознаграждение, обещанное губернатором Соноры. В XIX веке в Аризоне за скальп апача можно было получить до 250 долларов, а поскольку отличить волосы апача от волос другого краснокожего было делом практически невозможным, охотники за наградой отправлялись в Сонору и резали беззащитных мексиканцев.

Мы едва ли уже сможем когда-либо узнать, кто и когда привнес в индейскую культуру обычай скальпирования врагов. В XVI веке Жак Картье встретил на реке Святого Лаврентия известного вождя Доннакона и спросил его, почему индейцы делают это, краснокожий ответил, что его люди поступают так, потому что так делают их враги.

Часто упоминается, что скальпирование врага связано с нанесением вреда душе погибшего. По сведениям Стэнли Вестала, многие сиу считали, что качества убитого противника переходят его убийце, что также может косвенно относиться Читать далее...

Понятие подвига и его моральная сторона у индейцев Равнин значительно отличались от взглядов европейцев, потому этот раздел крайне важен для понимания действий краснокожего на тропе войны. Лишь подробное изучение шкалы воинских ценностей и относительно гибкой градации подвигов дает возможность понять, что стояло за тем или иным поступком дикого воина Равнин в зависимости от внешних факторов и его племенной принадлежности.

Убийство мужчины или женщины из враждебного племени оценивались практически равнозначно. Многочисленные утверждения о том, что определенные действия ценились особенно высоко, потому что исполнение их было сопряжено с особой опасностью, хотя и верны в целом, зачастую не выдерживают критики. Как это ни покажется странным, но данные свидетельствуют как раз о том, что для индейцев гораздо более важен был именно сам факт совершения определенного деяния, а не обстоятельства, при которых оно было совершено. Любая хитрость, дающая возможность нанести урон противнику, не подставляя себя, приветствовалась соплеменниками. Хорошим примером может послужить убийство черноногими членов мирной делегации кри весной 1869 года. Знаменитый вождь кри Маскипитун (Сломанная Рука) решил положить конец кровопролитной войне между племенами. Он отобрал десять человек, в числе которых были его сын и внук, и отправился вместе с ними в страну заклятых врагов. Обнаружив лагерь черноногих, храбрые кри сели полукругом на вершине ближайшего холма, и когда к ним подскакали воины черноногих, предложили им трубку мира. Кри знали, что черноногие легко могут перебить их, но полагались на их благоразумие. Но они не могли предположить, насколько коварен окажется враг. Здесь стоит упомянуть, что величайшим подвигом у черноногих считалось отобрать у противника оружие, особенно ружье. Верховный вождь черноногих Много Лебедей решил пойти на хитрость. "Я собираюсь отобрать все их ружья", -- хвастливо заявил он своим соплеменникам. Вскочив на коня, он подъехал к сидящим с трубкой мира кри, вытянув перед собой руки, что означало мирные намерения. Он сказал, что не вооружен, и если кри хотят заключить мир, то им следует отдать свое оружие. Маскипитун согласился, и через несколько мгновений Много Лебедей собрал все ружья. Затем он повернул коня и поехал прочь. "Вперед! Убейте их!" -- закричал он своим воинам, и множество вооруженных до зубов черноногих ринулось на беспомощных посланцев мира. Победители скальпировали трупы, сорвали с них одежды и, распевая военные песни, вернулись в лагерь. Миссионер Джон Макдугалл писал, что индейцы "изрубили старика (Маскипитуна. -- Авт.) на куски и, привязав его останки к хвостам лошадей, поскакали в свой лагерь". Черноногие были восхищены деянием вождя. Как сказал один из них: "Много Лебедей совершил свой величайший подвиг. Он был единственным в племени, кто когда-либо захватил сразу столько ружей -- более десяти за раз. Это был хороший бой, потому что в нем не пострадал никто из наших соплеменников". Индеец не только высказал всеобщее восхищение поступком вождя, но и назвал "боем" резню, в которой многочисленные воины огромного лагеря черноногих вырезали горстку безоружных людей, а Много Лебедей, совершивший "величайший подвиг", не подвергался абсолютно никакому риску. Безудержная храбрость черноногих никогда не ставилась под сомнение их белокожими и краснокожими врагами, но дело в том, что в убийстве безоружного или беспомощного врага, по индейским понятиям, не было ничего предосудительного. Напротив, сам факт того, что враги -- несомненно, не без помощи магической силы его духов-покровителей и амулетов -- попали в руки безоружными, не имея возможности причинить вред, только повышали статус предводителя. Предводителя, с которым без опаски можно отправляться в военные походы под защитой его магических сил.

Одним из наиболее интересных и необычайных явлений в системе подвигов индейцев Равнин был "ку". Этот подвиг практически у всех племен оценивался наиболее высоко. Сиу, пауни, шайены, кроу и воины других племен нередко мчались к врагу наперегонки и ударяли его, даже не делая попыток убить или ранить.

Обычно для подсчета "ку" индейцы использовали специальные шесты. По словам Гамилтона, эти "шесты сделаны в основном из ивы и достигают в длину от двух до трех метров. Кора счищается и дерево раскрашивается красной киноварью... Воины неизменно берут их с собой в бой, и когда противник падает, тот, кто коснется его, за­считывает "ку" -- одно храброе деяние... Иногда с полдюжины индейцев ударяют (такими шестами. -- Авт.) одного и того же врага, и каждый засчитывает "ку".

У всех племен на одном враге могли сделать "ку" сразу несколько воинов. Количество допустимых прикосновений у каждого племени было разным -- от двух до четырех, но самым престижным был первый "ку". У сиу, ассинибойнов, черноногих, арапахов, кайовов, кроу, хидатсов, манданов, арикаров и банноков обычай позволял посчитать четыре "ку" на одном враге, у шайенов и пауни -- три, а у команчей, омахов, ото и, вероятно, миссури -- всего Читать далее...

Война не могла не отразиться на социальных, церемониальных и экономических сторонах жизни индейцев Равнин. Она не была делом лишь одного какого-то класса или только представителей мужского пола. Она касалась каждого члена племени от рождения до смерти. Девочки, так же как и мальчики, зачастую получали свои имена в честь военных подвигов прославленных бойцов. Женщины танцевали со скальпами, восхваляя деяния родственников, а их плач над телом погибшего родича был наиболее эффективным средством для организации карательного похода. Большая часть общеплеменных церемоний была так или иначе связана с войной.

Многие исследователи высказывали предположение, что индейская война несла в себе определенный игровой момент, приводя два основных довода:

1) система подвигов, где убийство врага ценилось не высоко;

2) незначительные потери даже в крупных сражениях.

Стэнли Вестал отмечал, что кровопролитие и убийство не было для индейца главной целью схватки. Воин, если только он не отправлялся в поход, чтобы отомстить за убийство соплеменника, или не сражался, защищая свою семью, делал из войны некую "игру на публику". Он дрался не столько ради того, чтобы нанести урон врагу, сколько ради показа всем своей доблести. Другой исследователь отмечал, что индейская война "трансформировалась в великое игрище, в котором подсчет "ку" на враге часто брал верх над его уничтожением". Проведенный автором данной книги анализ различных столкновений отвергает эту идею, как один из многочисленных мифов, окружающих историю индейских войн. Во-первых, даже несмотря на градацию подвигов, воины всегда стремились убить врага и при благоприятных обстоятельствах никогда не отказывали себе в этом удовольствии, о чем свидетельствуют многочисленные рассказы и воспоминания участников тех далеких событий. Во-вторых, минимальные потери в жестоких боях, по мнению автора, свидетельствуют лишь о великолепной выучке краснокожих бойцов. В защиту этого утверждения говорят битвы с американскими солдатами, чья система подвигов кардинально отличалась от индейской и чьей единственной целью было уничтожение противника. Однако и в этом случае даже при крупномасштабных сражениях потери индейцев, как правило, составляли не более 1-3 десятков воинов. Нападения кавалерии на спящие лагеря краснокожих, во время которых гибло много людей, также, как это ни покажется странным, подтверждают данное утверждение. Во время таких нападений воины бросались на защиту убегающих женщин, детей и стариков, но процент погибших мужчин всегда был минимален, а женщин и детей едва ли можно причислить к боеспособной силе племени. При анализе различных столкновений обращают на себя внимание многочисленные ситуации, в которых воин в одиночку бросался в гущу врагов, скакал вдоль рядов сотен стреляющих в него противников и т.п., оставаясь при этом в живых. Индейцы объясняли такие феномены наличием магической силы, но разгадка кроется именно в том, что индеец был высококлас­сным бойцом, с которым, по словам многих американских офицеров, мало кто мог сравниться.

Многие участники сражений с краснокожими сообщали, что наиболее агрессивными бойцами были юноши от 16 до 25 лет. Рэндолф Мэрси в 1850-х годах отмечал, что на Равнинах даже при не предвещающей неприятностей встрече с молодыми воинами стоит быть особенно внимательными и всегда держаться настороже. Причина этого заключалась в том, что слишком многое в социальной жизни племени зависело от военных заслуг, и молодой человек, не проявивший себя на тропе войны, был никем. Стремясь завоевать общественное признание, молодые воины не раздумывая бросались на самые опасные участки боя, совершая подвиги или погибая. В то же время мужчины среднего возраста, уже добившиеся определенного положения в племени, обычно резко отходили от участия в военных действиях. Оба эти факта -- агрессивность и некоторая показушность в действиях молодежи и отход от военных действий мужчин после 35-40 лет -- достаточно широко освещены в научной литературе. При этом этнографы и историки не увязывают их в единое целое. По мнению автора, данные факты ясно показывают связь между системой подвигов и продвижением человека по социальной лестнице. Именно совершение конкретных подвигов открывало молодому воину путь к тем или иным племенным институтам -- воинским обществам, предводительству военных отрядов, лидерству в общине или племени. Справедливости ради стоит отметить, что для юноши из богатой семьи этот путь в некоторой мере был более простым. Например, его семья могла купить для него место в одном из лидирующих воинских обществ, но, если на его счету не было достаточного количества боевых подвигов, он не мог рассчитывать на роль вождя общины или племени. Следует понимать, что для достижения определенного положения в обществе от индейца требовалось не просто проявить себя на войне, но и совершить ряд конкретных подвигов. Безрассудная молодежь, недавно ступившая на тропу войны, при любой возможности старалась пополнить свой невеликий список заслуг тем или иным Читать далее...

В первые десятилетия XIX века на Великих равнинах, где обитало около тридцати различных племен, сложились три наиболее мощные военные силы, которые оставались таковыми до самого конца индейских войн. Ими были: на севере -- конфедерация черноногих (сиксики, пиеганы и блады) с союзными им гровантрами (до 1861 года) и сарси; в центральной части -- сиу, с северными частями арапахов и шайенов; на юге -- команчи, со своими союзниками кайовами, кайова-апачами и южной ветвью шайенов.

Наиболее агрессивными племенами Дикого Запада XIX века в войнах с белыми людьми были сиу, шайены, команчи, кайовы, вичиты и черноногие, а в межплеменных войнах -- черноногие, сиу, шайены, команчи, кайовы, осейджи, пауни, кроу и шошоны.

Помимо вышеуказанных племен на Северных равнинах жили ассинибойны, равнинные кри и оджибвеи, манданы, хидатсы и арикары; на Центральных равнинах располагались деревни полуоседлых земледельцев -- айовов, миссури, ото, омахов и понков; а Южные равнины населяли канзы, тонкавы и липан-апачи.

Культура равнинных племен оказала большое влияние на соседние племена Скалистых гор: банноков, кутеней, неперсе, пен д'Орей, плоскоголовых, кер д'Аленов, шошонов и ютов, перенявших значительную часть элементов равнинной культуры, в том числе военные обычаи.

Война была неотъемлемой частью существования индейца, затрагивая все стороны его жизни от рождения до смерти. Воинские заслуги оказывали основное влияние на статус мужчины и его положение в иерархии племени. Один из белых современников очень точно подметил, что "жизнь дикаря проходит в одном шаге от смерти". Джордж Гриннел писал: "Когда вы говорите со своим индейским другом, сидя рядом с ним, покуривая на привале во время дневного марша по бескрайней равнине, или лежа ночью около своего костерка, одиноко мерцающего в горах, или сидя в кругу гостей в его палатке, вы как бы сливаетесь с природой. Некоторые его взгляды могут шокировать ваш цивилизованный разум, но они мало отличаются от высказываний, которые вы можете услышать из уст вашего маленького сына. Индеец настолько легко говорит о крови, ранах и смерти, как о чем-то естественном и обычном, что может испугать вас, но все это было частью его ежедневного существования. Даже сегодня вы порой можете услышать, как высохший, разбитый параличом старик, уцелевший в давно прошедших войнах, хихикает своими резкими смешками, рассказывая словно веселую шутку ужасающую историю о пытке одного из своих врагов".

От рождения индеец был воином, и от него ожидали наличия четырех добродетелей -- храбрости, силы духа, щедрости и мудрости. Из них храбрость стояла на первом месте. Воин должен был проявлять мужество в битвах с врагами и схватках с дикими животными, такими как раненые бизоны, разъяренные пумы и беспощадные медведи гризли. Когда у воина из племени черноногих рождался мальчик, отец брал его в руки и поднимал к солнцу со словами: "О Солнце! Дай этому мальчику силу и храбрость. И пусть он лучше погибнет в битве, чем от старости или болезни". С ранних лет старшие наставляли будущих воинов быть храбрыми и не бояться смерти, внушая им, что нет ничего почетнее смерти на поле боя. Кроу говорили: "Старость исходит от злых духов, и юноше лучше погибнуть в бою". По мнению сиу, тоже было "лучше умереть на поле боя, чем дожить до дряхлой старости". Но наибольшую известность приобрела фраза, произносимая воинами Равнин перед кровавыми битвами: "Сегодня хороший день, чтобы умереть!" И все же индейцы были реалистами. Жизнь соплеменника ценилась настолько высоко, что на практике обычные люди придерживались более прозаичных идей.

Ричард Додж отметил психологическое отличие белых людей и краснокожих в отношении к боевым ситу­ациям: "Белый солдат, отправляясь в битву, знает, что многие будут убиты и ранены, но всегда надеется, что ему самому посчастливится и он останется невредим. Индеец же, напротив, думает, что попадут именно в него, а потому все тридцать-сорок атакующих краснокожих прячутся за боками своих лошадей, когда на них направлено всего одно ружье". На войне индейцы старались избегать гибели своих воинов, и приношение людей в жертву ради стратегических выгод было абсолютно неведомо их военной концепции. Конечно, среди них было достаточно отчаянных бойцов, готовых рисковать ради сущей бравады или настолько уверенных в силе своих духов-покровителей, что они кидались на превосходящих по численности врагов. Но общая тенденция тактики индейской войны свидетельствует о том, что для них было более важно сохранить жизни своих воинов, чем нанести больший урон противнику. Даже в молитвах они просили духов-покровителей помочь им убить врага легко и безопасно для себя. Безусловно, индейский воин был храбр, но он не был фаталистом и редко вступал в бой с врагом, если шансов на успех не было.

В 1839 году Вислизенус написал строки, в которых очень точно отразил индейское понимание храбрости: "Люди часто задают вопрос -- действительно ли храбр индеец или он от природы труслив... Тот факт, что индейцы обычно уступают оружию Читать далее...

Бентин, Рино и Вейр


Тем временем, Бентин, прочесав безлюдные холмы, повернул на север, двинувшись на поиски Кастера для соединения с ним. И люди, и лошади его команды изрядно выбились из сил, то взбираясь на гребни холмов, то спускаясь по их склонам. День был жаркий, солнце палило немилосердно. Всех мучила жажда. Вдали стали слышны глухие залпы. Капитан Томас Вейр, командир роты «D» (и член «клики Кастера» в полку), стал настаивать на ускорении движения вперёд. Однако Бентин предпочёл задержаться, чтобы напоить лошадей, обходившихся без воды в течении 24 часов. Животные были так измучены, что некоторые обозные мулы при виде болотца, стряхнули с себя вьюки, бросились вперёд и завязли в грязи. Когда колонна поравнялась с сожжённым одиноким типи, примерно в 3.38 пополудни, прибыл сержант Канипе с криком «Мы нашли их, парни!» По пути он повстречался с младшим братом Кастера, Бостоном, который спешил нагнать колонну, чтобы поучаствовать в решающей атаке. Затем Канипе помчался дальше и минут через пять доставил послание капитану Макдугалу. по словам сержанта можно было понять, что индейцы застигнуты врасплох и помышляют только о бегстве. Вскоре, примерно в 3.53 пополудни, появился и Джон Мартин на окровавленном раненом коне. Ознакомившись с приказами, Бентин повёл свой батальон к броду, через который переправлялся Рино, не став дожидаться обоза. По пути он повстречал ещё и нескольких скаутов-ри, которые гнали захваченных у сиу лошадей. Они указывали на запад и говорили о сражении. Звуки стрельбы становились всё громче. Колонна ускорила шаг. Достигнув брода, Бентин увидел, как остатки команды майора Рино бегут за реку на холм, преследуемые почти тысячей индейских воинов. Бентин и Макдугал, следовавший за ним, двинулись на соединение с Рино, понимая, что по одиночке им не устоять против превосходящих сил индейцев.

Рино встретил подмогу криком облегчения: «Ради Бога, Бентин, останови свою команду и помоги мне! Я потерял половину своих людей!» Тут же он обернулся и разрядил свой пистолет в индейцев, до которы было добрых 900 ярдов. Майор явно всё ещё находился в состоянии шока. Бентин, предъявив ему записку лейтенанта Кука, задал короткий вопрос: «Где Кастер?» «Не знаю, - отвечал Рино, - он ушёл вниз по течению и с тех пор я не видел его и не слышал о нём». Затем он во главе небольшой группы отправился на поиски своего погибшего адьютанта, лейтенанта Ходжсона. Рота капитана Вейра тем временем спешилась и образовала стрелковую цепь, сдерживая натиск воодушевлённых индейцев. Вернувшись после бесплодных поисков, Рино послал лейтенанта Хейра навстречу обозу, чтобы поторопить капитана Макдугала. Хотя Бентин и поделился патронами с деморализованными людьми Рино, боеприпасов явно было недостаточно.

Ниже по течению стрельба не утихала. Ни Рино, ни Бентин пока не спешили двинуться на эти тревожные звуки. Зато не смог усидеть на месте капитан Вейр. Без всякого приказа, он повёл свою роту прямо на звуки боя. Было это около 4.50 пополудни. Спустя минут двадцать на холм прибыл и обоз. Получив патроны, Бентин повёл следом за Вейром роты «Н», «К» и «М». За ним медленно потянулся и Рино с остальными тремя ротами, всем обозом и ранеными, которых несли на одеялах. Рота «D» между тем достигла вершины Вейр-Пойнт. Отсюда офицеры увидели слева обширное стойбище, а впереди, на севере, им открылись лишь клубы пыли и порохового дыма, среди которы мелькал один из ротных значков. Им было ещё невдомёк, что значок этот находился уже в руках индейца, которы использует его, как жезл для счёта ку. В этот момент лавина победоносных воинов хлынула к Вейр-Пойнт. После короткой перестрелки, четыре роты начали спешный отход к Рино-Хилл. Отступление прикрывала рота «К». Около половины седьмого вечера остатки 7-го Кавалерийского вновь собрались на вершине Рино-Хилл, потеряв в этой вылазке одного солдата роты «D». Индейцы следовали за ними по пятам и теперь плотно окружили со всех сторон. Судьба Кастера по-прежнему оставалась неясна.


Битва Кастера


Индейцы, ещё остававшиеся в нижнем селении, уже были встревожены приближением второго отряда солдат на той стороне реки. Оглала Белый Коровий Бык со своими друзьями-шайеннами, Чалым Медведем, Короткохвостым Конём и Телёнком, стояли близ палатки, где хранился Иссивун - священная Бизонья Шапка. Они охраняли типи в начале сражения и тут Короткохвостый Конь увидел, как множество белых солдат приближается к ним со стороны высокого холма на востоке. «Они идут этим путём! - закричал он, - Через брод! Мы должны остановить их!» Втроём они поскакали к броду на северном конце селения и повстречались с шайенном Безумным Волком, стариком большой военной славы, и его другом Белым Щитом. Безумный Волк, более старый и мудрый, обратился к ним с предостережениями. Солдат слишком много, чтобы сражаться с ними, сказал он. Короткохвостый Конь отвечал: «Дядя, лишь земля и небеса живут вечно. Если мы вчетвером сможем остановить солдат, то наши жизни будут хорошо прожиты». Они вчетвером двинулись навстречу Читать далее...