[490x368]

Всю последнюю неделю у нас идет дождь с переменным успехом, переходящий в снег. Но даже для ноября месяца - это многовато, обычно в это время, у нас теплая осень, солнечно. Я люблю дождь, особенно проливной, я люблю даже промокнуть под него до нитки, придти домой высушиться, лечь на свой любимый диван, заняться каким-то бесполезным делом. В общем дождь поднадоел, я заметил, что погода влияет на мое настроение, сейчас оно какое-то пустое, серое, хочется огородиться и побыть наедине со своими мыслями. Сегодня у меня намечена одна поездка в Университет Дипломатии, а ехать туда жуть как не хочется, даже курить выходить лишний раз не айс. Завтра свадьба у моей хорошей подруги, я очень рад за нее, она долго ждала и искала, надеюсь будет ей счастье, грех не выпить до дна за их счастье.
Утром вспомнил зачем-то историю Колчака, перечитал несколько его писем, одно из писем опубликую тут:

"В минуту усталости или слабости моральной, когда сомнение переходит в безнадежность, когда решимость сменяется колебанием, когда уверенность в себе теряется и создается тревожное ощущение несостоятельности, когда все прошлое кажется не имеющим никакого значения, а будущее представляется совершенно бессмысленным и бесцельным, в такие минуты я прежде всегда обращался к мыслям о Вас, находя в них и во всем, что связывалось с Вами, с воспоминаниями о Вас, средство преодолеть это состояние.
Это состояние переживали и переживают все люди, которым судьба поставила в жизни трудные и сложные задачи, принимаемые как цель и смысл жизни, как обязательство жить и работать для них. Как явление известной реакции, как болезнь оно мне понятно и, пожалуй, естественно, и я всегда находил и, вероятно, найду возможность преодолеть его. Но Вы были для меня тем, что облегчало мне это делать, в самые тяжелые минуты я находил в Вас помощь, и мне становилось лучше, когда я вспоминал или думал о Вас.
Я писал Вам, что никому и никогда я не был так обязан, как Вам, за это, и я готов подтвердить свои слова. Судьбе угодно было лишить меня этой радости в самый трудный и тяжелый период, когда одновременно я потерял все, что для меня являлось целью большой работы и, скажу, даже большей частью содержания и смысла жизни. Это хуже, чем проигранное сражение, это хуже даже проигранной кампании, ибо там все-таки остается хоть радость сопротивления и борьбы, а здесь только сознание бессилия перед стихийной глупостью, невежеством и моральным разложением. Я могу совершенно объективно разбирать и говорить о своем состоянии, но субъективно я, конечно, страдаю, быть может, больше, чем я мог бы это изложить в письме. Но я далек от мысли жаловаться Вам и даже вообще обращаться к Вам с чем-либо, и Вы, я думаю, поверите мне. Мне было бы неприятно, если Вы хоть на минуту усомнитесь в этом"