Второго июля две тысячи одиннадцатого года ровно в четырнадцать сорок пять неизвестный кавказской национальности напал на моего младшего брата и жестоко избил его. Они встретились на улице, молодой человек подошел к моему брату и потребовал денег и телефон. Ни того, ни другого у Сашки не оказалось. Потом тот заметил на плече Саши сумку, назвал его «поганым неформалом» ( которым Саша, к слову, не является) и нанес ему первый удар в лицо. Саша сопротивляться не мог, неизвестный был старше его лет на десять и гораздо крепче него. Затем этот человек схватил Сашу за шиворот и потащил в общежитие, которое находится рядом с нашим домом, в коридоре которого нанес ему многочисленные удары по голове ( о чем свидетельствует окровавленные уши и нос), по печени, по ногам. Закончилось это мероприятие словами угрозы, когда избивавший поклялся «убить, если Саша кому-либо расскажет, что произошло». В больнице нам были сделаны рентгеновские снимки, которые показали, что моему брату был сломан нос, также им было получено сотрясение мозга. Где этот человек, мы не знаем. В полиции нам пообещали разобраться, но доверять нашей полиции очень и очень трудно. К чему я все это веду. Выходит, прекрасные идеи о всеобщей любви, о гуманности и толерантности к людям других национальностей хороши только в теории. А на практике – мы друг друга люто ненавидим и не в состоянии проживать на территории одной страны. Видит Бог, я всегда защищала нерусских. До тех пор, пока это не коснулось кого-то из моих близких. И знаете, что я сейчас чувствую? Гнев, возмущение, злость и, что самое главное, мне страшно. По-настоящему страшно. Только за этот год мне приходилось трижды (ТРИЖДЫ!) убегать, именно убегать, от людей, которые говорят на другом языке и смотрят на тебя черными глазами из-под широких, кустистых бровей. Каждый из этих разов я могла не успеть. Очевидно, мне просто везло. Получается, что, как минимум, три раза я могла остаться валяться в каком-нибудь ближайшем подвале с дырой между ног, пару раз пройдя по кругу. Буквально месяц назад один такой прекрасный юноша решил проводить меня от моего дома через три автобусные остановки, подождать меня на улице, пока я буду в магазине, вернуться обратно, преодолев тот же путь и, в конце концов, встать за моей спиной. Я сидела на скамейке перед домом своего молодого человека и ясно осознавала, что сейчас от столь чудесной встречи и последующего тесного общения с этим субъектом меня спасает только случайно оказавшаяся там бабулька, которая выгуливала свою собаку. Тогда я начинаю истерично набирать номер Лешки и умолять его срочно выйти на улицу. Лешка не верит мне и говорит, что я все придумала, но все же потарапливается и выходит через две минуты и своими глазами видит, как преследовавший меня человек при его появлении бросается в кусты и пускается наутек. Потом? Потом я вижу растерянное выражение лица моего Лешки, который не знает – либо постараться догнать этого человека, либо кинуться меня успокаивать. Медленно до него начинает доходить, ЧТО могло бы произойти, если бы он вовремя не появился. И мой вечно неунывающий, беззаботный Лешка становится вдруг непривычно притихшим и подавленным, и только крепче сжимает мою ладошку в своей. И думаете, я чувствовала невероятную любовь и понимание к людям не моей национальности, нет, я испытывала страх. Я не хочу бояться за себя, за брата, за бабушку, которая сидит потухшая и ничего не видит перед собой после произошедшего. Я устала. Проблема наций стоит сейчас особенно остро и решать ее никто не берется. А молодежь хватается за лезвия и идет резать друг друга, просто потому что у них нет другого выбора. Но молчать об этом нельзя. Потому что завтра на моем месте или месте моего брата можете оказаться вы, ваши дети, ваши близкие и родные. Надо что-то делать!