Это цитата сообщения stewardess0202 Оригинальное сообщение

Фреска дня: Объясняем, что означают детали в росписях знаменитых архитектурных памятников. Часть 4

Мария Сарабьянова. Историк искусства

Два Иосифа, две Марии, три Младенца

Рождество. Фреска Спасской церкви Евфросиниевского монастыря в Полоцке. Около 1161 года. Архив В. Д. Сарабьянова

Рождество (фрагмент). Фреска Спасской церкви Евфросиниевского монастыря в Полоцке. Около 1161 года. Архив В. Д. Сарабьянова

Рождество (фрагмент). Фреска Спасской церкви Евфросиниевского монастыря в Полоцке. Около 1161 года. Архив В. Д. Сарабьянова

Рождество (фрагмент). Фреска Спасской церкви Евфросиниевского монастыря в Полоцке. Около 1161 года. Архив В. Д. Сарабьянова

Фреска — это часть ансамбля, поэтому, чтобы правильно ее понять, нужно учитывать, где она расположена и как соотносится со своими соседями. Худож­ник мог писать сцены не в хронологическом порядке, а подчеркивая их симво­лическое значение. Например, на южной и северной стенах наоса  1  часто изо­бражались Рождество Христово и Успение Богоматери. 

1 Наос (от греч. ναός — храм, святилище) — центральная часть храма, где во время службы стоят прихожане.

Противопоставление выявляет и подчерки­вает суть этих сюжетов: Христос рождается во плоти, чтобы через смерть спасти мир, а Богома­терь избавляется от плоти и через смерть рождается в новую жизнь.

На фреске в полоцкой Спасской церкви в одной композиции подробно рассказывается о событиях, происхо­дивших до и после Рождества. Иосиф сомневается, не от­пустить ли ему забереме­невшую до  брака Марию; волхвы спешат поклониться Младенцу; ангелы указывают пастухам на Вифлеемскую звезду; повитуха омы­вает новорожденного. В нижнем ярусе воины по приказу Ирода избивают мла­денцев, ярусом выше праведная Елисавета скрывается от них со своим сыном Иоанном Крестителем в скалах, а  еще выше Иосиф бежит с семьей в Египет. Для средневекового искусства такое совмещение разновременных сюжетов — норма. Один персонаж может изображаться несколько раз, как здесь: два Иосифа, две Марии, три Младенца.

Успение Богородицы. Фреска Спасской церкви Евфросиниевского монастыря в Полоцке. Около 1161 года. Архив В. Д. Сарабьянова

Успение на противоположной стене тоже изобилует подробностями и изобра­жено в особой иконографии, называемой «Облачное Успение»: согласно апо­крифам, апостолы слетаются к одру Богоматери со всех концов света и потому изображаются на облаках. Именно детали подчер­кивают взаимосвязь фресок: душа Богоматери в «Успении» напоминает спеленатого Младенца в «Рожде­стве»; ясли — мраморный саркофаг или гроб, из которого восстает Лазарь в соседней композиции (намек на грядущую жертву Христа). Руки Богоматери в «Рождестве» сложены в том же скорбном жесте, как в «Распятии» напро­тив, над  «Успением», — как будто она уже знает о грядущих Страстях Христовых.

______________________________________________________________________

Маргиналии на стенах

Лев. Рисунок в башне. Собор Рождества Богородицы Антониева монастыря в Новгороде. 1120-е годы. Архив В. Д. Сарабьянова

Китоврас. Рисунок в башне. Собор Рождества Богородицы Антониева монастыря в Новгороде.1120-е годы. Архив В. Д. Сарабьянова

Росписи в храме могут располагаться не только на видном месте, но и там, где их можно не заметить: например, на лестницах, расположенных внутри стен, которые ведут на хоры или в башню и  предназначены для избранных — кня­жеской семьи или монахов.

В соборе Рождества Богородицы Антониева монастыря в Новгороде, в куполе при­строенной с запада башни, находился придел, где проводились закрытые мо­нашеские богослужения. Возможно, в этой же башне провел последние годы жизни основатель монастыря святой Антоний Римлянин. На лестнице, ведущей в башню, сохранились рисунки, сильно отличающиеся по технике и исполнению от основной росписи храма и изображающие святых, симво­лико-аллегорические сюжеты и фантастических животных. Написанные одной-двумя красками, в скупой упрощенной манере, скорее всего, они были созданы первыми монахами и послушниками. На одном из них изображен лев с пе­чальным человеческим лицом, на другом — Китоврас, апокрифический брат царя Соломона  2 с человеческой головой и звериным телом. 

2 По преданию, Соломон хотел привлечь Китовраса к строительству Иерусалимского храма, но тот предпочел уединение мирской славе и  ушел в пустыню.

Лев в христи­ан­ской символике связан со страстями Христа, а историю о Китоврасе можно понять как символ отказа от мира. Так или иначе созвучные идеям об аскезе, эти рисунки как бы сопровождают поднимающегося по лестнице в его духов­ном восхождении. Подобные изображения, отражающие личные настроения мона­хов, напоминают книжные маргиналии и рисунки-граффити, которые проца­рапывали на  штукатурке, иногда поверх живописи.

_____________________________________________________________________

Грешники на Страшном суде

Страшный суд. Собор Рождества Богородицы Снетогорского монастыря близ Пскова. 1313 год. Архив В. Д. Сарабьянова

Страшный суд (фрагмент). Собор Рождества Богородицы Снетогорского монастыря близ Пскова. 1313 год. Архив В. Д. Сарабьянова

Сатана. Фрагмент сцены Страшного суда. Николо-Дворищенский собор в Новгороде. Около 1120 года. Архив В. Д. Сарабьянова

В домонгольской Руси в западной, наиболее отдаленной от алтаря части храма изображали сцены Страшного суда. В центре, как правило, Христос Судия в окружении апостолов, ангельского воинства и  обращенных к нему в молении Богоматери и Иоанна Предтечи, по Его правую руку («одесную») — сцены рая, а по левую («ошуюю») — ада. В рамках этой схемы набор дополнительных сю­жетов и  композиционных решений может сильно варьироваться. К тому же в западном пространстве храма художник часто позволяет себе больше свобо­ды, чем в основном объеме: так, сцены могут перетекать со  стены на стену, игнорируя архитектурные членения. Так, на фреске в Николо-Дворищенском соборе в Новгороде, нарушая все законы фресковой живописи, Сатана поме­щен в угол, то есть его тело буквально рас­сечено стыком стен, чем подчеркивается его в прямом смысле «безобразность».

Одни из первых сохранившихся росписей после «затишья» в церковном строи­тельстве XIII века, фрески Снетогорского монастыря, продолжают домон­голь­скую традицию: здесь Страшный суд занимает весь западный рукав. В нижнем ярусе северной стены в виде закованного в цепи старца с всклоко­ченными волосами и бородой изображен Сатана, восседающий на двуглавом чудовище. На руках он держит душу Иуды. Такая иконография Сатаны и вклю­чение в сцены ада фигуры богача из евангельской притчи о  богаче и Лазаре (Лк. 16:19–31) встречаются и в других древнерусских памятниках. Но в Снето­горской «Геенне огненной» примечательно изображение грешников. Их лица, написанные красным контуром на  красном фоне, почти невозможно разли­чить, но, что необычно, почти все они подписаны: кроме Ирода с  Иродиадой и Саломеей, царей-гонителей Диоклетиана и Юлиана Отступника, еретиков Ария, Нестория, Оригена, Севера и других здесь есть и исторически более близкие псковскому художнику Святополк Окаянный (убийца святых Бориса и Глеба) и болгарский еретик Богомил. Псковской школе вообще свойственна литературность и особое внимание к источнику, и в данном случае программа тоже опирается на текст, а именно на «Житие Василия Нового», где описано, как тот же набор грешников поочередно является на суд.

_______________________________________________________

Жертва

Феофан Грек. Ветхозаветная Троица. Фреска Троицкого придела Спасо-Преображенской церкви на Ильине улице в Новгороде. 1378 год. Архив В. Д. Сарабьянова

Важную роль в выборе сюжетов для той или иной части храма играет ее функ­ция, в том числе богослу­жебная. Так, в жертвеннике (помещении слева от ал­таря) во время литургии совершалась проскомидия, то есть приготовление священных даров. Поэтому здесь изображались сюжеты, являющиеся прооб­разами жертвы Христа, например «Жертвоприношение Исаака Авраамом». А одним из главных прообразов жертвы считается Ветхозаветная Троица.

В Ветхом Завете описывается, как Бог явился Аврааму в виде трех странников. Авраам велел Сарре приготовить пресные хлебы, а слуге — заколоть агнца для угощения. Этот эпизод, называемый также «Гостеприимство Авраама», лег в основу и иконографии Троицы: три ангела сидят за столом, а Авраам и  Сарра им прислуживают. Тема трапезы и принесения даров связывает «Гостеприим­ство Авраама» с  приготов­лением евхаристии  3.

3 Евхаристия (греч. «благодарение») — таин­ство, в котором верующему под видом хлеба и вина преподается истинное Тело и истин­ная Кровь Господа Иисуса Христа.

В Троицком приделе новгородской Спасо-Преображенской церкви на Ильине улице изображение Троицы расположено над алтарем, где, вероятнее всего, совершали литургию во время Великого поста. На этой фреске тема жертвы подчеркивается тем, что на столе перед центральным ангелом на дискосе лежит голова жертвенного агнца, а Сарра подносит ангелам хлеб, ассоциирую­щийся с причастием.

___________________________________________________________

Жатва

Смерть сына сонамитянки. Фреска церкви Ильи-пророка в Ярославле. 1680–1681 годы. Lemtal Sergei / Shutterstock

Смерть сына сонамитянки. Гравюра из Библии Пискатора. XVII век. Wikimedia Commons

Одним из популярных изданий в России второй половины XVII века была Библия Пискатора, составленная из гравюр с картин голландских и фламанд­ских художников, впервые изданных Класом Янсоном Фишером — по-латински Писка­тором — в Амстердаме в 1614 году. Русские художники использовали эти гра­вюры как образцы для создания новых композиций: отсутствовавшие в древне­русской иконографии сцены можно было скопировать с европейской гравюры.

Переполненная персонажами, декоративными и бытовыми деталями роспись храма Ильи-пророка в  Ярославле на первый взгляд кажется почти сплошной, «ковровой». Буйство цвета и форм сдерживается строго ограниченными реги­страми, каждый из которых опоясывает стены храма и «читается» как отдель­ный рассказ. В основном объеме их пять: евангельские притчи и чудеса, деяния апостолов, житие пророка Илии и житие его ученика Елисея. Некоторым из этих сцен можно найти прямые параллели в Библии Пискатора. В цикле чудес пророка Елисея одно из центральных мест занимает сюжет о бездетной сонамитянке, которой был дарован сын. Согласно Четвертой книге Царств, подросший ребенок «…в один день пошел к отцу своему, к жнецам. И сказал отцу своему: голова моя! голова моя болит!» (4:18–19). Вскоре ребенок умер, но Елисей его воскресил.

Представленная здесь сцена из ярославской росписи более известна как «Жатва», так как боль­шую ее  часть занимает сцена уборки урожая, сразу напоминающая распростра­ненную в средневековом искусстве аллегорию одного из месяцев. Если срав­нить «Смерть сына сонамитянки» с тем же сюжетом из Библии Пискатора, видно, что русский мастер пользовался гравюрой как образцом для построения композиции. Однако гравюры служили только иконографи­ческими прототи­пами, тогда как стиль продолжал средневековые традиции. В ярославской фреске отсутствует перспектива: фигуры, изображенные на  гравюре в отдале­нии, на фреске совпадают по масштабу с фигурами на переднем плане, а спаль­ня, виднеющаяся в проеме, оказывается на фреске как бы на втором этаже.

arzamas.academy