Отношение к жизни не могу однозначно обозвать оптимистичным, пессимистичным, реалистичным, со сдвигом в мистицизм, или с убеждённой верой в высшие силы, или…
Состояние упадка, депрессии бывают крайне редко. Устаю, скорее, от вынужденной высокой «Планки» оптимизма. В силу своей профессии, в силу личных жизненных обстоятельств, не имею никакого права, да и разучилась, наверное, демонстрировать «расклеенное» состояние.
Временная растерянность, иногда, нервный, лихорадочный поиск – бывают и даже, не редки. Совершенно, не могу даже почувствовать - безысходность, того, что не в силах изменить ситуацию в лучшую сторону, того, что силы человеческие ничтожны… «Планка» повествует о том, что: единственная фатальность и неизбежность - потеря жизни; сегодня зависит от вчера, а завтра от сегодня, и всё это вместе, зависит от меня; ну, а до человеческих пределов, лет сто человеческих жизней…
Иногда посещают мысли о несущественности человеческой жизни, но они словно случаются для профилактики.
Проходит время, меняется мироощущение, но то, что остаётся неизменным, это – необходимость в силе, импульсе, который нужен для поддержания своей внутренней психической энергии, в том состоянии, чтобы не катиться «вниз». Надо сказать, что мне это удаётся. Удаётся за счёт выраженного интереса к жизни, ко всему, что меня окружает.
Однако, иногда, вот сейчас, например, приходят в голову мысли: А не есть ли моя «Планка» – «Чёрный монах» из повести А.П.Чехова.
По сути, без высоких слов о гениях, так настойчиво «отнекиваюсь» от формальных социальных лабиринтов. Так неистово не желаю их признавать нормой жизни.
Но бывает, что с той стороны, натянутая мышца моего существа начинает стучаться.
Это происходи во снах. Ну…., кому не сняться звенящие от возможности разрыва сны? Такие сны сняться всем. Но вот, что меня успокаивает и радует, что я снова, во снах, в моменты крайнего напряжения, не просыпаясь и не приходя в своё ясное сознание, начала молиться.
Однажды, несколько лет назад, я потеряла эту способность. И вот, надеюсь, этого больше не произойдёт.
Никакие силы природы, никакие её явления, не сравнимы с единым… не раздробленным на части, персонифицированным диалогом, а целостным криком в вертикальном, стремительном обращении к единому Духу, имеющему отражение только в человеческих сердцах.
А легенда о «чёрном монахе», меня почему-то волнует.
Повесть в двух словах:
«…— Меня сегодня с самого утра занимает одна легенда, — сказал он. — Не помню, вычитал ли я ее откуда или слышал, но легенда какая-то странная, ни с чем не сообразная. Начать с того, что она не отличается ясностью. Тысячу лет тому назад какой-то монах, одетый в черное, шел по пустыне, где-то в Сирии или Аравии... За несколько миль от того места, где он шел, рыбаки видели другого черного монаха, который медленно двигался по поверхности озера. Этот второй монах был мираж. Теперь забудьте все законы оптики, которых легенда, кажется, не признает, и слушайте дальше. От миража получился другой мираж, потом от другого третий, так что образ черного монаха стал без конца передаваться из одного слоя атмосферы в другой. Его видели то в Африке, то в Испании, то в Индии, то на Дальнем Севере... Наконец, он вышел из пределов земной атмосферы и теперь блуждает по всей вселенной, все никак не попадая в те условия, при которых он мог бы померкнуть.»…
«— Поздравьте, я, кажется, сошел с ума, — он пошевелил только губами и горько улыбнулся.
В девять часов утра на него надели пальто и шубу, окутали его шалью и повезли в карете к доктору. Он стал лечиться»…
«— Как счастливы Будда и Магомет или Шекспир, что добрые родственники и доктора не лечили их от экстаза и вдохновения! …
Если бы Магомет принимал от нервов бромистый калий, работал только два часа в сутки и пил молоко, то после этого замечательного человека осталось бы так же мало, как после его собаки»
«…Отчего ты не поверил мне? - спросил он (чёрный монах) с укоризной, глядя ласково.
— Если бы ты поверил мне тогда … то эти … годы, ты провел бы не так печально и скудно»…
Это не мой монах, но мысль о ….
И, между прочим, совершенно спонтанно, сейчас вспомнила «своего» монаха…
Это «Исповедник» из романа Германа Гессе «Игра в бисер»
Сяду сегодня, посмотрю. Возможно душа, встревоженная моим любимым Чеховым, найдёт временную отраду с моим Исповедником из любимого Гессе.