Чужая! Чужая - подумала я, когда менее чем через 4 часа она сказала, что уходит. Я рассчитывала на 7, на 7 интересных трехсот шестидесятиградусных поворотов часовой стрелки! В этот момент мне стало больно и горько. Я поняла, что теперь мы другие, и я теряю ее. Теперь она стала носить каблуки и слушать гламурную музыку, покончила с ненормальной и сумасшедшей жизнью, думала о работе, вела роман и целовалась. Да и все бы ничего, если бы не исчезло все, что было раньше. Хотя бы это безрассудство. Но все ушло. Все уходит. Все расходится. Тогда я подумала, что теперь я одна. Да, у меня есть Наташа, но, как бы это сказать, у меня были две подруги: с одной мы говорили о книгах, музыке, искусстве, сексе и она может определяться; другой я могла бы хотя бы поплакаться, пожаловаться, излить душу. Не могу лить слезы перед Наташей. Может, она не такая мягкая, может, не пришлось еще плакать, а может, она просто другая и я говорю с ней о другом. Она, вторая, такая же неопределенная, как я, такой и осталась, но больше не моя. "Больше не моя, а еще минуту назад была ею" - подумала я.
Разрыв так давно назревал, я его даже готовила, когда она поступала бесчестно. Затем я все отменяла, забывала, прощала. А он грянул так неожиданно, незаметно. Я заметила! Заметила ли она? Заметил бы кто-нибудь другой? "Последний день!". Холод бежит по спине вверх-вниз от двух этих зловещих слов. Но есть надежда, наверное. Ведь не было официального и словесного "Прощай". И все же все пошло вверх дном. Готовилась к ее приезду так тщательно, много думая о ней, о себе, о нас, в конце концов. А все ушло. Ушло! Как больно осознавать, что вот так теряешь то, что было так долго, так дорого, так близко. Но все рушится. Наверное, и этому пришло время. А что стало причиной? Может я изменилась, раз не одну ее теряю за последнюю неделю? К чему иду? Чего достигаю? Проверяю? Может, стоит измениться обратно? Измениться в далекое обратно? Носить каблуки и юбки, грезить о любви, нуждаться в ней не только в критические дни, слушать гламурную музыку и сидеть на диванах с бабочками, заглядывать в свой шкаф, осознавая, что он пуст, как бы полон он ни был, всегда ощущать дефицит в обуви и сумках? Отречься от всего, что теперь нравится, что так мирно и безболезненно. Или боли больше, раз теперь я все теряю?
Мне ничего не остается, кроме как ждать. Больше ничего в голову не пришло. Может быть, придет. Может быть, я решусь спросить, что произошло с нами?