Попытка склеить вазу
Лев Мадорский
Настоящий развод, развод сердец, нервов и чувств невозможен, потому что нельзя развестись со своей памятью.
Верджиния Питерсон (писательница, биолог)

Жители Вольмерштедта (Германия) Анна, 52 года и Леонид, приятель ещё по Москве, 61 год, развелись три года назад. По хорошему. Без скандалов, истеричных сцен и взаимных обвинений. Дети у них взрослые и потому не возникло особых проблем. Кроме, разумеется, материальных: в Германии развод обходится в копеечку.

Когда судья, молодой, полноватый мужчина, который всё время посматривал на часы (на каждое дело, чтобы уложиться до обеда, отводилось 20 минут), спросил о причине развода, Леонид хмыкнул что-то неразборчивое и неопределённо развёл руками. Зато Анна отвечала долго и обстоятельно. По-русски. Так что судья, которому ещё предстояло выслушать перевод, сначала недовольно хмурился и нервно потирал руки, но потом смирился и стал задумчиво смотреть в окно.

Анна же не могла остановиться:

— Сколько раз я просила его, — говорила она взволнованно, обращаясь к судье, молоденькой переводчице и пожилому мужчине-адвокату со стороны жены (процесс был закрытый и других слушателей в просторном, с высокими потолками зале суда не было), — закрывай зубную пасту, когда почистишь зубы. И что вы думаете? Ноль внимания. Разве это так сложно? Одно движение. Просто ему на меня наплевать. Он думает только о себе. Или носки… Снимет вечером грязные носки и под диван. Мне потом приходится нагибаться и доставать. И такое каждый день. Кто выдержит? — Переводчица попыталась остановить Анну, чтобы перевести, но не получилось.

— Подождите, я не кончила. Я всё скажу. Хоть раз в жизни…

— Разве трудно, когда уходишь, закрывать дверь на ключ? Если жена об этом просит. Нет. Захлопнет и всё. Однажды, вообще, дверь открытой оставил. Целый день нас не было дома и целый день дверь оставалась открытой… А окна? Прошу — когда уходишь закрывать окна. Тем более, что мы живём на первом этаже. Мало ли что может случиться. Зачем свежий воздух, если никого дома нет?

Анна говорила и говорила. Вспомнила, как Леонид много лет назад приехал в ЗАГС и позабыл паспорт, как уронил c велосипеда трёхлетнюю дочку. Многое другое, что накопилось за 30 лет совместной жизни…

С тех пор прошло три года. Хотя Леонид и Анна развелись, но жили в одном городе и (Вольмерштедт — город небольшой) довольно часто встречались. При этом не отворачивались друг от друга, как это случается нередко при встрече бывших супругов, а, напротив, радостно улыбались, иногда, даже обнимались и подолгу беседовали. О здоровье, положении на бывшей Родине, а, чаще, о детях. Сын с женой и двумя внуками остался в Москве, а дочка работала врачом в Кёльне. Ей исполнилось 28, но настоящей семьи не было. Уже три года жила она в гражданском браке.

— Разве это семья?— говорила Анна Леониду при встрече. — Одна видимость. Почему они не распишутся? Ведь живут хорошо. И детей до сих пор нет. Разве это нормально? Ну что ты молчишь?

Леонид молчал. Он был вообще человек неразговорчивый, да и ответа на вопрос бывшей жены у него не было.

Шло время. Я переехал в другой город и с Леонидом изредка переписывался по электронной почте. Но недавно он позвонил. Сказал, что они с Анной решили снова жить вместе, и пригласил на свадьбу. Как Леонид выразился, «на попытку склеить разбитую вазу».

Народу пришло немного, но, как это случается, когда собираются люди хорошо знакомые и друг к другу расположенные, было весело и шумно. Леонид выпил и непривычно разговорился. Произнёс тост, в котором сказал, что «покидает свободу с чистой совестью и хочет выпить за старую, новую жизнь, где не будет места незакрытым тюбикам с зубной пастой, носкам под диваном и дверям, не закрытым на ключ». Заканчивая, он, как бы демонстрируя начало новой жизни, подошёл к входной двери и закрыл её на ключ.

Потом, как и положено на свадьбе, были другие тосты, поздравления, танцы и крики: «Горько». Наконец, гости стали расходиться. И тут произошло то, о чём до сих пор говорит русскоязычный Вольмерштедт. Дверь, не открывалась. Замок заклинило.

Пытались открывать все по очереди. Сначала мужчины. Потом женщины. Вариант выхода через окно не действовал: квартира находилась на четвёртом этаже. Анна расплакалась и снова стала упрекать Леонида в легкомыслии и в том, что он думает только о себе. Новая жизнь разваливалась на глазах.

Наконец, кто-то догадался позвонить в фирму, помогающую в подобных случаях. Мастер приехала быстро, но сразу открыть дверь не удалось.

— Дело серьёзное,— тихо сказал через дверь (весь дом уже спал) хрипловатый, мужской голос. — Придётся вырезать замок специальным сварочным аппаратом. Вы согласны?

— Согласны. Конечно, согласны,— плачущим голосом сказала Анна. — Мы на всё согласны. Хоть выламывайте.

— Но у нас сварочный аппарат сломался, — продолжал мастер. — Придётся арендовать у другой фирмы. Наберитесь терпения.

Мастер уехал, а мы стали названивать домой, понимая, что история эта затяжная.

Так оно и случилось. Аппарат прибыл под утро. Мастер вырезал заклинивший замок и принялся вставлять новый. Те, кто был на машинах, развозили по домам тех, у кого машин не было.

Через несколько дней позвонил Леониду и Анне. Подошёл Леонид.

— Ну как? — спросил я.— Удалось склеить?

— Да, вроде, пока держится, — голос у Леонида был бодрый,— Тем более, что одно обвинение с меня снимается. Анна сказала, что дверь на ключ можно больше не закрывать.