Чугунные фонарные столбы на Диагон-аллее увешаны хвоей и красными бархатными лентами, а в витринах магазинов разыгрываются целые яркие представления: порхают фейки меж ветвей и венков, горы подарков притягивают взгляд, и даже Дед Мороз есть, своим видом соблазняющий покупателей поглазеть на него подольше и может даже разглядеть нужный товар в витрине.

Мы с Поттером останавливаемся перед "Качественными Товарами для Квиддича". Новая Молния парит в витрине, гладкая, изогнутая. Древко классного дерева сияет, прутья подрезаны самым тщательным образом, дабы обеспечить метле наилучшие аэродинамические свойства. Поттер пожирает ее голодным взглядом.

— Правда, она прекрасна? — Он проводит рукой в перчатке по стеклу витрины.

Я даже не пытаюсь скрыть ухмылку.

— Ты так и не повзрослел.

— Возможно, — смеется Поттер.

— Тогда купи ее.

Он качает головой и неохотно отворачивается от витрины.

— Трое своих на Рождество, плюс Тедди, и Виктуар, и Роуз, и Хьюго...

Я шагаю рядом с ним, руки в карманах, черный шарф туго обмотан вокруг шеи. На улице свежо и прохладно, и серое небо опять грозит дождем.

— Да уж, наверное, твою елку и не видно под горой подарков.

— Оно того стоит. — Поттер спрыгивает с обочины прямо в лужу, обдавая брызгами булыжную мостовую. Честное слово, иногда он ведет себя не взрослее Скорпиуса. — А у тебя? Только сын?

— Еще мать и Софи. — Уточняю в ответ на его любопытный взгляд: — Моя бывшая жена.

— А, та девушка у Дроссельмайера, — кивает Поттер.

— Да.

Я обхожу небольшой оркестр из флейт и барабанов, наигрывающих рождественский гимн, пока их владелец согревается пинтой подогретого эля в пабе на углу. "Riu riu chiu, la guarda ribera" — напевает мелкая камышевка(22), восседая на жердочке, прикрепленной к одному из барабанов. — "Dios guardo el lobo de nuestra cordera..."(23). Я роняю несколько галлеонов в медный котелок перед птичкой. Она кивает мне, не прерывая пения.

— Тяжело? — Поттер поглядывает на меня. — Ну, в смысле, оставаться друзьями с женой, после...

— После того, как у тебя проявился вкус к чужим членам? — Я смеюсь, а он морщит нос. — Поттер, честное слово, твоя стыдливость даже вдохновляет.

— Черт, просто ответь на вопрос.

Ветер ерошит мои волосы, они лезут в глаза, и я заправляю их за уши. Мимо нас с шумом и свистом проносятся на метлах магические курьеры.

— Временами нелегко, — признаю я. — В первый год было хуже всего. Борьба любви и ненависти, если можно так назвать.

Поттер кивает.

— Но вы справились.

— Да. — Мы сворачиваем за угол, я слегка улыбаюсь. — В основном благодаря настойчивости Софи. Она может быть такой упрямой ослицей, когда захочет. — Прячу руки поглубже в карманы. — Мне не слишком-то удаются отношения.

— Да? Я в шоке.

Я смотрю на него, сдвинув брови, а Поттер вовсю ухмыляется.

— Ну что ты за сволочь.

— Стараюсь.

Перед нами вдруг возникают очертания церкви Святого мученика Албана — серый камень и приглушенные краски витражей. Я останавливаюсь перед кованой решеткой, глядя на мокрую дорожку к открытой двери.

— Мои родители здесь венчались, — тихо говорю я. А сейчас мой отец покоится в мавзолее на семейном кладбище Малфоев.

Поттер смотрит на меня, а потом толкает калитку.

— Так давай зайдем.

Я застываю в нерешительности. Интересно, как он понял, что я хочу войти — ведь я и сам не успел осознать.

В церкви тихо и тепло. В приделе богоматери, в конце нефа, горят свечи. Полуденный свет просачивается сквозь витражи, на до блеска отполированные деревянные скамейки ложатся цветные тени — яркие как драгоценные камни. Я помню, как ребенком бывал здесь на службах, помню аромат ладана, мягкие интонации викария, служащего литургию, помню обнадеживающий гул органа и хора.

Наша скамейка в левом ряду, четвертая по счету. Я останавливаюсь рядом. Как сейчас помню — мать удерживает меня кончиками пальцев за пояс, чтобы я сидел спокойно. У стены рядом со мной возвышается статуя Святого апостола Фомы. Немало проповедей я прослушал, корча ему рожи, в отчаянных попытках не задремать.

Я провожу рукой по его ступне в сандалии. Он сонно моргает, а потом улыбается, глядя на меня сверху вниз.

— Давненько вас не было, мистер Малфой.

— Да, наверное.

— С поминальной службы вашего отца, да и задолго до этого... — Фома умолкает и склоняет голову. — Мне только на такое и остается смотреть.

Поттер подозрительно оглядывает статую, стоя у меня за спиной.

— Кто это? — любопытствует.

Я смеюсь.

— Ты что, шутишь?

— В детстве меня почти никогда не брали в церковь. — Он пожимает плечами и толкает меня локтем под ребра. — Ну? Ты нас познакомишь?

— Святой апостол Фома. Друг Иисуса, ну и прочая хрень. — Окружающий мир вдруг начинает казаться удивительно сюрреалистичным. — Гарри Поттер, Спаситель Магического Мира, et cetera, et cetera. Уверен, вам найдется, о чем побеседовать.

Гарри склоняет голову.

— Здрасте.

— Да, точно — это же твое имя передается из уст в уста. — Фома немного подается вперед. — Большая честь.

Честное слово, меня сейчас вытошнит. Но я сдерживаюсь, лишь закатываю глаза, а Поттер вспыхивает, как маков цвет.

Фома хихикает.

— Я знаю юного мистера Малфоя еще со дня его крестин. Ужасный был мальчишка, да. Крайне испорченный.

Я сверлю его злобным взглядом, а Поттер смеется.

— Ага, у него было шило в заднице. А сейчас так вообще...

— Идите на хер оба, — обрубаю я и поворачиваюсь к ним спиной. Фома что-то недовольно ворчит мне в след.

— Малфой! — Поттер догоняет меня. — Я просто пошутил.

Я останавливаюсь, почти миновав неф. Опять двадцать пять. Как же я устал. Одиннадцать лет прошло после окончания школы, но ничего не изменилось.

— Я полностью в курсе своих ошибок, Поттер, — резко выдыхаю. — Не обязательно лишний раз перечислять их. Мне все послевоенные годы ими тыкали в лицо.

Поттер стоит, покачиваясь на пятках.

— Прости.

— Ты же у нас Золотой Мальчик, который никогда не ошибается, а я — дерьмо, которое решило стать Пожирателем Смерти, или даже лучше — шлюхой...

— О, ради Бога, заткнись! — Поттер раздраженно прерывает мою тираду. Он хватает меня за руки, и не успеваю я вырваться, как он уже целует меня.

Все статуи с жадностью наблюдают за нами.

А мне плевать.

У Поттера такие мягкие и теплые губы, его руки крепко сжимают мой зад. Я стискиваю его локти, прижимаясь теснее, и вот мы уже упираемся в спинку скамейки. Поттер мычит что-то невнятное и вталкивает язык в мой рот.

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем я отрываюсь от него.

— Я думал, мы договорились — никакого секса, — задыхаясь, говорю я. Рукой, затянутой в перчатку, отвожу его черные волосы со лба.

Он целует меня в уголок рта.

— Разве это секс?

— И вправду. — Я прихватываю зубами его нижнюю губу.

Поттер прижимается лбом к моему лбу.

— Как думаешь, теперь мы можем поужинать?

Отстраняюсь с неохотой, но отвечаю с улыбкой:

— Возможно.

Он ловит мою руку.

— Скажем, завтра вечером?

Мне нужно работать. Всю ночь. Но я не задумываюсь ни на секунду.

— Да. — Я что-нибудь придумаю. Я все устрою.

Это стоит того, чтобы видеть Поттера.

Его пальцы перебирают мои, когда мы выходим из церкви. Я не оборачиваюсь.

— — — — — — — — — — — — — — — — — -

(22) Moustached Warbler — (Acrocephalus melanopogon) Тонкоклювая камышевка — мелкая певчая птичка.

(23) Riu riu chiu, la guarda ribera. Dios guardo el lobo de nuestra cordera... (Риу риу чиу, берег-хранитель. Бог охраняет нашу овечку от волка.. — исп.) Первые строки традиционного испанского рождественского гимна.

Послушать в исполнении John Kwasnik и David W Solomons http://www.mediafire.com/?9tj1zdzmn5c

 

— Нужно поговорить.

Я врываюсь, не дожидаясь, пока помощница Тео объявит о моем приходе. Он поднимает удивленный взгляд от стопки бумаг, когда я нависаю над столом.

— По-моему, на сегодня у нас нет планов, не так ли? — Тео закрывает папку и откидывается в кресле. — Боюсь, что тебя нет в моем расписании на этот вечер.

— Нет. — Я разворачиваюсь и захлопываю дверь прямо перед носом его помощницы. Маленькая чертова сучка имеет привычку подслушивать и болтать. На всякий случай накладываю еще и заглушающие чары.

— Так значит, Пэнси залетела?

Тео поправляет очки.

— Драко, она моя жена. — Он слегка ухмыляется, и мне вдруг непреодолимо хочется ударом кулака смазать эту ухмылку с его самодовольной рожи. — Ты же не ревнуешь?

Падаю в кресло напротив. Я все еще ощущаю вкус Поттера на губах.

— Конечно, нет. — Хватаю со стола серебряное пресс-папье, чтобы было чем занять руки.

Он смотрит на меня некоторое время, не говоря ни слова. Ждет.

— Мы закончили, — вздыхаю я, наконец. — Наша сделка. Все кончено. — Он что-то пытается сказать, но я жестом обрываю его. — Даже просто наставлять рога лучше подруге — хреново, Тео. А уж когда она беременна... Я не стану этого делать.

— Кризис морали? — Тео сужает глаза. — Что вдруг за мещанство?

Пожимаю плечами. Дело не только в Пэнси. Хотя я не собираюсь в этом признаваться. Даже себе, благодарю покорно.

— Я принял решение.

— Неблагоразумное решение. — Тео барабанит пальцами по папке. — Очень неблагоразумное.

Я изучаю его, склонив голову набок.

— Неужели моя задница настолько притягательна?

Наши взгляды скрещиваются — единственное оружие в Слизеринской битве разумов и воли. Я задираю подбородок, силясь не моргнуть. Мускулы челюсти подрагивают от напряжения.

Тео отводит взгляд, сжимает губы.

— Ты пожалеешь.

Я поднимаюсь с кресла, роняю пресс-папье на стол.

— Иди домой к жене, Тео. Хрен знает, по какой причине, но она любит такого засранца, как ты. — Я оглядываюсь в дверях, смутное сожаление охватывает меня. В конце концов, мы были друзьями двадцать лет. — Так будет лучше. Ты сам знаешь.

— Тебе придется найти другого адвоката, — сухо роняет он, не глядя на меня. — А это будет невозможно, ты же понимаешь.

— Я знаю.

Тео не отвечает, вяло копаясь в бумагах.

Я закрываю за собой дверь.

 

Мы встречаемся с Поттером каждый вечер, всю неделю до выходных. Мы стараемся держаться подальше от спален, диванов и любых горизонтальных поверхностей. Вместо этого мы сидим за угловыми столиками в маленьких ресторанах — маггловских, разумеется — меньше шансов, что нас заметят — и говорим, говорим... О жизни, о детях, о том, как проснувшись однажды, мы оба осознали, что как бы мы ни любили своих жен, чего-то все же недоставало.

Мы спорим за бутылкой вина. Он обзывает меня гаденышем, а я сообщаю ему, что интеллект у него не выше, чем у выскакунчика(24).

Он провожает меня домой. Мы не можем наговориться. Обычно мы стоим на крыльце, целуемся на холодном ветру, дверной молоток упирается мне в лопатку, и в 11:59 Поттер неохотно отстраняется.

Однако сегодня он медлит.

— Приходи завтра ко мне, — шепчет он, обводя мои губы пальцем. От его прикосновений мне тепло и щекотно — на нем шерстяные перчатки. Его челка топорщится из-под ярко-красной вязаной шапочки. Он выглядит и восхитительно, и нелепо.

— У меня Скорпиус.

Поттер улыбается.

— И его бери. — Он целует меня в уголок рта. — Я вам приготовлю что-нибудь.

Язык скользит по его коже.

— Ты умеешь готовить? Поттер, я потрясен.

— У меня немало талантов. — Он трется носом о мое лицо. Боже. Ничуть не сомневаюсь. — Так значит — да?

Мои пальцы судорожно вцепляются в его шарф и воротник пальто. Я целую его.

— Думаю, мы сможем это устроить. Кстати, пожалуй, я смогу оставить сына с его матерью. Или бабушкой.

— Звучит многообещающе, — тихо смеется Поттер.

— Возможно.

— Ладно. — Он отступает на шаг, тяжело дыша. — Тебе лучше зайти внутрь.

Последний быстрый поцелуй — и я закрываю дверь.

Твою мать, как же давно я не ощущал ничего подобного. Это больше, чем просто секс. Я уже забыл, что так бывает. Свидания. Надо же, до сих пор не могу поверить! Я встречаюсь с Поттером. Я смотрю на себя в огромное зеркало в холле. Глаза горят, волосы торчат во все стороны из-под меховой шапки.

— Малфой, что ты делаешь? — шепчу себе.

Не уверен, что знаю ответ.

— — — — — — — — — — — — — — — — — -

(24) Jobberknoll — Выскакунчик — Небольшая синяя птица. Молчит всю свою жизнь, но перед смертью издаёт продолжительный вопль, который повторяет всё слышанное ею задом наперёд. Перья используются в зельях, связанных с памятью (Волшебные твари и где их искать).

 

В огромной квартире Поттера несколько пустовато — последствия недавнего развода бросаются в глаза. Узнаю характерный стиль. Но в кухне, на удивление, уютно и светло от широкого камина. Шкафчики со стеклянными дверцами заполнены баночками и бутылочками со специями и аккуратно сложенной посудой.

Я сижу в углу с бокалом вина и наблюдаю, как он переносит наши грязные тарелки в раковину. Рукава его голубой рубашки закатаны до локтей. Рождественские гимны звучат по маггловскому радио — Поттер утверждает, что ненавидит ведущих на Канале Волшебных Новостей, предпочитая вместо этого слушать что-то вроде Биб-Радио-4.

— Я мог бы помочь, знаешь ли, — сухо сообщаю я.

Он улыбается.

— Ты мой гость. — Взмахом палочки он наполняет раковину пеной. Мочалка сама окунается в воду, тарелки тянутся к ней, нетерпеливо позвякивая, подставляя то одну, то другую сторону, потом споласкиваются под струей и устремляются на сушилку. — Боже, как я люблю магию!

Не сдержавшись, громко фыркаю. Он оборачивается и поднимает бровь.

— Смешно, Малфой?

— Просто забавно, — отвечаю, уткнувшись в бокал.

Поттер отбирает его и высушивает заклинанием.

— Сволочь.

— Еще какая. — Он отставляет бокал в сторону и стягивает меня с табурета. — Ты меня ненавидишь.

Я не сопротивляюсь, и он притягивает меня ближе.

— Еще как! Уж будь уверен.

Гарри покачивает меня в такт музыке.

— Кстати, Пэнси Нотт пригласила меня на свою потрясающую Новогоднюю вечеринку. Мне пойти?

— Было бы разумно. — Притягиваю его за шею и медленно целую. — Это же последний крик моды.

— Да, так и говорят, — он скалится. — Кстати, Малфой, а что ты делаешь в новогоднюю ночь?

Фыркаю.

— Да у меня тысяча приглашений, разумеется! Но, возможно, я включу тебя в список. — Очень приятная рождественская песенка про Младенца Иисуса сменяется какой-то жуткой маггловской дрянью про Рождество и отданные сердца. С отвращением смотрю на приемник. — Поттер, честно слово, твои музыкальные пристрастия...

— Ты что, это же классика!

Он издевается надо мной, я уверен. Я презрительно изгибаю губы.

— Даже магглы не настолько варвары. От этого дерьма уши вянут.

Поттер начинает мурлыкать под музыку.

— Перестань, — раздраженно говорю я.

Да где там! Он хватает меня за бедра, прижимается теснее. И начинает петь. Мерлин, спаси нас всех!

— Что ты делаешь? — осведомляюсь.

Он выгибается и трется об меня.

— Я держусь на расстоянии, но все равно не свожу с тебя глаз, — воет он мне прямо в ухо. — Я танцую, Малфой — слышал когда-нибудь про танцы?

Я вцепляюсь в его плечи в попытке удержаться на ногах.

— Это мало похоже на танец.

Поттер ведет меня по кругу, крепко сжимая меня за бедра.

— Это определенно танец. — Его ладони уверенно ложатся на мои ягодицы.

— Ты ни черта не смыслишь в танцах. — Я проглатываю смешок.

— Ужас, знаю, — охотно соглашается он и резко наклоняет меня назад, мои волосы почти подметают пол. — На прошлое Рождество я дал тебе сердце, но на следующий день ты просто раздал его(25) — он гудит басом, корча свирепую рожу.

В этот раз я не в силах удержаться от смеха. Ну что за идиот!

— И что это, по-твоему, значит? — интересуюсь, когда он возвращает меня в исходную позицию. Я практически вишу на его шее.

Поттер кружит меня по кухне.

— Кто его знает.

— Так какой в ней смысл? — Проскальзываю бедром между его ног. Он замирает, не дыша.

Наши тела переплетаются, одежда трется о кожу.

— Это просто Рождественская песня. Вот и весь смысл.

— Что-то он не особо позитивный. — Я веду ладонью вниз по его спине, пальцами перебирая позвонки, толкаюсь в него пахом.

Поттер стонет.

— Блядь, кому какое дело?

Я целую его.

Мы уже на полу, сталкиваемся горячими и влажными ртами, нетерпеливо блуждая руками под рубашками, чтобы охватить как можно больше кожи.

— Пожалуйста, — шепчу ему в изгиб шеи, и Поттер расстегивает пуговицы на моих брюках.

Мой член в его руке, в плену горячих пальцев — и мне вдруг нечем дышать. Он нависает надо мной. Я смотрю на него, а он на меня. И, мать его, сейчас все совсем по-другому. С ним. Для меня.

Я теряю голову.

— Пожалуйста, — повторяю, пытаясь освободиться от брюк. Он нужен мне. Нужен.

Поттер сдергивает с меня брюки вместе с трусами. Он грубо целует меня, а затем отстраняется — я тянусь за его губами.

— Подожди, — шепчет он. Я издаю разочарованный стон, откидываюсь на пол и наблюдаю, как он стягивает одежду, разбрасывая ее во все стороны. Его член стоит колом, налитый кровью, тяжелый, в завитках темных волос, и от этого зрелища у меня внутри все горит от желания.

— Давай же, — нетерпеливо подгоняю его, и вот он уже рядом, обнаженный. Он скользит по мне — его кожа такая мягкая. Волосы всколочены, губы красные и припухшие от моих укусов. Никогда никого не хотел больше, чем его — здесь и сейчас.

Я готов, не могу больше ждать. Наша гребаная прелюдия затянулась на несколько дней. Поттер рычит, когда я хватаю его за руку и направляю его пальцы к своей дырке.

— Ебааааать, — выдыхает он.

— Именно! — Я толкаюсь к нему, членом вжимаюсь в его бедро. Блядь, ощущения просто невероятные.

Я смотрю в его потемневшие глаза за стеклами очков, когда он наклоняется за поцелуем. Его пальцы нежно поглаживают мое очко, сводя меня с ума.

Вспомнив, что у меня в кармане брюк был презерватив, пытаюсь на ощупь дотянуться до них.

— Смазку, — шепчу ему в рот. Он чарами призывает флакончик масла. Я стягиваю с него очки и отшвыриваю в сторону. Они куда-то скользят по полу. Но нам плевать.

Сую ему в ладонь резинку, он раскатывает ее по члену и смазывает пальцы.

— Ты уверен?

Я отвечаю яростным поцелуем, прихватывая зубами его губы и язык. Задыхаясь, падаю на спину.

— Трахни меня. Хочу тебя внутри, Поттер...

Он вталкивает в меня сразу два пальца. Я вскрикиваю, выгибаясь дугой, ступни скользят по полу. Впиваюсь пальцами в его плечи.

— Слишком? — Он делает попытку высунуть пальцы.

Я удерживаю их мышцами.

— Богом клянусь, Гарри Поттер, если ты вытащишь пальцы из моей задницы, я убью тебя в ту же секунду, и я вовсе не шучу!

Поттер смеется.

— Ах, ну раз так... — Он сгибает пальцы, и я, не в силах сдержать стон, беспомощно вожу руками за головой, хватаюсь за ножки ближайшего шкафчика, как за спасательный круг.

— Сильнее.

Он втискивает пальцы еще глубже, сжимает... Одного этого почти достаточно. Это безумие. Будто мы никогда раньше не трахались. Будто он никогда раньше так меня не трахал. Но теперь я — это я, не Тоби, в этом вся разница. Мелочь, но какая существенная.

Мои руки блуждают по его груди — мне мало, мало его кожи, хочу почувствовать его всего под своими ладонями. Ногтем задеваю его сосок, и он ахает. Мерлин, какая услада для слуха.

Я кусаю его плечо, ртом провожу по шее, пробую на вкус — он сладко-соленый. Он пахнет сандаловым мылом, а еще этот аромат орегано-чесночно-базиликового соуса, который он готовил к ужину.

— Драко, — он выдыхает в мой рот, проскальзывает языком, медленно и нежно лаская мое небо. Он отодвигается немного, вынимая пальцы, и я приглашающе раздвигаю бедра.

— Трахни меня, — шепчу. Мерлин, я никогда не желал ничего сильнее. Никогда не хотел никого сильнее.

Я ни о чем не думаю.

Поттер нависает надо мной, его член покачивается у моей промежности, то скользя вокруг дырки, то задевая яйца.

— Скажи, что хочешь меня. — Он не сводит с меня горящего взгляда.

— Да. — Я извиваюсь в попытке дотянуться до него. — Хочу.

И когда его член вдавливается в меня, я взвываю в голос.

Отблески пламени в камине танцуют на его коже, его мускулы натянуты, как струны. Я вытягиваюсь, вжимаюсь в его бедра, упираясь пятками в пол. Хочу его глубже. Хочу ощутить, как он движется во мне.

— Еще... — Хватаю его за руки. — Пожалуйста.

Он всаживается по самые яйца и замирает, глядя на меня сверху вниз широко распахнутыми глазами. Я знаю, о чем он думает. В этот раз все совсем не так. Я тянусь к его лицу, кончиками пальцев поглаживая его щеку, подбородок.

— Гарри, — шепчу я, и он закрывает глаза.

Дрожь пробегает по его телу, а потом он наклоняется и целует меня.

— Я хочу...

Зарываюсь пальцами в его волосы.

— Тогда давай.

Со стоном он начинает двигаться во мне. Сначала медленно, а потом ловит ритм и трахает меня уже быстрее, грубо вколачиваясь. Мои бедра ритмично приподнимаются, я вжимаюсь лопатками в пол, покачиваясь из стороны в сторону. Руки скользят по его влажной коже, твердый и истекающий смазкой член прижимается к его животу.

— Господи, — шепчет Гарри, приподнимаясь на руках и глядя на то, как его член скользит во мне. — Ты выглядишь таким...

Я подаюсь бедрами ему навстречу.

— Скажи мне — каким... — Я хочу услышать. Мне это нужно.

Гарри вдавливается еще глубже.

— Таким, раскрывшимся... для меня... — Он еще шире раздвигает мои бедра, я коленями почти дотрагиваюсь до пола. — Желающим меня... Ведь так, да?

— Да. — Моя рука скользит по полу, я тянусь ему навстречу. — Гарри, сильнее.

Он натягивает меня, вращая бедрами.

— Так лучше?

Со стоном приваливаюсь к нему. Он так глубоко во мне, что я чувствую каждый дюйм его плоти.

— Почти.

С приглушенным смешком Гарри движется вперед, и вот я уже врезаюсь лопатками в стену, больно ударяюсь затылком, так что штукатурка сыпется на нас, но мне плевать.

— Люблю стены, — признается он, целуя меня в подбородок.

Мои руки бездумно блуждают по его телу, ногти оставляют глубокие царапины. Я еще шире развожу бедра в стороны.

— Ничего не имею против, — отзываюсь, тяжело дыша. Со стонами еще сильнее насаживаюсь на его член. — Я... сейчас кончу...

— Давай, — прерывисто выдыхает Гарри и продолжает вколачиваться в меня — его яйца с влажными шлепками бьются о мою задницу. Чувствую, как шершавая стена царапает мою спину. Он кусает меня за шею, и тут же зализывает укус. — Давай, кончи на меня! — Еще один удар — мои бедра впечатываются в стену.

Я вытягиваю шею, выгибаюсь дугой.

— Тогда еби меня еще сильнее, Поттер.

Я в плену его рук, упирающихся в стену, он рычит при каждом грубом толчке.

— Ах ты, маленькая требовательная дрянь.

Уже почти, уже слишком. Я делаю глубокий неровный вдох и снова опускаюсь на него. Мой член качается между нами — влажная головка скользит по его животу. И тут я вытягиваюсь в струну.

— Гарри. — Я вцепляюсь в его плечи и уже почти кричу: — Гарри!..

Он делает еще один толчок.

Я кончаю, бурно и быстро — струя выстреливает между нами, ему на живот, мне на грудь.

— О, Боже! — Гарри смотрит на меня, глаза широко распахнуты, дышит резко и часто. Он размазывает мою сперму по нашей коже. А потом подносит пальцы ко рту... Со стоном я зарываюсь лицом в его плечо, меня сотрясает от желания.

Я толкаю его, мы заваливаемся на бок, но он тут же перекатывается на меня сверху. Он целует меня, и я чувствую вкус собственной спермы. Я обхватываю его ногами за талию.

— Кончи в меня, Гарри, — шепчу. — В меня. На меня. Куда-нибудь. Пожалуйста.

Он приподнимается на руках и снова смотрит, как его член скользит в моей дырке.

— Сожми, — просит он, задыхаясь.

Он приподнимает мои бедра, и я сжимаю мышцы, покачиваясь навстречу его толчкам. Его глаза такие яркие, когда он откидывает голову назад. Он так прекрасен, что мне трудно дышать.

Гарри кричит.

Он падает на меня, прерывисто дыша, и я обнимаю его, успокаивающе поглаживая спину.

Целую его в лоб.

О, Мерлин, ебущий Нимуэ. Кажется, я совсем пропал.

Мне страшно.

— — — — — — — — — — — — — — — — — -

(25) Ну все ж узнали Wham! — Last Christmas? Можно послушать очередной раз и поностальгировать. http://www.mediafire.com/?1dubc9jaogk

 

[476x480]