Ты не слышишь выстрелов, не видишь, где засел невидимый снайпер. Ты только чувствуешь запах, улавливаешь его своим странным нюхательно-зрительным собачьим восприятием.
Запах? Так ли это можно назвать? Пускай нет. Чувство. Предчувствие.
А у снайпера - ты знаешь это точно - равнодушное, сосредоточенное лицо, ровное - как и полагается - дыхание, холодный острый взгляд. Он вовсе не злой, нет.

Просто так получилось. Надо, значит надо.

Бах! На этот раз в яблочко. Но ты - вот чудно - не чувствуешь боли. Рано, успеется еще опасть на землю безвольной меховой тряпочкой с пустым взглядом и холодеющей кровью. Ведь теперь тебе известно, где...
Ты никогда не узнаешь уже, за что в тебя стреляли. Снайпер... нет, хозяин! Ничего не скажет тебе, он даже не изменится в лице, когда увидит тянущуюся за тобой кровавую дорожку. И не удивится, потому что знает, зачем ты проковылял, прополз, протащился на последнем отчаянном усилии немаленькое, в общем-то, расстояние.

Заглянуть в глаза. В последний раз.
Заглянуть в пустоту.
Пустоте все поровну.

***

Была ли вспышка? Свет в конце тоннеля? Нет.

Снова нет.

Никаких запахов, да и картинка какая-то странная. Конечно, и раньше ты смотрел на людей снизу вверх, но угол обзора был явно другим, да и возможность просто обернуться или там, скажем, головой повертеть была... Звякнула металлом цепочка, мир завертелся и погас, закрытый человеческой ладонью.

- Это особенный кулон. Нет такого второго, - знакомый до сладостной дрожи голос. Не холоден вовсе, сейчас в нем сквозит ленивое такое умиротворение. Похоже, хозяин изволит отдыхать в приятной компании.
- И чем же тебе в душу запал этот кусок металла? Что-то раньше ты не охоч был до безделушек.
- Трофей, - мир вновь просветлел. Ладонь раскрылась и ты видишь, как сверху на тебя уставились две пары глаз. Разглядывают. Легкий интерес в одних и - не чудо ли?! - искорки теплоты во вторых, тех, что роднее всего! - Еще во времена прошлой компании был у меня... враг. Не из тех, лица которых и не вспомнишь потом, а настоящий. Ты знаешь, что тебе чертовски повезет, если ты сможешь его убить, и он то же самое и о тебе думает. И каждый раз, когда судьба сводит вас, вы не можете думать ни о чем другом, кроме дуэли... Дуэль! Их было несколько, но каждый раз обстоятельства разлучали нас раньше, чем нам удавалось довести дело до конца...
- Я так понимаю, в итоге победитель - ты? Никогда не поверю, что вы просто постреляли да разошлись, обменявшись висюльками.
- Конечно, - криво ухмыляется он. Самодовольно так, со значением. Мол, а кто же еще?

А в глазах - тоска. Будто треснул ледок под первыми мартовскими лучами. И пускай река еще и не думает даже освобождаться от ледяных оков, но предчувствие перемен уже разлито в воздухе.

Было бы у тебя сейчас сердце - затрепетало, пустилось бы в пляс. Что еще нужно хорошему псу? Тепло хозяйской руки, уверенность в том, что ты нужен. Этого было у тебя сейчас в достатке.

Когда приятель наконец попрощался и ушел, хозяин долго бродил по квартире, не зная, куда бы себя приткнуть. Наконец, остановился у окна и, запрокинув голову, долго смотрел в небо - голубое, ясное. Позвякивал твоей цепочкой, перекидывал тебя из руки в руку. Ты не мог видеть его лица, но остатками собачьего чутья ты все еще мог ощутить - нервничает. Мечется его душа сердечным стуком по грудной клетке так же, как и он сейчас метался из комнаты в комнату.

- Дождик бы. Под цвет ее глаз, - он шепчет чуть слышно, одними губами. Но слова эти вдруг взрываются в тебе фейерверком, да что там, ядерным взрывом. Так пронзительно, так понятно, так откровенно, что...

Ты вспомнил. Будто бы отматывают назад киноленту - кадр за кадром, от настоящего к прошлому.

***

Щелк!

Ты стоишь посреди заснеженного двора, переминаясь с лапы на лапу.
Холодно. Но не слишком. Ведь цель вполне себе определена - хозяин велел стоять здесь, ждать. Это просто и, в общем-то, обычно. Но какое-то нехорошее предчувствие - не терзает, нет, скребется где-то на краю сознания. Видится боковым зрением.
Мираж, обманка. Ведь сказал ждать, значит вернется. А там денек-другой, и может быть перестанет от него пахнуть беспокойством, раздражением... ненавистью. Ты бы, конечно, помог ему, вцепился бы зубами без раздумий в источник беспокойства и раздражения, в ноги обидчиков, в горло тем, кого он так ненавидит.

Но... ты всего лишь маленький шпиц. Ты можешь просто стоять и ждать. Даже чувствуя каким-то седьмым-восьмым чувством взгляд через прицел.

***

Щелк.

Он вернулся как-то раз, снова пахнущий железом, огнем и кровью. Беззлобно оттолкнул тебя ногой, когда ты прибежал поздороваться по-своему, по-собачьи, раскидал вещи по всему коридору и часа на два пропал в ванной. Твои чуткие уши улавливали оттуда не только плеск воды, но и... сдавленные рыдания?
"Нет, это ведь совсем не про него," - говорил тебе опыт.
"Да! Так и есть!" - вопило чутье.
Какой-то новый чужой запах почуял ты среди его вещей и, на беду свою, вытащил зубами из кармана маленький посверкивающий металлическими гранями кулон именно тогда, когда хозяин, пышущий паром и чистотой, вышел наконец из ванной.
Ты и предположить не мог, что нарушил какое-то табу, но тебя, пожалуй, никогда так прежде не били. Однако, на следующий день все вроде бы было уже хорошо, тебя вновь гладили по пушистой шерстке и водили гулять по парку.
Все было хорошо.
Кроме того, что раскинувшаяся снеговым одеялом по парку зима затянула ледяной коркой и его глаза. И раньше не сильно-то выразительные, теперь они были похожи на глухой, безжизненный пластик.
И пускай большую часть времени ты не ощущал от него этого запаха... но напряжение было буквально-таки разлито в воздухе. Просто до поры пряталось под маской равнодушия, все равно заставляя тебя иногда, ночами - не выть, нет, не вышел ты породой для того, чтобы из этого получился хотя бы более-менее благородный звук.
Поскуливал только тихонько, уткнувшись носом в подстилку. И почему-то, по странным и непонятным причинам, не выпускал из памяти тот самый кулон... чувствуя его запах, форму, фактуру... держа его в сжатом кулачке с коротко обрезанными ногтями.
Что?!

***

Щелк:

"Да что же это такое? Какого лешего?! Я ведь просто подумала о..." - первыми впечатлениями конечно же были безмерное удивление и даже не страх, ужас от этой нелепой и бессмысленной ситуации.
То старое сознание, жалкие его отголоски, то наносное, временное, что осталось от прежней твоей жизни, очень быстро перестало сопротивляться новым правилам игры, которые диктовало нынешнее твое тело. На какое-то мгновение осталась одна лишь только суть, сухая выжимка, самая сердцевина твоей души, вспыхнула чистым светом осознания. На короткое мгновение ты узнала, что для тебя действительно важно и зачем кто-то щелкает пультом от телевизора, чтобы переключать каналы твоих воплощений.
Ты посмотрела в его глаза - что-то странное было в том, как именно ты их увидела, но это в данный момент не привлекло твоего внимания - и поняла, что должна рассказать ему обо всем, поделиться этой маленькой и незатейливой истиной, что открылась тебе:

- Гав!.. - сказал пушистый белый шпиц, вильнув хвостом, и озарение погасло, будто перегоревшая лампочка, а в его собачьих глазах не было больше ничего такого уж особенного. Преданность, восторг, желание послужить. И только на самом дне почти не заметными притаились вопросы: "Какой ты?", "О чем ты думаешь?", "А ты помнишь?..."

Он был хорошим хозяином. Заботливым. Ну, разве что, частые переезды да его отлучки неведомо куда можно было бы считать минусом. Каждый месяц новый дом, новые стены, новые деревья и даже новая трава у дома. Неизменны - лишь запах железа, крови и пороха. Его губы, сжатые в упрямую линию.

Ты был хорошим псом. Здоровым, подвижным, сообразительным. Пожалуй, порой слишком сообразительным. Может быть именно поэтому его безумие выбрало целью для испытания новой винтовки именно твое тельце. Белое на белом снегу.

Это воспоминание, пожалуй, не было ключевым. Просто ты могла еще раз взглянуть на него перед тем, как невидимый оператор снова мотнет пленку назад, и ты увидишь последнее. За ним уже не должно быть ничего.

Его глаза в этот день горели азартом и яростью.

Ее глаза в этот день горели яростью и азартом.

***

Щелк...

Свет падал сквозь проломы в стенах и перекрытиях косыми снопами, подсвечивая цементную пыль, превращая ее в парящих в воздухе светлячков. Каждый твой шаг поднимал с пола еще одно облачко такой пыли так, что казалось, будто бежишь ты не по бетонному полу, а по облакам, каким-то чудом спустившимся на землю. Твои движения экономны и стремительны – ты можешь бежать так не час и не два.
Но этого не понадобится.
Ты знаешь, что цель близко, затаилась где-то на этом этаже. Откуда-то снизу раздаются крики и выстрелы, мешающие сосредоточиться на звуках вокруг, но ты изо всех сил гонишь их из фокуса своего восприятия. Не до них сейчас. Каждый должен делать свою работу, и твоя сейчас – найти и пристрелить засевшего в здании снайпера.
Врага.
Он прекрасен, настолько, что ты улыбаешься, думая о нем. Мало кто заставлял тебя побегать хотя бы половину того времени, что ты гоняешься за ним. Он ускользал от тебя каждый раз, однажды даже умудрившись подстроить ловушку, не угодила в которую ты лишь каким-то немыслимым чудом. Теперь ты знаешь, это ради нынешней встречи для тебя так расстаралась судьба.
Бах!
Стук гильзы.
Ты переходишь на легкий шаг, чтобы не выдать себя даже шорохом. Секунды превращаются в вязкий кисель из-за нестерпимого желания приблизить развязку. Ты стараешься даже не дышать, чтобы не спугнуть ненароком свою жертву... Жертву ли? Охотника? Вот сейчас и узнаем. Судя по нависшей тишине – тягостной, полной притаившейся угрозы – он думает о втором. Ты нервно облизываешь губы и уже не таясь выворачиваешь из-за угла.
Кто же из вас увидел другого раньше? Ты не можешь знать. На мгновение, всего лишь на одно ничтожное мгновение ты замешкалась, увидев его лицо. Холодные глаза, тонкую упрямую линию губ, узкий подбородок. Изумление с примесью восхищения рождаются в его взгляде, будто бы твои собственные чувства и эмоции отразили в зеркале...
Бах!
Его руки оказались немного больше приучены к выполнению приказов, чем твои. Всего-то. А было бы иначе – не сменилось бы восхищение страхом, ужасом от содеянного.
«Да о чем ты думаешь?» - мелькнула мысль в твоем меркнущем сознании, ослепленном болью в груди, - «Все ведь правильно сделал...»
Шаги. Его стон, больше похожий на собачий вой, чем на что-то человеческое. Темнота.

***

По идее, теперь с тобой, согласно вере и убеждениям, должно было случиться одно из двух. Ангелы или черти пришли бы за твоей душой? Ты так и не узнала.
Потому что вместо них услышала характерный писк медицинской аппаратуры. Открывать глаза не хотелось – ты и так увидела уже достаточно призрачных видений прошлого, чтобы поверить в реальность нынешнего – но пришлось. Потому что рядом кто-то рыдал маминым голосом. Проникновенно, с чувством. Тут уж не усомнишься, даже если очень захочется.
Но прежде чем сделать это, ты чуть заметно улыбнулась. Не важно, кончилась ли война. Потому что теперь-то ты знаешь каждый камешек, каждую травинку по пути к его дому. А дальше все будет совсем уж просто. Иначе тогда, на шестом этаже осаждаемого дома, он закончил бы эту, в сущности, глупую историю одним контрольным выстрелом.