Она знала о том, какие страдания ждут ребёнка и его мать, но всё ещё не могла уже, наконец, оставить свою затею увести любовника из его семьи.

Свою личную жизнь она не афишировала, друзей не имела, поэтому часто слышала краем уха у себя за спиной: «У неё никого нет!..», что шокировало её своей беспощадностью к её самолюбию. Почему-то, незамужнюю женщину, которой уже за 25-30-ть лет, считают по-женски не состоявшейся, а, значит, неудачницей, и если не сочувствуют, что тоже неприятно, то насмехаются. Как будто бы она виновата в том, что её жизнь не сложилась. Как будто бы она виновата в том, что потеряла отца, подруг и в том, что заболела её мать, так и не перенёсшая стресс от измены отца.

Можно подумать, она виновата в том, что на жизненном пути ей ни разу не удалось построить взаимные отношения с холостым мужчиной… Она что, должна оставаться невинной до тридцати пяти лет? Хоть какая-то близость, пусть краденная, а нужна…

И как же больно и хлёстко звучит это: «Никого нет!» Потому что это правда. У неё нет отца, друзей, мужа и ребёнка. Мать скоро уйдёт от неё, а с любовником всё вилами по воде писано, похоже, и здесь облом. «Никого у меня нет… - думала Лена, выпуская дым книзу, - никого нет… никого…»

- Никого нет, никого нет…- шептала она, забывшись, и покачивалась на кухонном табурете под монотонное бормотание радио. «Аппарат А****, - бубнила раздражающая реклама, - избавит вас от суставных, головных и периодических болей у женщин…»

«Боли у женщин…» - машинально повторила услышанное Елена, и вдруг до неё дошло то, что мать, почему-то, замолчала. Стонов не было слышно. Никто не зовёт её, не просит сменить подгузник или попить, хотя должна была бы уже стонать громче и даже кричать. Елена вбежала в комнату, где было как-то звеняще-тихо. Её мать, неестественно вытянувшись, лежала на кровати с восковым лицом и какой-то страшной гримасой, исказившей его до неузнаваемости. В ужасе отпрянув от мёртвой женщины, Смирнова одновременно заплакала и закричала, всплеснув руками. Она давно ждала этого момента, но не знала о том, что он её настолько сильно потрясёт. Елена вдруг вспомнила о том, что за все прошедшие 25 лет, она ни разу не была с матерью нежной и близкой. Не держала её за руку, не целовала, не говорила с ней по душам. Мать сначала проводила всё время на кухне, а дочь сидела в комнате. Когда мать стала болеть, на кухню переместилась дочь. И ни разу они вместе не смотрели телевизор в комнате и не пили чай на кухне. После появления у Лены первого женатого любовника ещё больше отдалилась от неё, боясь того, что мать узнает об этом и не одобрит, так как была уверенна в том, что порядочная девушка не будет встречаться с женатым мужчиной. Когда мать заболела, дочь добросовестно стала за ней ухаживать, но редко просто так сидела около её постели, почти не говорила с больной женщиной, и не потому, что с детства не смогла простить ей разлуки с отцом и не оказание никакой помощи в получении образования. Нет. Это, как-то, улеглось, обида почти прошла. Она не общалась с матерью просто так. От замкнутости. Она, как-то об этом не думала, зацикленная на своих проблемах. И вот, последние минуты её жизни пропустила и не попрощалась, просидев на кухне за утренним кофе и сигаретой…

Смирнова, рыдая в голос, набирала номера скорой помощи, подруг матери, знакомых, а потом наткнулась на номер телефона своего любовника. Она впервые звонила ему в субботу. Конечно, он сбросил вызов и, на всякий случай, выключил свой телефон, что бы он снова не зазвонил. Тогда она отправила ему SMS с таким текстом: «Уезжаю за границу. На этот номер больше никогда не звони категорически. Всё кончено. Я замужем» и добавила смайл в виде дорожного знака «проезд запрещён».

Приехала скорая помощь, а вместе с ней и полиция. Они забрали на экспертизу поильник, из которого пила больная, посуду из раковины, все ампулы и лекарства вместе с содержимым мусорного пакета. Тело матери увезли в морг на вскрытие. Похоронная компания позвонила сама. Откуда-то они сразу же узнают о том, что человек умер… Началась суета с полицией и похоронами. Беседа со следователем, закрытие дела, гроб, венки, какие-то документы, место в колумбарии, организация поминок… Елена поймала себя на том, что ей уже некогда плакать – столько было у неё хлопот. С помощью слесаря из ЖЭКа, она выволокла на помойку кровать, на которой умерла её мать, вместе с подушкой и одеялом, вымела и протёрла оголившееся пространство пола, распахнула окно. В комнату ворвался свежий, влажный ветер с колючим снежком и растрепал Елене волосы. Она стояла в центре опустевшей комнаты у распахнутого окна, не чувствуя холода, и думала: «Вот теперь действительно: у меня никого нет…»

Москва. 2018 год