Михаил Колчинский
Mikhail Kolchinskiy


В ВЕКАХ ПРЕБУДУТ

EWIGLICH BESTEHEN

















ПЕРЕВОДЫ

ÜBERSETZUNGEN



Гамбург 2011
Hamburg 2011


Михаил Колчинский
Mikhail Kolchinskiy




В ВЕКАХ ПРЕБУДУТ


EWIGLICH BESTEHEN






СТИХОТВОРЕНИЯ
(Переводы)

DIE GEDICHTE
( Übersetzungen)






Гамбург 2011
Hamburg 2011


На обложке:
„Рыцарь и время“ – худ. Ю.Шутов, 2004.

Auf dem Umschlag:
„Ritter und die Zeit“ - Künstler Yury Shutov, 2004.

























Copyright @ bei Mikhail Kolchinskiy
Alle Rechte in dieser Aufgabe vorbehalten
ISBN 978-3-941590-34-2


К читателю

Дорогой, редкий мой читатель!
Редкий потому, что стихи читают редко, мало, неизвестного автора и того меньше. Тем более дорог человек небезразличный, любо-
знательный, интересующийся многим, поэзией в том числе, и потому редкий – раритет.
В книге - представители разных эпох. Юные и пожилые, они обращаются к нам из уютной квартиры и из-за колючей проволоки концлагеря; из дорожной кареты и из-за стен гетто; из изгнания и одиночества. Они обращаются к нам, живущим, к потомкам - с надеждой и мольбой. В своих стихах и песнях они говорят о любви и печали, радости и горе, всем, чем живет человек. Я познакомился с их творчеством и хотел бы донести до русскоязычного читателя их голос, не испортив смысл, содержание, глубину и оригинальность звучания.
Посмотрите на картину „Рыцарь и время“ на обложке. Думаю, мой друг художник Юрий Шутов вложил в нее глубокий философский смысл. Ведь Рыцарь в широком понимании – это человек, „сочетающий в себе такие качества, как добродетель, мужество, справедливость, верность, отсутствие чувства высокомерия и превосходства над другим, обязанность защиты бедных и обездоленных, помощь им“ (Duden-Lexikon, Band 3, S.1909- Mannheim, 1972).
Но мы не видим лица рыцаря! Осталась одна оболочка! Не теряет ли человечество свое лицо и не мчится ли оно сквозь время к своему закату? Художник как бы нас предупреждает: еще не поздно (пока не поздно) возродить все лучшее в человеке.
Что касается заголовка книги - это интерпретация строчки из стихотворения Генриха Гейне „К Вильяму Ратклиффу“:

„Исчезну я, мое исчезнет имя,
Но песня эта пусть в веках пребудет».

Да пребудут в веках стихи и песни наших героев!



2



Für Leser

Mein lieber, seltener Leser!

Ein seltener Leser, weil die Menschen nur noch sehr selten und wenig Gedichte lesen, besonders noch von einem unbekannten Autor. Desto wertvoller ist der Mensch, welcher nicht gleichgültig und wissbegierig ist, welcher für Vieles, auch für die Poesie einschließend, interessiert und deshalb auch selten ist – die Rarität.
Im Buch werden Autoren verschiedener Epochen vertreten. Jung und Alt, wenden sie sich an uns aus ihrer gemütlichen Wohnung, aus dem stacheligen Draht des Konzentrationslagers, aus der Reisekutsche, hinter den Wänden des Gettos und aus der Verbahnung und der Einsamkeit. Mit der Hoffnung und dem Flehen wenden sie sich an uns, an die Lebenden und die Nachkommen. In ihren Gedichten und Liedern erzählen sie über die Liebe und Treue, über die Freude und den Kummer, über alles, was ein Mensch in seinem Leben erlebt. Ich lernte ihr Schaffen kennen und wollte dem russischsprachigen Leser ihre Stimme überbringen, ohne den Sinn, den Inhalt, die Tiefe und die Originalität der Töne zu verändern.
Schauen Sie sich das Bild „der Ritter und die Zeit“ auf dem Umschlagblatt an. Ich denke, mein Freund und Maler Jurij Shutow legte den tiefen philosophischen Sinn im Bild an. Das ist im breiten Verständnis ein Mensch, der in sich solche Eigenschaften wie „Tugend, Tapferkeit, Gerechtigkeit, Treue, keinen Hochmut und keine Überlegenheit an anderen Menschen und Verpflichtung für den Schutz der Armen und Unglücklichen“ vereinte. (Duden-Lexikon, Band 3, S.1909 – Mannheim, 1972).
Aber wir sehen kein Gesicht des Ritters! Es ist nur eine Hülle geblieben! Ob die Menschheit ihre Gesichter nicht verliert und ob sie durch die Zeit zu ihrem Untergang nicht rast? Damit würde uns der Maler warnen: es ist nicht zu spät (noch nicht zu spät) das Gute im Menschen zu erneuern.
Was den Buchtitel anbetrifft, ist das eine Interpretation der Zeile aus dem Gedicht von Heinrich Heine „Zu William Ratkliff“:
„Ich und mein Name werden untergehen,
Doch dieses Lied muss ewiglich bestehen“.
Sollen Gedichte und Lieder unserer Helden ewig bestehen bleiben!


3


Мысли знаменитых людей
(Из книги „Поэзия в рифмах и стихах“.
Pattloch Verlag. Augsburg. 1996)

Перед Богом склоняются,
потому что он так велик,
перед ребенком склоняются,
потому что он так мал!
Петер Розеггер

***
Что за радость, коль вокруг
Говорят: «Ты стар, конечно,
Но зато цветущ твой дух».
Готхольд Эфраим Лессинг

***
Полна иллюзий и сомнений
Жизнь на земле.
Мы по волнам скользим, как тени,
Кружа во мгле.
Бредем во времени-пространстве, -
И вы, и я,
Не зная цели наших странствий
И бытия.
Иоганн Готфрид Гердер

***

Не стой в долине ты!
Не забирайся в гору!
Мир с полувысоты
Предстанет краше взору.
Фридрих Ницше




4


Die Gedanken der berühmten Menschen
(Aus dem Buch „Poesie in Reim und Vers“.
Pattloch Verlag. Augsburg. 1996)

Vor Gott muss man sich beugen,
weil er so groß ist,
vor dem Kinde,
weil er so klein ist!
Peter Roseger (1843-1918)

***
Welche Freude, wenn es heißt:
Alter du bist an Haaren,
blütend aber ist dein Geist.
Gothold Epfraim Lessing (1729-81)
***

Ein Traum, ein Traum ist unser Leben
Auf Erde hier.
Wie schatten auf die Wogen schweben
und schwinden wir.
Und messen unsere trägen Tritte
Nach Raum und Zeit;
Und sind (und wissen’s nicht) in Mitte
Der Ewigkeit.
Johann Gottfried Herder (1744-1803)

***

Bleib’ nicht auf ebnen Feld!
Steig’ nicht so hoch hinaus!
Am schönsten sieht die Welt
Von halber Höhe aus.

Friedrich Nietzsche (1844-1900)



5



Что знаешь – молчи о том.
Коль счастлив – так счастлив будь.
Что есть – храни под замком.
Беда найдет к тебе путь.
Мартин Лютер

***
Люди высокой пробы
Учатся быстро, мудры до гроба.
Люди другого толка
Бывают мудры, но учатся долго.
Есть третьего сорта люди, -
Учи, не учи их – толку не будет.
Конфуций (Кун-цзы. Ок.551-479 до н.э.)

***

Хороший совет
Суп жена пересолила, -
Мудрым будь, скажи жене:
«приготовленное милой
с каждым годом слаще мне».
Г. Гейне

***

Счастье – легкого нрава дева.
На месте одном не сидится ей.
Погладит, и тут же спешит налево.
Целует, а мысль – улизнуть скорей.

Несчастье – иного сорта дама.
То страстно к сердцу тебя прижмет,
То сядет в постель и твердит упрямо,
Что никогда от тебя не уйдет.
Г. Гейне

6


Weißt du was, so schweig.
Ist dir wohl, so bleib.
Hast du was, so halt.
Unglück mit seinem breiten Fuß kommt bald.
Martin Luther (1483-1546)

***

Menschen von der ersten Preise
lernen kurze Zeit und werden weise.
Menschen von dem zweiten Range
Werden weise, lernen aber lange.
Menschen von der dritten Sorte
Bleiben dumm und lernen Worte.
Konfuzius (*551-479)

***

Guter rat
Hat versalzen Dir di Suppe.
Deiner Frau , bezähm die Wut,
sag ihr lächelnd; „Süße Puppe,
alles, was du kocht, ist gut“.
H. Heine (1797-1856)

***

Das Glück ist eine leichte Dirne
Und weilt nicht gern am selben Ort;
Sie streichelt das Haar dir von der Stirne,
Und küsst die rasch und flattert fort.
Frau Unglück hat in Gegenteile
Dich liebefest aus Herz gedrückt;
Sie sagt, sie habe keine Eile.
Setzt sich zu dir ans Bett und strickt.
H. Heine


7


Народная поэзия
(Из книги „Gedichte. Lyrik und Balladen“.
Verlag Erziehung und Wissenschaft Hamburg.1972)

Песня-спор между жизнью и смертью

Жизнь говорит:
Мир этот – мой.
Цветы и птицы чтут меня.
Я – солнца свет, я – радость дня.
Так жизнь твердит:
Мир этот- мой.

Смерть говорит:
Мир этот – мой.
Светила – блестки мишуры,
Их путь – во мрак, в тартарары.
Так смерть твердит:
Мир этот – мой.

Жизнь говорит:
Мир этот – мой.
Пусть гроб твой мраморный. Туда
Любовь не сманишь никогда.
Так жизнь твердит:
Мир этот – мой.

Смерть говорит:
Мир этот – мой.
Я все в могилу уложу,
Нашлю чуму, войну рожу.
Так смерть твердит:
Мир этот – мой.




8


Volksdichtung
(Aus dem Buch „Gedichte. Lyrik und Balladen“.
Verlag Erziehung und Wissenschaft Hamburg.1972)


Streitlied zwischen Leben und Tod

So spricht das Leben:
Die Welt ist mein,
mich preisen die Blumen und Vögelein,
ich bin der Tag und Sonnenschein.
So spricht das Leben:
Die Welt ist mein.

So spricht der Tod:
Die Welt ist mein,
dein Leuchten ist nur eitel Pracht,
sinkt Stern und Mond in ewge Nacht.
So spricht der Tod:
Die Welt ist mein.

So spricht das Leben:
Die Welt ist mein,
und machst du Särge aus Marmorstein,
kannst doch nicht sargen die Liebe ein.
So spricht das Leben:
Die Welt ist mein.

So spricht der Tod:
Die Welt ist mein,
ich habe ein großes Grab gemacht,
ich habe die Pest und der Krieg erdacht.
So spricht der Tod:
Die Welt ist mein.




9


Жизнь говорит:
Мир этот – мой.
Могила пашней стать должна,
Мои взойдут в ней семена.
Так жизнь твердит:
Мир этот – мой.

P.S. (Постскриптум переводчика):

Так жизнь и смерть с далеких пор
Ведут свой бесконечный спор.
И смерть права, и жизнь права:
Смерть сеет смерть, а жизнь жива!



Снег выпал

Снег выпал раньше срока.
Вокруг белым-бело.
До милого порога
Дорогу замело.

Мой дом совсем не новый.
Фронтона нет давно,
Разрушены засовы,
В нем холодно, темно.

Ах, сжалься, друг мой милый,
Не смейся надо мной,
И от зимы постылой
В объятиях укрой.




10


So spricht das Leben:
Die Welt ist mein,
ein jedes Grab muss ein Acker sein,
mein ewiger Samen fällt hinein.
So spricht das Leben:
Die Welt ist Mein.

P.S. (Postskriptum vom Übersetzer):

So führen sie die ganze Zeit,
An allen Ecken ihren Streit.
Und beide haben immer recht,


Аноним
(после 1150г.)

Ты – моя, я тоже твой

Ты – моя, я тоже твой.
Мы повенчаны судьбой.
В сердце верном ты одна
Навсегда заключена.
Ключ потерян золотой –
Будешь вечно ты со мной.


Когда б я птичкой был

Когда б я птичкой был,
имел бы два крыла,
к тебе летел.
Но одному страдать, -
вот мой удел.

Я от тебя вдали,
но в грезах я с тобой,
Свидетель – Бог.
но лишь очнусь – опять
я одинок.

Проходит ночь без сна
в мечтаньях о тебе.
Мечты, мечты…
В них сердце тыщу раз
мне даришь ты.




12


Anonym


Du bist mein, ich bin dein
(nach 1150)

Du bist mein, ich bin dein,
dessen sollst du sicher sein.
Du bist verschlossen
in meinem Herzen,
verloren ist der Schlüssel fein –
du musst für immer drinnen sein.


Wenn ich Vöglein war

Wenn ich Vöglein wär’
Und auch zwei Flügel hätt’,
flög ich zu dir;
Weil’s aber nicht kann sein,
bleib ich all hier.

Bin ich gleich weit von dir,
bin ich doch im Traum bei dir
und red mit dir;
wenn ich erwachen tu,
bin ich allein.

Es vergeht kein Stund in der Nacht,
da nicht mein Herz erwacht
und an dich denkt,
das du mir vieltausendmal
dein herz geschenkt.



13


Маттиас Клаудиус
(1740-1815)

Вечерняя песня
(1779)
Взошла луна в ущербе,
И звезды дарят щедро
Прозрачный, чистый свет.
Чернеет лес безмолвный.
В лугах тумана волны
Бегут луне вослед.

Как тихо в мире снова!
Под сумрачным покровом
Он так уютен, мил,
Чтоб ккаждый в тихой спальне,
Уснув, про день печальный
И горести забыл.

Луна почти в зените.
Вон серп ее, смотрите.
Но ведь она кругла!
А мы не видим это:
Скрывает суть предмета
Непознанного мгла.

Мы, люди, так тщеславны,
Надменны, своенравны,
А знаний – лишь чуть-чуть.
Мы из эфира даже
Прядем иллюзий пряжу,
И к цели ищем путь.

О боже, дай нам веру,
Деяньям нашим – меру,
Тщеславью – путь закрой.
И чистыми, как дети
Позволь на этом свете
Нам быть перед тобой.
14

Matthias Claudius
(1740-1815)

Abendlied

Der Mond ist aufgegangen,
Die goldnen Sternlein prangen
Am Himmel hell und klar;
Der Wald steht schwarz und schweiget,
Und aus den Wiesen steiget
Der weiße Nebel wunderbar.

Wie ist die Welt so stille,
Und in der Dämmrung Hülle
So traulich und so hold!
Als eine stille Kammer,
Wo ihr des Tages Jammer
Verschlafen und vergessen sollt.

Seht ihr den Mond dort stehen?
Er ist nur halb zu sehen,
Und ist doch rund und schön!
So sind wohl manche Sachen,
Die wir getrost belachen,
Weil unsre Augen sie nicht sehn.

Wir stolze Menschenkinder
Sind eitel arme Sünder
Und wissen gar nicht viel;
Wir spinnen Luftgespinste
Und suchen viele Künste
Und kommen weiter von dem Ziel.

Gott, laß uns dein Heil schauen,
Auf nichts Vergänglichs trauen,
Nicht Eitelkeit uns freun!
Laß uns einfältig werden
Und vor dir hier auf Erden
Wie Kinder fromm und fröhlich sein!



Когда наступит время
Земное сбросить бремя,
Ступить на твой порог,
Позволь печалей наших
С собою взять нам чаши
О, наш Господь, наш Бог!

Твой лик несет спасенье,
Собратьям - утешенье.
Сжимает холод грудь...
Ты пощади нас, Боже,
Нам, и соседу тоже
Больному – дай уснуть!

























16



Wollst endlich sonder Grämen
Aus dieser Welt uns nehmen
Durch einen sanften Tod!
Und, wenn du uns genommen,
Laß uns in Himmel kommen,
Du unser Herr und unser Gott!

So legt euch denn, ihr Brüder,
In Gottes Namen nieder;
Kalt ist der Abendhauch.
Verschon uns, Gott! mit Strafen,
Und laß uns ruhig schlafen!
Und unsern kranken Nachbar auch!

















17


Фридрих Ницше
(1844-1900)

Свободный дух. Прошание

Гвалт средь ворон,
Летящих тучей над страной.
Уж вьюги звон…
Добро, кто кров имеет свой.

Застыл, как рак:
Глядишь назад, ни сесть, ни встать.
Зачем, чудак,
В мир от зимы решил бежать?

Наш мир – врата
В пустыню, в холод немоты,
Надежд тщета, -
В нем обрываются мечты.

Тоской томим:
Проклятья разрывают грудь.
Они - как дым,
Что в небо вечно ищет путь.

Пока без пут, -
Лети и песню пой для всех,
И спрячь ты, шут,
Больное сердце в лед и смех!

Гвалт средь ворон:
Кружат и застят белый свет.
Уж вьюги стон...
Беда, когда приюта нет!


18


Friedrich Nietzsche
(1844 - 1900)

Der Freigеisт. Abschied

Die Krähen schrei'n
Und ziehen schwirren Flugs zur Stadt:
Bald wird es schnei'n –
Wohl dem, der jetzt noch – Heimat hat!

Nun stehst du starr,
Schaust rückwärts ach! wie lange schon!
Was bist du, Narr,
Vor Winters in die Welt – entflohn?

Die Welt – ein Tor
Zu tausend Wüsten stumm und kalt!
Wer Das verlor,
Was du verlorst, macht nirgends Halt.

Nun stehst du bleich,
Zur Winter-Wanderschaft verflucht,
Dem Rauche gleich,
Der stets nach kältern Himmeln sucht.

Flieg', Vogel, schnarr'
Dein Lied im Wüsten-Vogel-Ton! –
Versteck' du Narr,
Dein blutend Herz in Eis und Hohn!

Die Krähen schrei'n
Und ziehen schwirren Flugs zur Stadt:
Bald wird es schnei'n –
Weh dem, der keine Heimat hat!



19


Генрих Гейне
(1797-1856)

Девицу юноша любит
(Первое стихотворение, опубликованное в журнале «Hamburgs Wächter“ 08.02.1817г. под псевдонимом Фройдхольд Ризенхарф)

Девицу юноша любит,-
Другой девице милей.
Другой же любит другую,
И в браке он счастлив с ней.

За первого встречного замуж
Вышла девица со зла.
Остался юноша с носом, -
Плачевны его дела.

История старой этой
Не видно снова конца,
И бедным ее героям
В ней надвое рвут сердца.


Девица ждет у моря

Девица ждет у моря,
Вздыхает тяжело.
Она в слезах от горя,
Что солнышко зашло.
Дитя, поверь на слово,
Ведь это старый трюк:
Оно вернется снова,
Свершив небесный круг.



20



Heinrich Heine
(1797-1856)

Ein Jüngling liebt ein Mädchen
(Erste Gedichtpublikation in der Zeitschrift „Hamburgs Wächter“, 08.02.1817, unter dem Pseudonym Freudhold Riesenharf)


Ein Jüngling liebt ein Mädchen,
Die hat einen andern erwählt;
Der andre liebt eine andre,
Und hat sich mit dieser vermählt.
Der Mädchen heiratet aus Ärger
Den ersten besten Mann,
Der ihr in den Weg gelaufen;
Der Jüngling ist übel dran.

Es ist eine alte Geschichte,
Doch bleibt sie immer neu;
Und wem sie jüst passieret,
Dem bricht das Herz entzwei.

Die Fräulein stand am Meer

Das Fräulein stand am Meere
und seufzte lang und bang.
Es rührte sie so sehre
Der Sonnenuntergang.
Mein Fräulein! Sein sie munter,
das ist ein altes Stück;
hier vorne geht sie unter
und kehrt von hinten zurück.






21


Из «Книги песен»

Колыбель моих страданий

Колыбель моих страданий,
Славный памятник судьбе,
Чудный город, до свиданья!
Нет...прощай! – кричу тебе.

Ты прощай, приют священный,
Где я с милой встречи ждал,
Где ее в час незабвенный
Я впервые повстречал.

Сердца гордая царица,
Вот и грянула беда.
Не случиться, не свершиться
Нашей встрече никогда.

Не сердил тебя признаньем,
О любви я не молил.
Здесь, где милое дыханье
Веет, я бы тихо жил.

Но меня отсюда гонят
Нелюбви твоей слова.
Сердце раненное стонет,
И в безумье голова.

Суждено мне до могилы
Посох странника влачить.
Но до смерти образ милый
В бедном сердце будет жить.



22

Aus dem „Buch der Lieder“
Schöne Wiege meiner Leiden
Schöne Wiege meiner Leiden,
schönes Grabmal meiner Ruh',
schöne Stadt, wir müssen scheiden, -
Lebe wohl! ruf' ich dir zu.

Lebe wohl, du heil'ge Schwelle,
wo da wandelt Liebchen traut;
lebe wohl! du heil'ge Stelle,
wo ich sie zuerst geschaut.

Hätt' ich dich doch nie gesehen,
schöne Herzenskönigin!
Nimmer wär' es dann geschehen,
daß ich jetzt so elend bin.

Nie wollt' ich dein Herze rühren,
Liebe hab' ich nie erfleht;
nur ein stilles Leben führen
wollt' ich, wo dein Odem weht.

Doch du drängst mich selbst von hinnen,
bittre Worte spricht dein Mund;
Wahnsinn wühlt in meinen Sinnen,
und mein Herz ist krank und wund.

Und die Glieder matt und träge
schlepp' ich fort am Wanderstab,
bis mein müdes Haupt ich lege
ferne in ein kühles Grab.


23


На дальнем горизонте

На дальнем горизонте
Встает, как мираж, стеной,
В бойницах башен город,
Укрытый вечерней мглой.

Гуляет влажный ветер
По спинам серых волн.
В печальном ритме движет
Усталый гребец мой челн.

Еше раз вспыхнул в небе
Луч солнца, кроваво ал,
И указал то место,
Где я любовь потерял.



На чужбине

Я жил в когда-то в сказочной стране.
Там дуб могучий
Рос высоко. Фиалки снились мне
В том сне летучем.

Я был любим, взлелеян „auf deutsch“*.
Сгустились тучи.
Слова любви, мечты умчались прочь,
Как сон летучий.

*по-немецки





24


Am fernen Horisonte

Am fernen Horisonte
Erscheint, wie ein Nebelbild,
Die Stadt mit ihren Türmen,
In Abenddämmrung gehült.

Ein feuchter Windzug kräuselt
Die graue Wasserbahn;
Mit traurigem Takte rudert
Der Schiffer in meinem Kahn.

Die Sonne hebt sich noch einmal
Leuchtend vom Boden empor,
Und zeigt mir jene Stelle,
Wo ich das Liebste verlor.


In der Fremde

Ich hatte einst ein schönes Vaterland.
Der Eichenbaum
wuchs dort so hoch, die Veilchen nickten sanft –
es war ein Traum.

Das küsste mich auf deutsch und sprach auf deutsch
(man glaubt es kaum,
wie gut es klang) das Wort: „Ich liebe dich!“
Es war ein Traum.








25


Я Атласа несчастней!

Я Атласа несчастней! Мир, весь мир
Страданий, горя, слез носить я должен.
Какая ноша! Сердце от любви
Готово разорваться.

Ах, сердце гордое! Хотело ты
Счастливым быть безмерно, бесконечно,
Или несчастным – тоже без конца,
И ты теперь несчастно.


Приходят года и уходят

Приходят года и уходят,
В могилы сводя людей,
А в сердце моем с годами
Любовь к тебе сильней.

Еще раз тебя мне увидеть,
Склониться к твоим ногам,
И говорить, умирая:
Я вас люблю, мадам!













26


Ich unglücklicher Atlas!

Ich unglücklicher Atlas! Eine Welt,
Die Ganze Welt der Schmerzen muss ich tragen,
Ich trage Unerträgliches, und brechen
Will mir das Herz im Liebe.

Du stolzes Herz! Du hast es ja gewollt!
Du wolltest glücklich sein, unendlich glücklich
Oder unendlich elend, stolzes Herz,
Und jetzo bist du elend.


Die Jahre kommen und gehen

Die Jahre kommen und gehen,
Geschlechter steigen ins Grab,
Doch nimmer vergeht die Liebe,
Die ich im Herzen hab.

Nur einmal noch möcht ich dich sehen,
Und sinken vor dir aufs Knie,
Und sterbend zu dir sprechen:
Madame, ich liebe Sie!













27


Три волхва

Шли долгой дорогою три волхва,
В селеньях людей вопрошая:
«Скажите, в какой стороне Вифлеем?»,
А им отвечали: «Не знаем».

Не ведал дороги ни стар, ни мал,
Но словно волшебная сила
Влекла их вослед золотой звезде,
Что ласково им светила.

Над домом Иосифа встала звезда.
Войти они внутрь посмели.
Там ослик ревел, ребенок кричал...
Волхвы Алелуйю пели.




















28

Die heil'gen Drei Könige

Die Heil'gen Drei Könige aus Morgenland,
Sie frugen in jedem Städtchen:
"Wo geht der Weg nach Bethlehem,
Ihr lieben Buben und Mädchen?“
Die Jungen und Alten, sie wussten es nicht,
die Könige zogen weiter,
sie folgten einem goldenen Stern,
der leuchtete lieblich und heiter.
Der Stern bleibt stehn über Josefs Haus,
da sind sie hineingegangen;
das Öchslein brüllt, das Kindlein schrie,
die heil'gen Drei Könige sangen.




















29


Дополнительные посвящения в стихах
к собственным сочинениям
(1845 – 1856)

К «Вильяму Ратклиффу»
1
Я с силой сдвинул ржавые засовы
И распахнул ворота царства духов,
И с красной книги, что зовут Любовью
Сорвал я семь таинственных печатей;

И все, что я в словах увидел вечных,
Найдешь ты в отраженьи этой песни.
Исчезну я, мое исчезнет имя,
Но песня эта пусть в веках пребудет.

Рождество. 1823
2

.
Я сладкой любви напрасно ждал,
Лишь горькая ненавитсь мне явилась.
Я тяжко вздыхал, я все проклинал,
И кровь из тысячи ран сочилась.

Я ночью и днем сгорал дотла,
Со всяческим сбродом шатаясь лихо,
И, только отбросив эти дела,
Спокойно я написал Ратклиффа.

(Гамбург, 12 апреля 1826г.)





30


Nachgelassene Widmungsgedichte zu eigenem Schriften
(1845 – 1856)

Zum „William Ratkliff“

1
Mit starken Händen schob ich von den Pforten
Den dunkeln Geisterreichs die Rosten Eisenriegel;
Vom roten Buch der Liebe riss ich dorten
Die urgehemnisvollen sieben Siegel;

Und was ich schaute in den ewigen Worten,
Das bringe ich dir in dieses Liedes Spiegel.
Ich und mein Name werden untergehen,
Doch dieses Lied muss ewiglich bestehen.

Weinachten 1823


2

Ich habe die süße Liebe gesucht,
Und hab den bittern Hass gefunden,
Ich habe geseufzt, ich habe geflucht,
Ich habe geblutet aus tausend Wunden.

Auch hab ich mich ehrlich Tag und Nacht
Mit Lumpengesindel herum betrieben,
Und als ich all diesen Studien gemacht,
Da hab ich ruhig den Ratkliff geschrieben.

(Hamburg, den 12 April 1826)



31


7

Мой день был светел, счастьем ночь была.
Лишь трону лиру, - всюду ликованье.
И были в песне радость и мечтанья,
И раздувала пламя их молва.

Еще в разгаре лето. Но уже
Весь урожай в моем амбаре сложен.
Всё, что мне любо, я оставить должен,
Что дорого – на этом рубеже.

Рука над струнами уже не властна.
Сосуд разбит. Теперь до боли ясно:
Мне больше не играть на чудной лире.

Мой Бог! Как смерть горька, ужасна!
Мой Бог! Как жизнь сладка, прекрасна
В земном уютном, сладком этом мире!















32


7

Mein Tag war heiter, glücklich meine Nacht.
Mir jauchzte stets mein Volk, wenn ich die Leier
Der Dichtkunst schlug. Mein Lied war Lust und Feuer,
Hat manche schöne Gluten angefacht.
Noch blüht mein Sommer, dennoch eingebracht
Hab ich die Ernte schon in meine Scheuer -
Und jetzt soll ich verlassen, was so teuer,
So lieb und teuer mir die Welt gemacht!
Der Hand entsinkt das Saitenspiel. In Scherben
Zerbricht das Glas, das ich so fröhlich eben
An meine übermütgen Lippen preßte.
O Gott! wie häßlich bitter ist das Sterben!
O Gott! wie süß und traulich läßt sich leben
In diesem traulich süßen Erdenneste














33


Кочующие крысы

Два рода крыс: одни досыта
Жрут из домашнего корыта,
И вечно странствуют другие,
Всегда голодные и злые.

От мест родных навстречу ветру
Бегут за тыщи километров.
Их бег в любое время годалишь пить и
Не сдержат мрак и непогода.

Им нет числа. Они - как тучи.
Ломая шеи, прут на кручи.
В морских просторах утопая,
Вперед стремится крысья стая.

Ужасный вид у этих монстров:
Затылки лысы, зубы остры.
Они свирепы и нахальны,
В своих решеньях радикальны.

Не знают Бога, долга, чести,
И свой приплод они не крестят.
В «любвеобильной» той общине
У самок общие «мужчины».

И все лишь пить и жрать готовы.
Все истребят, и жаждут снова.
Их мозг сомнение не сушит:
Бессмертны или смертны души?

Все на пути сметут до крошки.
Их не страшат ни ад, ни кошки.
Мошна пуста, но – жажда жить
И мир по-своему делить.


34


Die Wanderratten

Es gibt zwei Sorten Ratten:
Die hungrigen und satten.
Die satten bleiben vergnügt zu Haus,
Die hungrigen aber wandern aus.

Sie wandern viel tausend Meilen,
Ganz ohne Rasten und Weilen,
Gradaus in ihrem grimmigen Lauf,
Nicht Wind noch Wetter hält sie auf.

Sie klimmen wohl über die Höhen,
Sie schwimmen wohl durch die Seen;
Gar manche ersäuft oder bricht das Genick,
Die lebenden lassen die toten zurück.

Es haben diese Käuze
Gar fürchterliche Schnäuze;
Sie tragen die Köpfe geschoren egal,
Ganz radikal, ganz rattenkahl.

Die radikale Rotte
Weiß nichts von einem Gotte.
Sie lassen nicht taufen ihre Brut,
Die Weiber sind Gemeindegut.

Der sinnliche Rattenhaufen,
Er will nur fressen und saufen,
Er denkt nicht, während er säuft und frisst,
Dass unsre Seele unsterblich ist.

So eine wilde Ratze,
Die fürchtet nicht Hölle, nicht Katze;
Sie hat kein Gut, sie hat kein Geld
Und wünscht aufs neue zu teilen die Welt.


35


Но вот они сюда, о горе!
И с суши движутся, и с моря,
За легионом легион.
Их жуткий свист - со всех сторон.

О горе! Все мы потеряли,
Они нас всех в осаду взяли1
А бургомистр и сенат
Лишь говорят да говорят.

Народ берется за оружье.
Звонят колокола натужно.
Ведь ставка – собственность- основа
Существования земного.

Но ни набат и не молитвы,
Словесные в сенате битвы,
Все пушки грозные на свете
Вам не помогут, божьи дети1

Вас не спасет искусство речи,
Коль крысы прыгают на плечи.
Не ловят крыс на силлогизмы,
На ваши тонкие софизмы.

Войдет скорее, чем в рассудок,
Им супа логика в желудок.
Им аргументы из жаркого,
Колбас-цитат – ценнее слова.

И рыба, жареная в масле,
Приятней им, чем ваши басни,

sie führen aber das Gefecht.