1
…Время стало слишком абстрактным, чтобы Марина могла вспомнить, сколько дней, месяцев или кратких лет прошло с тех пор. Теперь казалось, она провела вечность в этой клетке. Каждый миг был ясен и суров. Крупинки неведомой правды пытали капелька за капелькой. Ныне в ее темном жилище царствовали лишь ответы. И однажды она поняла. Предстоит отыскать вопрос.
Гулкая презрительная ненависть к Владу еще долго мучила и, чавкая, лопала душу. Всякий раз, как он приближался к ней с выражением извращенной нежности и грусти, билась в лихорадочной истерике. Ее голос частенько срывался в хрип. Но рядом больше никого не было. Никого. Усталость затмила все. А разум уже давно заблудился в извилистых коридорах раздумий.
Так ее не стало.
Стерся из памяти струящийся солнечный мир. Остался лишь этот сумрачный подвал с бесконечными проводами. Море жженой боли. И Влад. Единственный человек, затмивший призраки родителей, друзей, живых людей.
Нет, она не простила. Все, на что была способна ее затравленная душа – это тихие и равнодушные похороны. Проводить ее пришел грязный солнечный свет, заплутавшая золотистая муха и еще Кто-то.
2
Марина очень любила глядеть в маленькое мутное окошко под самым потолком. Наблюдая за игрой гладких бликов, она сама превращалась в тонкие гибкие лучики. И на миг забывалась в этой немой роли. Оживала лишь какая-нибудь частичка тела. Кожа, жадно пьющая прохладный коктейль из тьмы и серого света. Или уши, втягивающие подобно пылесосу, далекое бледное пение птиц и серенаду человеческих звуков. Руки, странно чужие. Напоминающие скорее старые крученные корни. Глаза. Остро и слепо цепляющие колкое пыльное зеркало в углу. Но ни разу не поймавшие там знакомых черт. А только отражение темного паутинного угла и медной цветастой мышеловки.
А еще Марина выдумывала. Например, что она вовсе не Марина, а вон та скучающая плита. «Вот придет Он. Такой мягкий и светловолосый. В ломанной кожаной куртке с черной зажигалкой в кармане. Одного щелчка хватит, чтобы зажечь меня навсегда. И тогда поставят сковороды с вкусным обедом. Зашипит почтенное масло. Разнесутся веселые ароматы жаренного картофеля и лука, политых сверху сочным мясом. Гомон голодных людей наполнит вечернюю кухню. Как хороши разговоры за ужином! Когда позади дневные скитания и дела. А Он сядет во главе деревянного грубого стола и внимательно выслушает каждого. Хоть это и трудно в суматохе сбивчивых рассказов…»
3
Если бы она знала, кто Он такой. Ее очередная навязчивая выдумка? Судороги последней надежды? Или далекое детское воспоминание, никак не желавшее покидать свою хозяйку. Мягким мишкой засыпавшее с ней на жестком полу. Будившее ранним утром легким свежем дуновением из крохотной трещины в раме окна.
Марина знала только, что им пока не встретиться. Просто еще не время. И она ждала. Вернее, не она. А кто-то внутри нее. Человечек с блестящими от слез глазами.
Сама Марина давно разучилась плакать.
4
Влад пришел внезапно. Как обычно. Тихо ворвался в темницу и сел на темный ящик у клетки.
Он долго молчал. И вдруг Марина заметила боль. Она мелко изрезала знакомое лицо. Затаилась в опущенных уголках тонких губ. Затравленно билах на дне глаз.
И впервые Марина удивилась. Да, впервые. Прошлая жизнь была слишком далека, чтобы поверить в ее существование.
Приплыла глупая мысль, что это животное способно страдать.
«Ненавижу, мразь», - равнодушно кинула она по привычке и отвернулась.
Ей и не нужно было видеть. Уже сотни тысяч раз наблюдала она, как вздрагивает Влад, падает на хрустящий пол и дергается. Треск раскаленного электричества бьет угрюмые стены. Вокруг все теплеет. Светятся бесконечные бутылки и разношерстный хлам. Пахнет горелой кожей. Стоны или скорее уханья наполняют подвал.
Затем он медленно уползал к себе. Беспомощно и пусто глядел на Марину, не в силах вымолвить единственное слово.
5
«Прости», - как удар хлыста опалил Марину. Никогда не произносил Влад этих слов.
«Зачем ты говоришь мне это? - так и не повернувшись, бросила она, - я давно мертва. У мертвых прощения не просят».
«Это не я убил тебя. А ты сама. Помнишь тот день?» - усталость. Влад устал. Марина опустила голову.
«Не хочу помнить. Уходи». – захотелось просто разрыдаться. Превратить все в тривиальную мелодраму. Марина утонула в любимых выдумках. Вот она на съемках ужасно плаксивого фильма. Режиссер пьет с ней утреннюю чашку каппучино и деловито объясняет суть или, как он выражается, соль последней сцены. «Главное, - слышит Марина бархатный голос, - улови и сыграй ярко переход от глубокой боли к состоянию … если не счастья, то явной радости, облегчения…»
«Марина», - встрял Влад в ее летние грезы.
«Тебя нет, - Марина зловеще улыбнулась, - нет!». И закрыла глаза. Когда она их открыла, подвал и правда оказался пуст.
6
Тот день, о котором напомнил Влад, был почти солнечным. Марине даже показалось, что кто-то протер окно. А в последний момент, что стекол в нем и вовсе нет.
Тогда случилось целых три вещи. Уехал куда-то Влад. Она встретила Его. И погибла.
Именно в таком порядке они и прошествовали.
Теперь Марина ясно увидела прощальный взгляд Влада. Такой же однобокий и мелкий. Взгляд животного. Он все утро чем-то шебуршал в доме. Хлопали дверцы, падали какие-то вещи. Суматоха, в общем. А потом открылась дверь. И вынырнула голова ее многолетнего мучителя. Подмигнула ей. Как-то криво и совсем не к месту. «Детка, я уезжаю, - он помолчал, словно присел на дорожку, - удачи». И вышел.
7
Но Марине было безразлично. Она тут же уставилась в окно. Немножко порадовалась нежданному отдыху. Умылась мечтами и тряхнула гривой спутанных волос.
8
Он стоял на пороге. Да, это был именно Он. Странно, она всегда думала, что куртка у Него черная. А она отливала медью и казалось ярко-красной на солнце. И высоким вовсе не был. Ей вровень, верно.
Он был каким-то уж слишком обыкновенным. Потертые лохматые джинсы, узкополосая рубашка, озябшие руки… Эти руки никак не выходили у Марины из головы. Вот и сейчас она неслышно задумалась. Было лето. Вечное хмурое лето. Горькое лето. Ее лето. Да, в ее мире всегда было позднее сухое лето.
«Марина», - позвал Он печально.
Почему-то она испугалась звука голоса, и что-то внутри оборвалось.
«Марина, почему здесь так холодно?» - Его слова уткнулись прямо в уши. И она почти с омерзением кинула их в угол.
«Я ухожу», - Марина закричала.
И вдруг успокоилась. Он не ответил. Уйти. Как она раньше об этом не подумала. Она так удачно выдумывала, что все ее грезы становились сильнее реальности. Впрочем, Марина уже не помнила реальности. Слишком жестокой к ней.
И вновь осталась одна. И Его не было. «Оставил меня», - как-то отстраненно мелькнуло на задворках.
9
«Марина», - Влад стоял в углу. Прямо напротив окна.
Измученный. И такой красивый. И это был вовсе не Влад. Это был Он.
«Я же прогнала Тебя, сколько повторять, - Марина убрала непослушный вихр подальше, но он непокорно укрыл глаза, - Тебя нет». Вихр рассыпался совсем и на секунду Марина утонула в золотистых вертикалях. «Совсем как деревянные жалюзи в солнечную погоду, - весело замелькали мысли, - открою их сейчас, а там весна и ясный свежий день. И нет клетки и подвала. И…»
10
… Вокруг была весна. Журчащая. Бегущая навстречу Марине так, словно они давние подруги и не виделись сто лет. Бесконечные подснежники кивали головками, приветствуя ее. Шелестели что-то нежное и баюкающее зеленеющие деревья.
И вдруг стало тепло. Тепло на кончиках пальцев. На макушке. Припекало нос и брови. Сбросив тяжелые ботинки, Марина побежала по горчичному пляжу. Рядом лизали песок волны. Чайки кричали морские гимны и подмигивали умиленному Посейдону. Скупая слеза бога прокатилась по скользкой соленой щеке и плюхнулась в воду. Трезубец сверкал точно радуга и переливался медью на солнце.
11
Они взялись за руки.
«Мариш, я тебя люблю», - совсем тихо сказал Он. Так тихо, что она не расслышала бы, если б не ждала этих слов.
Еще не смея глядеть Ему в глаза, Марина опустилась на землю. Хотелось закутаться в густой аромат воскресающей земли. И понежиться на мягкой живой траве.
«Тогда…, - она запнулась, боясь услышать ответ, - был Ты? Не Влад? Влад давно уехал, правда?»
Глаза что-то скупо защипало. Горькое и тяжелое.
«Плачь, моя родная», - Он крепко прижал Марину. Так крепко, словно никогда ее отпустит. В темные подвалы ее заблудившейся души. Где нет солнца, а только клетка и тюремные грезы.
«Плачь, тебе нужно выплакать саму себя», - Он повернул ее посеревшее лицо к Себе и заставил взглянуть в Свои синие глубокие глаза.
«Ты ведь знаешь теперь вопрос, не так ли?» - она медленно кивнула.
12
Дом выглядел так же. Туманная ночь протягивала руки к прохожим и дышала на них покоем и грядущими надеждами. Они как-то вдруг загорались и быстрее спешили домой, напевая или насвистывая любимые мотивы.
Марина была одна. Так было нужно. Он ждал ее дома. Через два квартала отсюда. В небольшом ляповом коттедже с квадратиками на стенах и уютном фикусом в розовом углу. Ждал ее у жаркого камина. Огонь ужинал сухими дровами. Болтал чепуху о свечах (не очень-то он их жаловал, как заметила Марина). А Он сидел на полу и легонько думал о ней. Нежно и успокаивающе.
Марина шагнула на порог.
13
Влада не было. Впрочем, он уже давно переехал. Он не был животным. Просто больным и слабым человеком. Которому не будут сниться кошмары. Который даже не понял, что чуть не сломал чью-то жизнь. Она вдруг пожалела его и отпустила.
14
В подвале ничего не изменилось. Те же декорации. Та же клетка. Пудовые железные прутья страхов и ночных кошмаров. Разноцветные, рычащие. Выпустили колючки, завидев ее.
15
На полу сидела Марина. Маленькое, сгорбленное существо. Клочки шерсти или, может быть, спутанных волос беспорядочно торчали и кое-где были подпалены. Остатки одежды болтались растерзанными кусками. Слезящиеся старые глаза глядели пусто и равнодушно.
Марина вздрогнула, - «Неужели это я?»
16
«Чего тебе?» - существо вяло отползло вглубь клетки.
«Я пришла задать тебе один вопрос», - Марина почти шептала.
17
«Зачем тебе твоя клетка? Дверца давно открыта».
18
Они сидели у камина на толстом пушистом ковре. Таком большом, что он покрывал всю комнату и даже высовывался краешком в коридор. «Любопытный какой», - подумала Марина.
«Выдумщица Моя, - нежно обняв ее, ласково протянул Он, - спи лучше. Завтра начнется совсем новый день. И все-все будет иначе».
«А я буду помнить?..» - уже сонно спросила Марина, засыпая у Него на руках.
«Будешь, ничего не вернуть», - Марина уже спала и не увидела, как блеснула Его одинокая слеза. И то ли это огонь так окрасил ее, то ли и в правду она вдруг покраснела и капелькой крови упала на ковер.

автора...не знаю...:)
если нравиться напишите свое мнение! плиз!