• Авторизация
Дневник Мелешечка Лента друзей - Дневник - Полная версия


Илья Ильф и Маруся Тарасенко. История любви. 24-11-2017 19:47 к комментариям - к полной версии - понравилось!

Это цитата сообщения Bo4kaMeda Оригинальное сообщение

Илья Ильф и Маруся Тарасенко. История любви.

Bo4kaMeda


Илья Ильф и Мария Тарасенко
Фото: В. Иваницкий из архива семьи Ильф

Мария Николаевна Ильф пережила мужа на сорок четыре года. Переписку с Илей бережно хранила и перечитывала, запершись в своей комнате. Лишь после ее похорон дочь прочла письма и обнаружила: всю жизнь Маруся продолжала писать мужу.



Семья Файнзильберг. Иля — крайний справа

Иехиель-Лейб Файнзильберг (таково было настоящее имя Ильи Ильфа) родился в Одессе 3 октября (15 октября по новому стилю) 1897 года в семье бухгалтера Арье Беньяминовича и домохозяйки Миндль. Семья жила бедно, и отец прилагал все усилия, чтобы сыновья получили более приличную профессию и вырвались из нищеты. Старших Александра (Сруля) и Михаила (Мойше-Арона) он отдал в гимназию в надежде, что они станут бухгалтерами или устроятся в банк. Третьего сына, Илю, в ремесленное училище. Увы, надежды отца не оправдались: наследники выбрали безденежное искусство. Миша и Александр — он называл себя Сандро — стали художниками. А Иля, поработав чертежником, телефонным монтером, токарем и статистиком, подался в литераторы. Только младший, Беньямин, пошел по инженерной части. К слову, все четверо позже стали еще и превосходными фотографами.


Илья Ильф

Юность Или пришлась на революционные потрясения, а в 1919 году ему, несмотря на близорукость и общую хилость организма, пришлось отправиться сражаться с войсками Деникина.

После разгрома деникинцев в Одессе создали телеграфное агентство — отделение РОСТА, куда и устроился Иля. Затем Илья — так теперь его называли — перешел в продкомиссию на должность «письменного работника». Кстати, здесь его сослуживцами были Берлага, Кукушкинд, Лапидус и Пружанские, фамилиями которых позже обзаведутся сотрудники «Геркулеса» из «Золотого теленка».

А потом он вступил в клуб «Коллектив поэтов», среди участников которого были Юрий Олеша, Валентин Катаев, Эдуард Багрицкий, Владимир Сосюра, Семен Гехт. В большой квартире местного авантюриста Мити Ширмахера (он станет одним из прототипов Остапа Бендера) они читали стихи — великих поэтов и собственные — под аплодисменты стекавшихся сюда художников, студентов и восторженных барышень. «Мы голодали, — вспоминал друг Ильфа, — но были веселы, пьянели от любой еды, но еще более от стихов, от репродукций картин, от хорошей книги, от предчувствия близкой любви». Тогда же Илья придумал себе псевдоним Ильф — по первым буквам имени и фамилии.


Братья Файнзильберг придумали себе псевдонимы из сочетания имени и фамилии.
Художник Михаил стал зваться Ми-фа, а младший Илья — Ильф

Несмотря на творческую атмосферу, начало двадцатых было временем чудовищной бедности и голода. Родные и близкие Ильи разъезжались из Одессы в поисках лучшей доли. В конце 1921 года уехал в Петроград Миша, а в начале 1922-го эмигрировал Сандро — сначала в Константинополь, потом в Париж, где впоследствии стал известен как яркий художник Фазини. Вскоре под колесами трамвая погибла мама Миндль, а у Ильи обнаружили туберкулез, развившийся от постоянного недоедания и холода.

Илья тоже хотел уехать. Но удерживали его не столько больной отец и младший брат. В Одессе жила его любовь — Мария, или, как ее звали родные, Маруся Тарасенко. Хрупкая утонченная девушка, на 7 лет младше Ильфа, после гимназии поступила в художественную студию. Сначала она влюбилась в своего преподавателя Мишу Файнзильберга, а когда тот уехал, подружилась с Ильей — он напоминал ей брата.


Маруся Тарасенко

Их чувство рождалось постепенно. Сначала были дружеские разговоры и прогулки. Летом 1922 года они начали переписку, хотя оба жили в Одессе. Встречались днем, а по ночам писали друг другу письма. И лишь зимой 1923-го решились, наконец, поцеловаться. Маруся понимала, что Илье необходимо ехать в Москву, и решилась его отпустить. Сама она осталась в Одессе.

В Москве Илья, по протекции Валентина Катаева, устроился в «Гудок» — сначала библиотекарем, потом правщиком. Вскоре в редакции оценили его талант фельетониста и он стал «золотым пером». Потом в Москву приехал Юрий Олеша, и им на двоих дали комнатушку, описание которой потом попадет в роман «Двенадцать стульев», под видом комнаты в общежитии имени монаха Бертольда Шварца: узенький «пенал», из имущества только табурет и матрас на кирпичах. Здесь Илья пишет свои письма Марусе.


Маруся Тарасенко (сидит в центре) мечтала рисовать и после гимназии поступила в художественную студию. Тамошнюю компанию девушек-художниц с легкой руки поэта Багрицкого прозвали «валькириями»


«Дорогой, добрый мой детеныш, девочка, я посылаю тебе мою морду. Она вышла, как видно, такой, как на самом деле, то есть ужасной. Губы, как калоши, и уши, как отлив. Милый, дорогой, за что ты меня любишь? Я тебя люблю за то, что ты красивая и маленькая. А ты за что?

...Маруся, мне надо работать, и я не могу. Нет, я не желаю. Я хочу писать тебе. Маруся, моя девочка. Я валяюсь в постели и читаю твои письма... Пойти разве на Чистые пруды. Нет, не стоит. Там летает белый пух, оборванный ветром с тополей. Это напоминает зиму. Ночь и пожар в вагоне. И леса, кварталами сдающиеся в плен. Это не стоит. От этого будет любовь и желание увидеть Марусю в фиолетовом платье с короткими рукавами».


1. Фото Ильи Ильфа — портрет жены, 1930 год
2. Маруся Тарасенко

Как они жили, что делали вдали друг от друга — понять по этим письмам невозможно. В них только любовь, только чувства и никакого быта.

«Мой Иля, — пишет Маруся. — Мой маленький, с детским лицом. Бог. Мой добрый, хороший Бог... Вы ведь все равно всегда со мной. Утром я просыпаюсь и, еще не помня что, помню — Иля, Иля, Иля. Целый день маленький Бог и Иля. Мне очень, очень хорошо».

Через год Маруся приехала к Илье в Москву. Поселилась в комнатушке, где он жил с Олешей. В апреле 1923-го они поженились. Олеша тоже уже жил не один, его женой стала Ольга Суок. Жили бедно и тесно, но весело.

Теперь письма молодых супругов (Маруся часто ездила в Одессу к обедневшему отцу, которому им удавалось помочь деньгами) были полны не только лирики, но и быта.

«Маля дорогая, я тут очень забочусь о хозяйстве, купил 2 простыни (полотняные), 4 полотенца вроде того, что я тебе оставил, и множество носовых платков и носков. Так что тебе не придется думать о носках и их искать, как ты всегда это делала. Хочу комнату не оклеивать, а покрасить клеевой краской. Напиши, согласна ли ты?.. Деньги я тебе пошлю завтра телеграфом. Напиши, где ты обедаешь и что делаешь. Я уже раз просил, но ответа не последовало на эти законные вопросы. Носки я иногда ношу даже розового цвета. Необыкновенно элегантно и вызывает восторженные крики прохожих... Милая моя доча, мы будем очень хорошо жить. Купим тебе шляпу и заживем очень элегантно».


Семейная жизнь четы Ильфов в Соймоновском проезде
Фото В. Иваницкого. Весна 1933

Ответ Маруси:

«Долго объяснять не стану, а дело вот в чем: во-первых, у нас нет одеяла, вернее, есть даже два, но они оба годятся к дьяволу, а поэтому, желая одно из них привести в порядок, требую не меньше 15 рублей. Затем (все это, конечно, только в том случае, если у Вас будут деньги, в чем сильно сомневаюсь) необходимо привести в некоторый порядок мой скудный гардероб... Все Вам теперь известно, предоставляю Вам слово, которому безусловно повинуюсь как слову супруга и повелителя».

«Мама рассказывала, — вспоминала впоследствии дочь Ильи и Маруси Александра, — что они с Ольгой Густавовной (женой Юрия Олеши) обычно замазывали тушью кожу под дырками на чулках (тогда носили черные), но, когда чулки перекручивались, предательски обнажалась белая кожа.


Маруся была абсолютно счастлива. Занималась живописью, обживала дом. Потихоньку изначальная бедность сменялась уютом — таким, как его понимали супруги
Фото В. Иваницкий

Другой рассказ: у Ильфа и Олеши на двоих была одна пара приличных брюк. Несмотря на разные фигуры (длинный, тонкий Ильф и невысокий, коренастый Олеша), они как-то умудрялись надевать их. Однажды молодые жены решили навести в квартире порядок и даже натереть пол. Выяснилось, что нет суконки. Мама сказала: «Оля, там за дверью висят какие-то тряпки, возьмем их!». И пол был натерт. Стоит ли говорить, что он был натерт теми самыми брюками.

Новый этап в жизни Ильфа начался, когда он познакомился с младшим братом уже маститого тогда писателя Валентина Катаева — Евгением Петровым. Вскоре они написали первую совместную книгу, «Двенадцать стульев». Соавторы стали настоящими знаменитостями, Ильф получил комнату в двухкомнатной коммуналке дома, построенного специально для сотрудников «Гудка», писателей начали посылать в зарубежные командировки: в Турцию, Грецию, Италию, Францию... В марте 1935 года родилась дочь Сашенька — и это сделало счастье Ильфа абсолютным.


Илья Ильф сидит с изданием романа «Двенадцать стульев». 1930 год

Осенью того же года соавторы отправились в свою знаменитую поездку по Соединенным Штатам. За пять месяцев они исколесили страну вдоль и поперек, написали множество заметок, из которых потом сложится документальная повесть «Одноэтажная Америка», но... Ильф тяжело переживал разлуку с семьей. К душевным переживаниям добавились и физические — он понял, что к нему вернулся туберкулез.

По возвращении диагноз подтвердился. Страдания Ильфа были невыносимыми, ведь он решил, что должен ограничить общение с женой и особенно с дочерью, чтобы не заразить. Маленькую Сашу теперь тоже держали от папы на расстоянии, лишь несколько раз он решился взять дочку на руки. Постепенно она начала от него отвыкать — это было самым мучительным. Но однажды, испугавшись какого-то насекомого, Сашенька бросилась именно к нему, крича: «Папа, папа, жук!» — Илья ужасно обрадовался и все повторял жене: «Вот видишь! Все-таки жук оказался страшнее папы».


Ильф с дочкой Сашей

Ильф старался вылечиться: ездил в санатории, наблюдался у врачей. Но тогдашнее состояние медицины в Советском Союзе не позволяло его спасти.

Кроме того, отношение власти к Ильфу и Петрову изменилось. Хотя очерки из «Одноэтажной Америки», которые они написали в поездке, и были опубликованы в журнале «Знамя», никаких восторженных откликов уже не последовало. При этом писатели, можно сказать, сами «рыли себе могилы» — они не подписывали коллективных писем, разоблачающих врагов народа, не выступали с громкими речами с трибун, продолжали дружить с теми, кто оказался в опале — например, с Михаилом Булгаковым.


В 1937 году Ильфы получили квартиру в новом доме в Лаврушинском переулке. Вселившись, Илья со вздохом сказал «Отсюда уже никуда». В апреле его не стало
Фото К. Баберя

В 1937 году начал заселяться писательский дом в Лаврушинском переулке напротив Третьяковской галереи. Здесь получили жилье Пастернак и Олеша, Катаев и Алигер, Барто и Пришвин, Паустовский и Макаренко, Каверин и Федин. Досталось по трехкомнатной квартире и Ильфу с Петровым. В одном подъезде: Илье на четвертом, Евгению на пятом этаже.

Вселившись, Ильф со вздохом сказал: «Отсюда уже никуда». В первых числах апреля он еще успел побывать на собрании московских писателей, пригубить бокал в ресторане и грустно пошутить: «Шампанское марки «их штербе», — цитируя предпоследние слова Чехова, «я умираю» на немецком. Договорился о продолжении работы над фельетоном с Петровым. Они распрощались в лифте — с тем, чтобы встретиться назавтра в одиннадцать. Но на следующее утро у Ильфа началось обострение болезни, и через несколько дней его не стало.



После его смерти Маруся стала получать сообщения о несчастьях так часто, что иногда она даже думала: хорошо, что Иля об этом уже не узнает. Он не узнал о гибели Сандро и его жены в Освенциме. Не узнал, что Миша умер от голода в эвакуации в 1942 году, не получив ответов на мольбы о помощи ни от кого из знакомых. Видимо, в чем-то был прав папа Файнзильберг, не желая сыновьям творческой судьбы, — лишь младший Беньямин, инженер-топограф, дожил до преклонных лет и умер в конце 1980-х.


Мария Ильф и Евгений Петров

В 1942-м же погиб в авиакатастрофе на фронте Евгений Петров. И вот тогда Маруся и Саша остались совсем одни. Вернувшись из эвакуации, они нашли свою квартиру разграбленной. А в 1948 году книги Ильфа и Петрова признали вредными, изъяли из библиотек, а авторские отчисления вдове, и до того редкие, прекратились. Маруся была вынуждена зарабатывать росписью пластмассовых тарелок.



«Вот снова прошло много времени, и я читаю. Часто нельзя — разорвется сердце. Я старая, и вновь я та, что была, и мы любим друг друга, и я плачу. Мне очень скучно без него, с тех пор, как его нет. Я читаю его письма и плачу, что же я не убила себя, потеряв его — свою душу, потому что он был душой моей. Никто никогда не мог сравниться с ним. Голубчик, голубчик мой единственный любимый. Тоска, такая тоска. Вся моя прожитая жизнь здесь, до последнего его дня. Прощай, Иля. Мы скоро увидимся».












izbrannoe.com
7days.ru

.
вверх^ к полной версии понравилось! в evernote


Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.

Дневник Илья Ильф и Маруся Тарасенко. История любви. | Мелешечка - Дневник Мелешечка | Лента друзей Мелешечка / Полная версия Добавить в друзья Страницы: раньше»