Эра трампов.
Павел Казарин



2021-й не обязательно подарит нам будущее. Он вполне может принести прошлое

Этот материал опубликован в спецвыпуске журнала НВ Мир в 2021 по эксклюзивной лицензии The Economist. Републикация запрещена

Двадцатый век человечество прожило в повестке революции. Ее лозунг укладывался в формулу «сегодня — это несовершенное завтра». Смягчались нравы, рождались дискуссии, отменялись запреты. Люди привыкали к мысли о том, что завтрашний день будет лучше вчерашнего, и это был стимул смотреть в будущее с надеждой.

Одно десятилетие вмещало в себя больше перемен, чем несколько столетий в Средневековье. Барака Обаму от Мартина Лютера Кинга отделяет всего 46 лет. И те, кто застали инаугурацию первого, помнят убийство второго.

Время стирало ластиком отрасли и профессии. Отменяло социальные архитектуры и традиции. Требовало от каждого бежать со всех ног, только чтобы оставаться на месте. До определенной поры это всех устраивало. А затем люди устали.

Торговцы прошлым дарят своей пастве индульгенцию
Оказалось, что завтрашний день способен быть безжалостным. Что он выдавливает на обочину тех, кто за ним не поспевает. Требует от людей слишком высокой пластичности и адаптивности. И в этот момент на арену вышла повестка контрреволюции.

Ее идея проста: «Сегодня — это испорченное вчера». Этой идеей начали торговать политики в самых разных странах. Сперва робко, затем все увереннее. Путин в России, Качиньский в Польше, Орбан в Венгрии. А четыре года назад победа Дональда Трампа стала доказательством, что речь идет не о региональном феномене. Его лозунг Make America great again убеждал в том, что поиск золотого века в собственном прошлом становится популярным даже в самых развитых странах.

И вот теперь Трамп проиграл. Но финальный счет его поражения не выглядит разгромным. И явно рано говорить о том, что поражение 45‑го президента США означает капитуляцию его наследия.

Торговля ностальгией. Бегство от перемен. Идеализация прошлого. Все это пользуется спросом по обе стороны Атлантики. И, вероятно, продолжит оставаться популярным и дальше. По мере того как технологии обнуляют институты, нормы меняются в течение одного поколения, а целые профессии исчезают с рынка труда.

Торговцы прошлым дарят своей пастве индульгенцию. Оправдывают ее нежелание меняться. Продают ей идею, что они — наследники и носители правды. Эти политики дарят своим избирателям ощущения безгрешности и обиды — быть может, самые сильные наркотики из существующих.

И эта схватка будущего и прошлого не закончилась. Напротив, она только началась. И от того, кто именно в ней победит, зависит судьба Украины. Потому что в образе прошлого большинства наших соседей не всегда находилось место для нашей страны. И если ностальгия станет новой нормой — под угрозой окажется украинское будущее.

Источник