Еще придет время быть терпеливой, гордой и мудрой, но сначала поплачь.
***
когда сказаны все слова,
написаны все мысли,
когда вопросов не осталось
и встречи прекратились, -
прощаются все обиды,
кроме одной -
что ж ты, сука, меня не полюбил?!
неужели трудно было
***
Моя любовь во мне, она никуда не исчезает, меняются только объекты. Не нужно к ним привязывать чувство, которое генерирую я сама. Они всего лишь повод. Есть только я на свете и божественная любовь. А мужчина всего лишь стоит против света, и мне только кажется, что сияние от него. Теперь его нет, а любовь все равно осталась, любовь - она вообще ни о ком.
***
И только одно, говорят, невыносимо - жить рядом с тем, кого любишь. Потому что человек слаб уязвим и беззащитен перед лицом свершившейся любви.
Правда ли это, мне не известно.
***
Потом мы сидели на лужайке в одуванчиках, да, именно так: на зелёной июньской траве, среди огромных желтых цветов — каждый с мою ладонь (тогдашнюю), — мы сидели, и он плёл мне веночек. Тут пришла его мама, и, увидев нас, изменила цвет лица: «Ты! Плетёшь! ДЕВОЧКЕ! Веночек?!» Я тогда не знала, что так выглядят все будущие свекрови. Дима с достоинством закончил веночек и ушел; больше я его не видела. Возможно, его отдали в монастырь.
***
Не то чтобы я претендовала на его сердце, но мне было бы приятно, если бы все мои друзья были свободны, а еще лучше, если бы любили только одну женщину – понятно какую. Так спокойнее.
***
...те, кого мы любили и с кем потом расстались – не важно, по чьей инициативе, но по их вине, – зачем они возвращаются? (даже так —?!) Человек, который год или пять лет назад разбил тебе сердце, от которого уползла в слезах и соплях, ненавидя или прощая – нет разницы, – которого не забыла до сих пор, как нельзя забыть удаленный аппендикс, даже если все зажило, хотя бы из-за шрама. Который ясно дал понять, что все кончено. Зачем – он – возвращается? Раз в месяц или в полгода, но ты обязательно получаешь весточку. Sms, письмо, звонок. Он хочет всего лишь узнать, как дела, похвастать очередным успехом, позвать в кино, переспать или снова послать меня к черту. Я не могу, я всю жизнь подыхала от недоумения, и не я одна страдаю, потому что ну все уже, все – он десять раз с тех пор женат и я дважды замужем, гадости все друг другу сказаны, извинения принесены. Я давным-давно равнодушна, мне до сих пор больно. Такие дела, милый, такие дела – все сводится к противоречию: я давным-давно равнодушна, мне до сих пор больно. Неубедительно? Но это именно то, что я чувствую. Полюбив, мы открываем доступ к своему сердцу, односторонний канал на сколько-то мегабит, который заблокировать невозможно. И каждый, давно не милый, отлично чувствует линию и раз от разу набирает номер, чтобы спросить: «Хочешь в кино?» И я отвечаю: «Я не хочу в кино. Я хотела прожить с тобой полвека, родить мальчика, похожего на тебя, и умереть в один день – с тобой. А в кино – нет, не хочу». Ну то есть вслух произношу только первые пять слов, но разговор всегда об одном: он звонит, чтобы спросить: «Ты любила меня?» И я отвечаю: «Да». Да, милый; да, ублюдок; просто – да. Я давным-давно равнодушна, мне до сих пор больно. Я до сих пор выкашливаю сердце после каждого коннекта. Не знаю, как сделать так, чтобы они, возвращенцы эти, перестали нас мучить. Можно быть вежливой, орать, не снимать трубку, но в любом твоем деянии (бездействии) он все равно услышит ответ на свой вопрос: «Ты любила меня?» – «Да». В покое оставляют только те, кого не любила. Точнее, если они и звонят, этого просто не замечаешь. Вывод напрашивается, и он мне не нравится. Может, самой слать им эсэмэски раз в месяц? Расход небольшой, покой дороже: «Я любила тебя». Уймись.
***
Любящие супруги должны всегда быть вместе, иметь общее дело или хотя бы принимать активное участие в работе друг друга, иметь общие интересы, общих друзей, вместе отдыхать, развлекаться и вообще «идти руку об руку».
Не знаю. Я бы удавилась от такой жизни.
***
Отличие инфантильной личности от зрелой, по-моему, можно определить двумя фразами: «Ах, любите меня, любите» или всё-таки «Я себя люблю и уважаю». Лишь во втором случае человек способен любить и уважать других людей, а иначе он всегда будет искать в них папочку или мамочку.
***
Шопинг не спасает, но это не значит, что надо ходить голой или в обносках. Просто нужно получать от минимума тряпок максимальное удовольствие. Некоторые могут предположить, что у меня горы одежды, но это не так. Дело в том, что я очень тщательно выбираю те вещи, без которых не могу обойтись, и потом с удовольствием о них рассказываю. И от одной тряпочки умудряюсь получить столько радости, сколько раньше мне не приносил целый шкаф.
***
О каблуках: девочки, всему есть предел. Женщина — это не та, что ковыляет, а та, что парит. ПарИт, а не пАрит.
Знаешь, если бы ты не давала сразу, они бы влюблялись. Мужчины — как рагу, их надо хорошенько потомить.
***
В двадцать лет я думал, что знаю о жизни все. В тридцать выяснилось, что я не знал ничего. Десять лет я потратил, чтобы узнать то, что потом придется выбросить из головы.
***
Я женился на Анне, потому что она была ангелом — и именно по этой причине мы развелись.
***
***
Когда Алиса целовала меня в мокрые щеки, она поняла, что я понял, что она видела, что я видел, что она смотрела на меня так, как она смотрела.
***
Это ужасно, я сгораю со стыда, простите меня: однажды я поддался вульгарнейшему искушению побыть счастливым.
***
Потом возвращался, совесть меня мучила, садился и смотрел на руку, которую раньше любил. Руку, которую я попросил у нее перед Богом. Руку, за которую три года назад отдал бы жизнь, чтобы вот так держать ее в своей.
***
Я никогда не останавливаюсь на достигнутом: если мне нравится девушка, я хочу влюбиться, влюбился — хочу ее поцеловать, поцеловал — хочу с ней переспать, переспал — хочу поселиться под одной крышей, живу под одной крышей — хочу жениться, женился — встречаю другую девушку, которая нравится. Мужчина — животное ненасытное, он вечно выбирает из нескольких вариантов фрустрации. Будь женщины похитрее, не давались бы в руки, чтобы заставить бегать за ними всю жизнь.
***
Не стану долго описывать Алису, скажу просто: страус. Как и эта
***
Глаза у нее были молящие, скорбные, мокрые, ненавидящие, усталые, тревожные, разочарованные, наивные, гордые, презрительные и все равно по прежнему голубые.
***
Мы не имеем права отказываться от счастья. Большинству людей такого везения не выпадает. Они нравятся друг другу, но не влюбляются. Или влюбляются, но у них не клеится в постели. Или в постели все хорошо, но им нечего сказать друг другу потом. А у нас с тобой все есть, вот только нет ничего, потому что мы не вместе.
***
Супруги ужинают, любовники обедают. Если увидите парочку в бистро в полдень, попробуйте щелкнуть фотоаппаратом – нарветесь на неприятности. Попробуйте сделать то же самое с другой парочкой вечером – вам улыбнутся и примут картинные позы под вашей вспышкой.
***
Я сказал ей, что мне очень плохо, а я давно заметил, что ни одна женщина не может устоять, когда ухажер ее лучшей подруги говорит, что ему очень плохо. Должно быть, это пробуждает в них чувство долга: самоотверженная сестра милосердия дремлет в каждой.
***
Женщину надо легонько поглаживать подушечками пальцев, касаться ее кончиком языка; как я мог догадаться, если никто никогда мне этого не говорил?
***
Самый надежный тест – бассейн. У бассейна ясно, кто есть кто: интеллектуалка уткнется в книгу в купальной шапочке, спортсменка устроит матч по водному поло, склонные к нарциссизму позаботятся о загаре, подверженные ипохондрии намажутся защитным кремом… Если женщина у бассейна боится намочить волосы, чтобы не испортить прическу, – бегите прочь. Если она с хохотом прыгает в воду – прыгайте следом.
***
Кроме разве что убежавшего из кастрюльки молока, мало найдется на земле зрелищ более жалких, чем я.
***
Это цитата сообщения Queen_de_la_reanimaR Оригинальное сообщение
ШОКИРУЮЩИЙ КАЛЕНДАРЬ
вам 20 лет
Это цитата сообщения Oper-PUNK Оригинальное сообщение
полезная вещь
про тэги
Полужирный текст
Выделение текста курсивом
Подчёркнутый текст
маленький текст маленький текст
Уменьшить текст текст - 2
Увеличить текст+1: текст + 1
Увеличить текст+2: текст + 2
Увеличить текст+3: текст + 3
Увеличить текст+4: текст + 4
КРАСНЫЙ: красный текст
ЖЕЛТЫЙ: желтый текст
ФИОЛЕТОВЫЙ: фиолетовый текст
ЗЕЛЕНЫЙ: зеленый текст
КОРИЧНЕВЫЙ: коричневый текст
ГОЛУБОЙ: голубой текст
СИНИЙ: синий текст
ФУКСИЯ: фуксия текст
текст по центру
текст будет для цитат.
отделен пустой строкой и отступ слева в 8 пробелов
текст
бегущая влево строка
бегущая вправо строка
бегущая от края к краю строка
текст с правого края
в две строчки с выравниванием справа
текст с правого краю
в две строчки с выравниванием справа
текст с правого краю
в две строчки с выравниванием слева
текст с правого краю
в две строчки с выравниванием слева
Сноска сверху
ТЕКСТ сноска
сноска снизу
ТЕКСТ сноска
список. /жирная точка спереди/
- Во-первых - все козлы, один я иван-царевич!
- Во-вторых - как вам нравится это во-первых?
список сформируется автоматически, если добавить
- Один из пунктов несортированого списка
- Другой такой пункт
"закрепитель" текст остается таковым, каким вы его пишете
Я
Пишу
как хочу!!!
текст со всплывающей подсказкой
Текст со всплывающей подсказкой - наведите мышкой на это предложение, подсказка всплывет
Процитированый в отдельном блоке текст
у которого будет
небольшой отступ слева.
Процитированый в отдельном блоке текст
у которого будет
небольшой отступ слева.
предложение с отступом в абзаце
Привет! В этом абзаце первое предложение будет с отступом. Прямо как в книгопечати. Правда, в интернете это редкая практика.
[b]скользящий вверх
Гарри будит меня поцелуем.
— Эй, — шепчет он, и я потягиваюсь под лучами утреннего солнца, проникающими сквозь полупрозрачную штору. Нос замерз, и я утыкаюсь в Гаррин теплый бок.
— Еще рано, — бормочу я, и он смеется.
— Малфой, ну ты и ленивая задница.
Я прижимаюсь холодным носом к его соску. Гарри стонет.
— Сейчас будет хуже, — угрожаю я и трусь ледяными ступнями о его лодыжки.
— Сволочь. — Он обхватывает меня руками. Мы молчим. Я уже почти задремал, когда Гарри зовет меня.
— Драко?
Я что-то мычу в ответ.
Кто-то бежит через холл, дверь спальни распахивается с криком "Папа!", и в это же время Гарри говорит: "Кажется, я слышал, как сработал Камин".
— Твою мать, — вздыхаю Гарри в грудь, сажусь на постели.
Скорпиус моргает, глядя на нас обоих, зависнув в воздухе.
— Oh, putain!(38) — За ним спешит Софи. Она прячет палочку, краснея. — Я жутко извиняюсь, дорогой. Я не ожидала... — Она смотрит на Гарри.
Он ухмыляется во весь рот.
— Привет. Я Гарри.
— Я помню. — Софи берет Скорпиуса в руки, чары разрушаются, и он с визгом падает в ее объятия, перебирая ногами в воздухе. — Драко, мы будем на кухне.
Я уже натягиваю пижамные штаны, призвав их из шкафа. Швыряю еще одну пару Гарри.
— Как насчет жареного на завтрак, Поттер?
— Ты только покажи мне, где бекон.
— Отлично! — Я целую его взасос, перегнувшись через кровать. — Добро пожаловать в мою жизнь.
Гарри ухмыляется.
— Думаю, мне здесь понравится.
— — — — — — — — — — — — — — — — — -
(38) Oh, putain! — здесь: О, черт! (фр.)
И снова рождественские огни сверкают над Лондоном.
Я спешу, с бутылкой вина в руке — я опаздываю, разумеется. Очередное испытание, но такой уж у меня род занятий, полагаю. Сегодня уже было три клиента, и вечером еще появилось двое, как раз перед моим уходом. Вот только не надо так смотреть. Я больше этим не занимаюсь. По крайней мере, не так активно, как раньше.
В середине января, почти год назад, Кардинелла продала мне агентство. За смешную цену, но я посчитал это подходящим вложением капитала. И уже шесть недель как я являюсь зарегистрированным в Министерстве — а это вам не просто так! (большое спасибо Гарри за то, что с его подачи изменили некоторые смехотворно устаревшие законы о проституции) — владельцем агентства с пятнадцатью женщинами и двадцатью мужчинами в штате, но это пока! — ибо слишком много желающих присоединиться, ведь ни для кого не секрет, что наши клиенты и персонал находятся под особой охраной Аврората. А еще у меня в штате присутствует свой адвокат (по рекомендации Тео) и доктор. Усилиями Софи в Святом Мунго существенно изменились правила ухода за шлюхами всех мастей — ох, пардон — работниками секс-индустрии, Софи постоянно одергивает меня, если я неправильно их называю.
Так и живу. Причем, неплохо живу. Мы с Гарри переехали в Итон Сквер. Небольшой особняк, но даже матери нравится. Достаточно комнат для детей, когда они у нас, не говоря уже о Гаррином крестнике и целой куче племянников и племянниц.
Кто-то просто обязан ознакомить эту чертову семейку с чарами контрацепции.
Дом Уизли на углу улиц Ньютона и Маклина в Блумзбери ярко освещен, на двери висит громадная зеленая гирлянда.
Я стучу. Мне повезло — открывает Гарри.
— Привет. — Он наклоняется за поцелуем, отбирает бутылку. — Опаздываешь.
— Какая наблюдательность, Поттер. — Цепляю пальто и шарф на вешалку, которая уже прогнулась под весом многочисленных мантий, плащей и детских сапожек.
Коридор сразу переходит в гостиную, где громадная елка занимает почти всю стену. Ветки украшены свечами и стеклянными шариками. В камине потрескивает огонь. Дети рассредоточились по полу с книжками и игрушками. Софи с Гермионой устроились на диване — склонив головы друг к другу, смеются о чем-то. Бывшая супруга Поттера примостилась на коленях у Джордана, ее живот уже заметно округлился — они ждут
Единственное, на мой взгляд, чем хорош День подарков(36), это ежегодный квиддичный матч в Илкли Мур(37).
Однако в этом году я совсем забыл про билеты. И в этом виноват Гарри. Сейчас так легко во всем винить его.
Вместо этого я продрых полдня, вернувшись от матери пьяным в стельку.
И только когда дверной молоток бряцает во второй раз, я скатываюсь с дивана и бреду к двери. Кажется, я вполне одет, поскольку не помню, чтобы раздевался перед тем, как вырубиться, но я не особо уверен.
На пороге — Джинни Поттер.
Я моргаю.
— О, мать твою, — бормочу я. — Я умер и попал в ад?
Она решительно заходит, потеснив меня в сторону.
— Еще нет, но рано радоваться, Малфой. У тебя еще все впереди.
— Кажется, я тебя не приглашал. — Я тру ладонями лицо. Голова раскалывается, словно целый клан лепреконов устроил конкурс по джиге в моей черепной коробке.
— Не приглашал, — соглашается она, изучая меня. — Дерьмово выглядишь.
— Ты же не уйдешь просто так? — Я закрываю дверь.
Она качает головой, отчего комната почему-то плывет.
— У меня всего десять минут, пока Гарри не сообразит, что я не могу так долго торчать в туалете. Джеймс и Альбус займут его на это время болтовней о матче.
— Тогда давай к делу. — Я направляюсь в гостиную, наливаю себе стакан виски, залпом выпиваю половину. Опохмелиться определенно не помешает.
Она скрещивает руки на груди, и я в очередной раз понимаю, почему предпочитаю мужчин. Менее требовательные. Без командирских замашек.
— Гарри влюблен в тебя, — прямо говорит она, и мое сердце ухает куда-то в желудок, я едва не роняю стакан. — Не спрашивай — почему, я и сама не понимаю. Одно могу сказать, я уже тысячу лет не видела его таким счастливым, но сейчас... — ее глаза гневно сужаются, — он не счастлив.
— Ошибаешься. — Делаю большой глоток. — Да Поттеру плевать...
— Слушай, ты, идиота кусок! — Она наступает на меня, я подаюсь назад. — Не вынуждай меня опять насылать на тебя Летучемышиный Сглаз.
Я не в силах сдержать дрожь. Еще бы — одно из самых травмирующих воспоминаний о пятом курсе.
Часы отбивают четверть — она чертыхается сквозь зубы.
— Малфой, он такой упрямец. Если ты хочешь его — убеди его в том, что ты не...
— Не шлюха? — обрубаю я. — Не грязная шалава?
— Я собиралась сказать "не полный мудак", — спокойно поправляет она, — но раз ты предпочитаешь иначе...
Щеки горят.
Она поворачивается ко мне спиной.
— Зачем ты это делаешь? Ты же его жена.
Оглянувшись, она одаривает меня до странности мягким взглядом.
— Потому что люблю его. Думаю, твоя жена поступила бы также.
Наверное, она права.
— — — — — — — — — — — — — — — — — -
(36) Boxing Day — День подарков — второй день Рождества.
(37) Ilkley Moor — Илкли Мур — торфянистая местность в районе Илкли (курортный городок в Западном Йоркшире), известная загадочными камнями, а также тем, что там видели пришельца.
Полюбоваться на фото местности http://diary.triny.info/post58383701/ ...и пришельца http://www.ufocasebook.com/ilkleymoor.html
На следующей неделе я пишу Гарри четыре письма, не меньше.
Но ни одно не отправлено.
Я не могу.
Прием у Пэнси как всегда потрясает размахом. Вино бьет ключом, шампанское пузырится из ледовых фонтанчиков, увитых плющом. Зачарованные стены демонстрируют панораму заснеженных холмов, звездный потолок рассыпает снежинки, парящие и исчезающие, прежде чем коснуться мраморного пола.
Это мой первый открытый выход в свет после публикации в "Пророке". Пэнси, утвердив руку на моем локте, усиленно потчует меня вином — шепот
Он обнаруживается на улице — стоит, прислонившись к витрине булочной на углу, руки в карманах, пристальный взгляд направлен на двух мужчин, целующихся под фонарем на другой стороне улицы.
Через мгновение вздыхает.
— Так мне больше нравится. — Он смотрит на меня, и я ничего не могу прочесть на его лице. — А в этом баре... Драко, это не мой мир.
Разумеется. Его мир — это магические законы и кодексы, пиво на ужин, катания на коньках в парке. Я скрещиваю руки на груди, немного дрожа. Воздух холодный, и от маггловских фонарей небо кажется черно-оранжевым. И звезд не видно — а все потому, что этим ублюдкам недоступны нормальные иллюминационные чары.
— Но он мой.
Гарри кивает.
— Знаю. — Он поднимает на меня взгляд. — Ты когда-нибудь прекратишь?
— А это важно?
Ветер треплет его волосы.
— Наверное. — Свет фонарей отражается в стеклах его очков. — Я не люблю делиться.
Мы молчим.
— Мне пора, — наконец говорит Гарри. Его рука касается моей щеки. Я отстраняюсь, и он выглядит странно разочарованным. — Я свяжусь с тобой через Камин.
Он аппарирует, и я не пытаюсь остановить его.
В конце концов, разве не этого я ожидал?
Возвращаюсь домой — там темно и тихо. Скорпиус у Софи.
Снимаю пальто, цепляю на вешалку у двери, слоняюсь по пустым комнатам. Сегодняшний вечер сложился совсем не так, как мне хотелось. Но так, как я заслужил, видимо, раз думал, что этому ублюдку будет полезно узнать, что он не одинок. Благие намерения и поступки всегда оборачивались против меня.
В постели холодно, и слишком много места. За эти дни я как-то уже привык, что Гарри раскидывается поперек кровати, занимая две трети.
Я бездумно смотрю в потолок, сна ни в одном глазу.
А пошло оно все. Я отправляю сову Кардинелле, торопливо черканув записку в потемках. Надеюсь, может быть после того, как решение принято, я смогу заснуть.
Если бы.
На утро она появляется в Камине.
— У меня нет для тебя заказов.
Строгая. Четкая. Деловая. Ни намека на льстиво-игривый стиль, который мы обычно использовали в общении.
— Бред собачий! Не играй со мной.
— Кажется, это должна быть моя фраза. — Она сердито хмурится сквозь языки пламени. — Насколько серьезно ты относишься к своей работе?
Сжимаю губы.
— Всего лишь устрой мне заказ, Кардинелла. Ты не можешь себе позволить отказаться. Сколько шлюх ты потеряла за последние месяцы?
Бью в точку.
Она раздраженно фыркает.
— Гнилой бизнес. Давно пора завязывать. — Она медлит какое-то время, желание наказать меня борется с ее тридцатипроцентной долей. Галлеоны побеждают. — Ладно. На завтра есть одна заявка, пол четвертого, в Клэридже. Клиент предпочитает мальчиков-цыпочек. Так что надень тот черный комплект. Твоя задница в нем просто великолепна, и даже не скажешь, что у тебя имеется член.
Я раздумываю. За двести галлеонов на час облачиться в платье и туфли на каблуках и позволить какому-то старому козлу вставить мне.
Не лучший вариант, но я согласен.
Я слишком долго был вне игры.
— Идет.
Слава Богу, этот тип оказывается вовсе не старым козлом. Всегда приятней, если клиент привлекательный, должен признать. Не то чтобы я отказался от денег какого-нибудь противного старика. Какая разница, какими галлеонами платить ренту — деньги не пахнут.
Открыв дверь, он с улыбкой окидывает взглядом мои зачарованные темные волосы, маленькое черное платье, очень аккуратное, чуть выше колен, и чулки — в конце концов, я элитная шлюха, а не жалкая шалава — и резюмирует:
— Годишься.
— Хмм, смею надеяться. — Я протягиваю ему маленький пакетик из фольги, а он вручает мне мешочек с галлеонами. Привычный обмен, но чего-то не хватает.
Меня швыряют на кровать без всяких церемоний — несколько легких поцелуев, поглаживаний несуществующей груди. Как-то странно без прелюдий. Гарри любит целоваться,
Сова появляется в тот момент, когда я застегиваю на Скорпиусе пальтишко.
— Вот блядь, — бормочу я под нос, срываясь через всю комнату, чтобы раскрыть окно прежде, чем сова врежется в стекло. Оборачиваюсь к Скорпиусу. — Не вздумай повторять.
Он скалится и принимается болтать варежками туда-сюда, согнув пальцы в кулачки.
Холодный ветер врывается вместе с совой, дрожащими пальцами я развязываю свиток. Сова смотрит на меня как-то насмешливо, будто ждет чего-то — я вспугиваю ее взмахом руки.
— Мне некогда отвечать, — раздраженно поясняю я, и сова, встопорщив перья, срывается с подоконника с досадливым уханьем. Я хлопаю рамой ей вслед и затем принимаюсь за письмо.
Блядь. Печать Кардинеллы. Вряд ли там что-то хорошее.
Так и есть.
Вскользь проглядываю три абзаца, отчитывающих меня за блокировку Камина на несколько дней, за отмену одного свидания — Мерлин, один отказ за три чертовых года — это еще не конец света. "Два заказа сорвались из-за твоей халатности", — цитирую, — "и в ближайшие дни можешь ни на что не надеяться".
Удивительно, но мне абсолютно насрать. Все равно она явится через пару дней. Скомкиваю письмо и щелчком отправляю его в камин.
— Готов? — Оборачиваюсь к сыну.
Он кивает и запрыгивает мне на руки.
Гарри ждет нас у главного входа в Гайд-парк, прислонившись к бронзовым решетчатым воротам. На руках у него рыжеволосая малышка, укутанная в темно-красное пальто, шапочка в тон сбилась на затылок. Младший мальчишка держит его за руку — точнее, повис на руке, опасно завалившись на бок, покачиваясь туда-сюда. Его шарф волочится по земле.
Скорпиус пристально их оглядывает.
— Папа, кто это?
— Друзья, — отвечаю, и мне почему-то сдавливает горло. В последнее время моя жизнь — сплошной удивительный сюр.
Гарри встречает меня поцелуем, быстрым и жестким. Малышка окидывает меня хмурым взглядом и отворачивается, извиваясь в его руках.
— Ну что ты... — С улыбкой он спускает ее с плеча.
Альбус Северус и Скорпиус подозрительно изучают друг друга. Я смотрю на Гарри.
— Ты уверен, что это хорошая мысль?
Он пожимает плечами.
— А что плохого в том, что они познакомятся?
На это у меня нет ответа.
Спустя два часа, где-то в глубине Зимней Страны Чудес (как это называют магглы, но я бы назвал это Зимняя Проклятая Страна Гребаных Чудес), у нас в наличии разбита губа Скорпиуса и синяк под глазом Альбуса — причем оба пострадали от бодающейся девчонки.
Уж лучше бы я имел дело лично с Темным Лордом, чем с приступом гнева у двухлетней малышки.
Гарри со вздохом перебрасывает ее через плечо, и мы уходим подальше от карусели. Она все еще орет — мордашка раскраснелась, слезы в три ручья.
— Она немного капризная.
— Да? Ты так думаешь? — Я тащу мальчишек за один из ларьков на Немецком рынке(26). — Скорпиус, ради Бога, стой спокойно!
Сын хмурится. Я палочкой прикасаюсь к его губе, и он вздрагивает, когда кожа начинается срастаться. Я поворачиваюсь к Альбусу. Он пятится и ныряет под стол.
— Нет, — бухтит он из-под стола, и Скорпиус закатывает глаза.
— Ребенок, — заявляет он и обнимает меня за колени. — Папа тебя не обидит.
— Нет, — повторяет Альбус.
Гарри вздыхает и протягивает мне Лили.
— Подержи.
Я держу. На вытянутых руках. Ничего не могу поделать — я понятия не имею, как обращаться с этой девчонкой. Она пытается лягнуть меня, но я перехватываю ее ступню.
— Чертова малявка, — бормочу я. Усаживаю ее на свое бедро, попой ко мне. Она шумно сопит и продолжает колотить меня пятками.
Гарри бросает на меня взгляд через плечо и залезает под стол. Альбус вжимается куда-то в угол.
— Ну же, Эл, — мягко уговаривает Гарри, — Дай, я посмотрю.
Альбус медлит, но потом все же подползает к отцу. Гарри выглядит нелепо, согнувшись в три погибели под столом, кончиками пальцев едва касаясь синяка на лице сына. Абсолютно
Чугунные фонарные столбы на Диагон-аллее увешаны хвоей и красными бархатными лентами, а в витринах магазинов разыгрываются целые яркие представления: порхают фейки меж ветвей и венков, горы подарков притягивают взгляд, и даже Дед Мороз есть, своим видом соблазняющий покупателей поглазеть на него подольше и может даже разглядеть нужный товар в витрине.
Мы с Поттером останавливаемся перед "Качественными Товарами для Квиддича". Новая Молния парит в витрине, гладкая, изогнутая. Древко классного дерева сияет, прутья подрезаны самым тщательным образом, дабы обеспечить метле наилучшие аэродинамические свойства. Поттер пожирает ее голодным взглядом.
— Правда, она прекрасна? — Он проводит рукой в перчатке по стеклу витрины.
Я даже не пытаюсь скрыть ухмылку.
— Ты так и не повзрослел.
— Возможно, — смеется Поттер.
— Тогда купи ее.
Он качает головой и неохотно отворачивается от витрины.
— Трое своих на Рождество, плюс Тедди, и Виктуар, и Роуз, и Хьюго...
Я шагаю рядом с ним, руки в карманах, черный шарф туго обмотан вокруг шеи. На улице свежо и прохладно, и серое небо опять грозит дождем.
— Да уж, наверное, твою елку и не видно под горой подарков.
— Оно того стоит. — Поттер спрыгивает с обочины прямо в лужу, обдавая брызгами булыжную мостовую. Честное слово, иногда он ведет себя не взрослее Скорпиуса. — А у тебя? Только сын?
— Еще мать и Софи. — Уточняю в ответ на его любопытный взгляд: — Моя бывшая жена.
— А, та девушка у Дроссельмайера, — кивает Поттер.
— Да.
Я обхожу небольшой оркестр из флейт и барабанов, наигрывающих рождественский гимн, пока их владелец согревается пинтой подогретого эля в пабе на углу. "Riu riu chiu, la guarda ribera" — напевает мелкая камышевка(22), восседая на жердочке, прикрепленной к одному из барабанов. — "Dios guardo el lobo de nuestra cordera..."(23). Я роняю несколько галлеонов в медный котелок перед птичкой. Она кивает мне, не прерывая пения.
— Тяжело? — Поттер поглядывает на меня. — Ну, в смысле, оставаться друзьями с женой, после...
— После того, как у тебя проявился вкус к чужим членам? — Я смеюсь, а он морщит нос. — Поттер, честное слово, твоя стыдливость даже вдохновляет.
— Черт, просто ответь на вопрос.
Ветер ерошит мои волосы, они лезут в глаза, и я заправляю их за уши. Мимо нас с шумом и свистом проносятся на метлах магические курьеры.
— Временами нелегко, — признаю я. — В первый год было хуже всего. Борьба любви и ненависти, если можно так назвать.
Поттер кивает.
— Но вы справились.
— Да. — Мы сворачиваем за угол, я слегка улыбаюсь. — В основном благодаря настойчивости Софи. Она может быть такой упрямой ослицей, когда захочет. — Прячу руки поглубже в карманы. — Мне не слишком-то удаются отношения.
— Да? Я в шоке.
Я смотрю на него, сдвинув брови, а Поттер вовсю ухмыляется.
— Ну что ты за сволочь.
— Стараюсь.
Перед нами вдруг возникают очертания церкви Святого мученика Албана — серый камень и приглушенные краски витражей. Я останавливаюсь перед кованой решеткой, глядя на мокрую дорожку к открытой двери.
— Мои родители здесь венчались, — тихо говорю я. А сейчас мой отец покоится в мавзолее на семейном кладбище Малфоев.
Поттер смотрит на меня, а потом толкает калитку.
— Так давай зайдем.
Я застываю в нерешительности. Интересно, как он понял, что я хочу войти — ведь я и сам не успел осознать.
В церкви тихо и тепло. В приделе богоматери, в конце нефа, горят свечи. Полуденный свет просачивается сквозь витражи, на до блеска отполированные деревянные скамейки ложатся цветные тени — яркие как драгоценные камни. Я помню, как ребенком бывал здесь на службах, помню аромат ладана, мягкие интонации викария, служащего литургию, помню обнадеживающий гул органа и хора.
Наша скамейка в левом ряду, четвертая по счету. Я останавливаюсь рядом. Как сейчас помню — мать удерживает меня кончиками пальцев за пояс, чтобы я сидел спокойно. У стены рядом со мной возвышается статуя Святого апостола Фомы. Немало проповедей я прослушал, корча ему рожи,
Я решительно настроен не думать о Потере.
Софи я говорю лишь, что "обо всем позаботился". Надеюсь, по крайней мере. Мысль о том, чтобы снова увидеть его, невыносима. Поттер совершенно выбил меня из колеи. Это из-за него меня тревожат мысли, от которых мне не по себе. Мысли, которые чертовски опасны в моей профессии.
Секс — это секс. Клиент — это клиент. А деньги — наивысшая ценность.
С головой погружаюсь в работу, принимаю всех клиентов подряд. Кардинелла счастлива. Софи — не особо.
— Драко, у тебя есть сын, который желает тебя видеть, — раздраженно говорит она через Камин воскресным вечером.
Я натягиваю через голову облегающую водолазку.
— У меня работа. Сейчас такая запарка. — Она фыркает при этих словах, а я вздыхаю: — Завтра мама за ним присмотрит.
— Conard(17).
— Слушай, у меня нет на это времени. — Я блокирую Камин. Это обойдется мне в парочку Вопиллеров, зуб даю. С моим везением она пришлет их, когда я уже буду не один.
— — — — — — — — — — — — — — — — — -
(17) Conard — дурак, балда (фр.)
Секс неплох.
Тео жарит меня, перегнув через кровать, перед нами парит зеркало. Моя рубашка спущена к локтям, его член глубоко во мне, и я знаю, чем все закончится, неважно — в настроении я или нет. Я покачиваюсь навстречу его движениям, умоляя трахать меня сильнее, жестче.
Затылком чувствую его жаркое дыхание, усердно постанываю, вытягиваю шею, выгибаю спину. Смотри, Тео, смотри, как ты трахаешь меня.
Даже если я хочу, чтобы меня обнимали другие руки.
— О чем ты думаешь? — Тео шепчет мне на ухо, покусывает мою шею. — Давай, скажи мне.
О Поттере — шепчет мой разум. Рот Поттера, его руки, его...
Я улыбаюсь в зеркало. Но взгляд потухший, пустой.
— О том, как твой член таранит меня, — выдыхаю. Мои идеальные хрипы и качественные стоны ласкают его слух, когда он вбивается в меня.
В конце концов, я же отличная шлюха.
Всего час, как я дома — едва успел принять душ и пропустить пару порций виски, и уже слышу постукивание дверного молотка. Вообще-то странно — у меня редко бывают посетители на нижнем уровне. А те, кто являются без предупреждения, обычно пользуются Камином.
Смотрю в глазок — Поттер! Стоит у меня на пороге. Дрожит.
Я отшатываюсь, руки трясутся. Вот к такому я совершенно не готов этим вечером.
Молоток снова стучит.
— Малфой, — кричит он, — Открывай давай, ради Мерлина, пока я себе тут все яйца не отморозил!
Это срабатывает.
Я распахиваю дверь, не скрывая раздражения.
— Ты хоть понимаешь, что это Мейфэр?
Поттер криво усмехается.
— Я могу войти?
— Нет. — Я прислоняюсь к двери. — Что ты тут делаешь?
Он переминается с ноги на ногу. На нем длинное черное пальто, на шею намотан пушистый красный шарф, каждым стежком вопящий о рукоделии Молли Уизли. Щеки раскраснелись, глаза блестят. Мерлин, я бы трахнул его прямо сейчас, не сходя с порога.
— Хочу поговорить, — отвечает он, потирая руки. От мороза его дыхание клубится облачками пара. — Слушай, тут и впрямь чертовски холодно, может я все же могу...
— Нет, — повторяю. Медная дверная ручка кажется такой холодной в моих теплых пальцах. — Поттер, чего ты хочешь?
Поттер облизывает нижнюю губу, стискивает пальцы.
— Хочу извиниться.
Хмм. Неожиданно.
Я застываю в нерешительности, поглаживая дверную ручку. Впустить его было бы безумием. Без вариантов. Он дрожит, ладонями потирает предплечья, на голове — полный бардак. А, пошло оно все... Я отступаю на шаг, придерживая дверь.
— Пять минут.
Он идет за мной в гостиную. Там тепло, он развязывает шарф. Новогодняя елка в эркере сияет огнями, на полу вокруг нее уже скопились подарки, наши чулки уже висят над камином, украшенным густыми хвойными ветвями.
Я умудряюсь поспать всего пару часов на софе — Скорпиус, сбежав от Нэдди, будит меня песнями (причем во всю мощь своих легких): "...там в яслях, в кормушке, маленький Господь Иисус приклонил свою голову..."(15), при этом выстукивает какой-то безумный ритм, надев каблуки своей матери.
В такие моменты я начинаю задумываться, с чего вдруг я счел рождение наследника разумной идеей.
Я совсем не выспался, но по опыту знаю — лучше с ним не спорить, когда он начинает вопить от голода, так что я с трудом натягиваю брюки и мантию и обещаю обед на Диагон-Аллее, с возможным посещением Дроссельмайера.
Скорпиус тут же начинает вести себя прилично.
Взбадриваюсь глотком Перцового зелья, и через Камин мы перемещаемся в "Дырявый Котел". Там не слишком изысканная кухня, но Скорпиус обожает фирменное блюдо Тома — картофельное пюре с сосисками.
Мы почти заканчиваем есть, точнее я уже закончил, а Скорпиус дурью мается, с радостными воплями гоняя полсосиски по тарелке с остатками пюре — когда в зале появляется Поттер, а за ним маячит Уизел.
Твою мать. Нигде нет покоя от этого идиота.
— Я возьму две пинты, а ты найди столик. — Уизел хлопает Поттера по плечу и уходит к барной стойке, а Поттер вышагивает в нашу сторону, кто бы сомневался.
Я отклоняюсь в тень, поближе к стене, надеясь, что он нас не заметит, но тут кусок сосиски вылетает из кулачка моего сынули и попадает прямо на рукав Поттера.
Богом клянусь, Скорпиус вряд ли доживет до своего пятого дня рождения.
— Скорпиус, — злобно шиплю, он распахивает на меня испуганные глаза.
— Прости, папа, она вылетела как-то...
Поттер оборачивается в нашу сторону, вертит в пальцах сосиску. Он впивается в меня взглядом, а затем замечает Скорпиуса, готового зареветь — слезы уже трепещут на кончиках его ресниц. Поттер едва заметно улыбается и протягивает мне злополучную сосиску.
— Твоя, Малфой?
Я молча швыряю ее на свою тарелку.
— Так это твой сын. — Поттер присаживается на корточки и улыбается Скорпиусу.
Я накрываю ладонь Скорпиуса своей. Он неуверенно смотрит на меня.
— Твоя способность констатировать очевидное повергает меня в благоговейный трепет, Поттер.
Не обращая на меня внимания, Поттер протягивает обе руки Скорпиусу.
— Привет, я Гарри.
Скорпиус медлит.
— Я вас не знаю, — недоверчиво говорит он, а меня охватывает приступ родительской гордости, когда Поттер роняет руки на колени.
— Умный парень. — Теперь он смотрит на меня.
Я пожимаю плечами и стараюсь не думать о том, как он потрясающе он смотрелся подо мной в пятницу вечером.
— Он Малфой.
Подходит Уизел, в каждой руке по кружке пива, и Поттер поднимается на ноги.
— Гарри, это ничтожество достает тебя? — Уизел награждает меня злобным взглядом.
— Все нормально. — Поттер забирает у него одну кружку. — Просто разговаривал с пацаном.
— Ничего не разговаривал, — бубнит Скорпиус. Поттер смотрит на него сверху вниз и широко усмехается. Скорпиус хватает кусок сосиски и продолжает с набитым ртом: — Я вас не знаю.
Поттер смеется. Его смех такой неожиданно теплый и сердечный, что не только я, даже Уизел удивленно уставился на него. Поттер смотрит на меня.
— Ему палец в рот не клади.
Приподнимаю бровь.
— Он Малфой, — еще раз повторяю. Поттер впивается в меня долгим взглядом. Мне даже становится неуютно. Я поворачиваюсь к Скорпиусу и начинаю вытирать ему руки.
Когда я поднимаю глаза, Поттер уже на другом конце зала, усаживается за столик вместе с Уизелом. Он с любопытством изучает меня какое-то мгновение, у меня пересыхает во рту.
— Идем. — Я пытаюсь вытащить Скорпиуса из его стульчика, а он сопротивляется.
— Я еще не доел, папа...
Я выдергиваю его.
— А к Фортескью?
Он умолкает на пару секунд, обдумывая альтернативы.
— Мороженое и игрушка? — говорит он наконец, склонив набок остренький подбородок — корыстные мотивы победили.
Маленький мошенник.
— Идет, —
Меня не часто ангажируют на праздничные вечеринки. Для подобных мероприятий чаще выбирают женщин. Софи в такие дни обычно была нарасхват, а один клиент, как сейчас помню, даже захотел взять ее с собой на Рождественскую мессу.
За это она получила нехилую надбавку — хватило, чтобы успокоить совесть, возмущенную таким богохульством.
Однако случается, что и меня приглашают — и я соглашаюсь. Обычно это малочисленная компания, где все знают о склонностях моего клиента. А бывает, что хозяин или хозяйка мероприятия связываются со мной, заказывая мои услуги для любого из гостей, кто пожелает. На таких вечеринках нас обычно несколько — один мужчина и пара-тройка женщин. Собственно, никто из гостей не подозревает о нашей профессии. Мы просто курсируем из комнаты в комнату, общаемся с людьми. И уж если им захочется, так сказать, углубить знакомство, не вопрос! Для подобных случаев специально подготовлено несколько комнат.
Возможно, именно поэтому некоторые праздничные сборища оставляют просто неизгладимые воспоминания у гостей, вам так не кажется?
Сегодня как раз такой случай.
Особняк расположен в Кенсингтоне. Очень эксклюзивный прием. Хозяин дома — глава Департамента Международного Магического Сотрудничества, а его жена — глава Комитета по Экспериментальным Чарам. Я уже работал с ними раньше — не по отдельности, заметьте, хотя и не отказался бы. Но только у них на вечеринках. Я осторожен, и они это ценят.
Дзола встречает меня на пороге, целуя в обе щеки. Ее темные волосы скручены в тугой узел на затылке, темно-красное платье эффектно подчеркивает смуглую кожу. Честное слово, я на полном серьезе хотел бы индивидуально обслужить и ее, и ее мужа.
— Ты как всегда восхитительна. — Я сжимаю ее руку. — Потрясающее платье.
— Из Парижа. Помнишь, ты советовал бутик на рю дю Фобур Сен-Оноре(12). — Ну вообще-то это Софи посоветовала его моей матери, а я случайно подслушал, но не будем отвлекаться. Дзола улыбается мне, затем склоняется ближе и шепчет: — Третья спальня на втором этаже — твоя любимая.
— Ты — настоящее сокровище, — так же тихо отвечаю я. — Все необходимое на месте?
Она кивает и снова улыбается.
— Как приятно вновь видеть тебя, Тоби. — Она отворачивается, чтобы поприветствовать следующего гостя.
Беру бокал шампанского с проплывающего мимо подноса и рассекаю толпу. Я прибыл чуть позже положенного... Так удобней — больше вероятности, что клиентура будет уже тепленькой.
Делаю пару глотков — не больше. Это скорее игра на публику — я почти не пью во время работы. Хочется быть во всеоружии, не говоря уже о том, что алкоголь влияет на эрекцию.
Проверяю карман, убеждаюсь, что Приапова настойка на месте.
— Тоби! — Брюнетка в изящной темно-синей мантии с глухим воротничком и открытой спиной спускается со второго этажа и машет рукой. Бриллианты сверкают на ее запястьях.
— Шарлота. — Поднимаюсь навстречу, целую ее в щеку. Она тоже работает в моем агентстве. Интересно, сколько Кардинелла заработает за этот вечер.
— Я, кстати, надеялась, что ты сегодня появишься. — Шарлотта облокачивается на перила. Поза кажется небрежной, но на самом деле — нарочитая и тщательно выверенная, дабы несчастные жертвы смогли оценить всю красоту ее гладких белых плеч. — Как готовность?
— Как обычно. — Оглядываюсь вокруг. — Заметила приличных клиентов на горизонте?
Шарлотта элегантно поводит плечиком.
— Пара тут, пара там. — Делает глоток вина. — Жаль, что сегодня все закончится, вынуждена признать. Последний залп — и все.
— Ты уходишь из бизнеса? — Я удивлен. Шарлотта всегда была долгожителем. Как я.
— Как ни прискорбно, но это так, дорогуша, — она кривит губы. — Я низко пала и совершила самый тяжкий для шлюхи грех.
Я едва не роняю бокал. Самое худшее, что может случиться с шлюхой — это влюбиться. Самое-пресамое худшее — влюбиться в клиента. Издержки бизнеса, да уж. Жуть какая.
— И кто он?
— Не могу сказать. — Она ставит бокал на проплывающий мимо пустой поднос. — Но ему не особо нравится, что я продолжаю трахаться направо и налево. Так что он решил упрятать меня в одном месте в Кэмден Таун. Сверхсекретное такое место. — Она подхватывает канапе,
Мать требует Скорпиуса по Каминной связи — она настойчиво желает пообедать со своим внуком. Мне хочется, чтобы мой сын так же любил высокие залы Поместья, как и я, пусть даже два крыла из трех полностью выпотрошены и закрыты. Засовываю ребенка в свитер и штанишки, и к большому его неудовольствию, облачаю в приличествующую событию мантию, он недовольно теребит ее и вздыхает: "papa".
Напоследок сжав Скорпиуса в объятиях и поцеловав, оставляю его с матерью, которая не упускает случая в тысячный раз отметить, как я отощал. Скорпиус посылает мне вслед полный отчаяния взгляд, но я лишь смеюсь, исчезая в Камине.
Мы встречаемся с Софи на Диагон-аллее, чтобы попить чаю и совершить необходимые рождественские покупки. Список подарков для Скорпиуса занимает почти три листа. Софи стоит посреди огромного зала Центра Чудес Дроссельмайера и смотрит на меня, ее прическа растрепалась, глаза горят.
— Ты понимаешь, что мы испортим его еще больше? — говорит она, пожевывая кончик пера.
Я уже с головы до ног нагружен пакетами и сумками.
— Это же Рождество.
— С какой радости четырехлетнему ребенку понадобился набор для зелий? — Она сжимает губы и решительно вычеркивает этот пункт из списка.
Сдуваю волосы с глаз. Черт, в этом аду чудовищная жара. Трудно представить, как я умудрялся по нескольку часов болтаться в этих магазинах, когда был мальчишкой.
— У меня был такой, когда мне было три.
Крохотный Новозеландский Опаловоглазый дракончик(8) с визгом проносится прямо у меня над головой, изрыгая пламя и едва не поджигая полку с оловянными рыцарями. Они кричат, машут миниатюрными мечами и щитами, отгоняя тварь.
— Ага, потому что твой чертов крестный был с приветом. — Софи тянется к упакованному левиафану, не скрывая легкого отвращения. Я молчу, и она поднимает на меня взгляд. — О, Драко, я не хотела...
— Ничего. — Прошло одиннадцать лет. Может, вы думаете, что я смирился со смертью Северуса за столько-то времени.
Нет. Не смирился.
Софи мягко сжимает меня за локоть. Она понимает, что задела открытую рану. Северус был... не просто моим крестным. Он был моим защитником. Первым человеком, которого я боготворил. И именно благодаря ему на пятом курсе я осознал, что предпочитаю мужчин.
Я часто мечтал и фантазировал, как он придет за мной, как возьмет меня в свою постель, как полюбит меня глубоко и страстно.
Этого не случилось.
Вместо этого он взял и умер, все еще тоскуя по чертовой мамаше Поттера, и даже спустя многие годы от этой мысли у меня что-то сжимается и ноет внутри.
Я беру с полки резиновую змейку — она кольцами обвивает мое запястье, ее шустрый язычок щекочет мою кожу. Я глажу мягкую узорчатую чешую, и змейка тихонько шипит в ответ.
У дверей возникает какая-то суматоха, щелкают вспышки фотоаппаратов и кто-то кричит: "Гарри, сюда! Повернись, Гарри!"
Поттер спиной приваливается к двери, закрывая обзор фотографам "Пророка", темноволосый малыш ростом со Скорпиуса висит у него на ноге, хрумкая Джемми Доджером(9), а другой мальчишка топчется рядом, ухватив Поттера за руку. Дети испуганно хлопают глазами.
Дроссельмайер Третий (или Четвертый — никто толком не знает) танцующей походкой спешит ему навстречу, нервно поправляя повязку на глазу.
— Мистер Поттер, мистер Поттер! — Жестами приглашает Поттера пройти вглубь магазина. — Как приятно видеть вас снова! Чем могу вам сегодня помочь? Игрушки для ваших мальчиков? Новые метлы?
Поттер не сходит с места, с усилием подпирая плечами стеклянную дверь, фотографы с грохотом ломятся в нее, пытаясь проникнуть внутрь.
— Не могли бы вы запечатать дверь? — просит он, тяжело дыша. Дроссельмайер выглядит немного разочарованным, но все же исполняет пожелание.
Я оттесняю Софи за высокую стопку игрушечных котлов и колб.
— Ты что делаешь? — она пытается возмутиться, но я ладонью зажимаю ей рот.
— Там мой клиент, — выдыхаю ей в ухо, и она тут же выглядывает из-за сверкающего яблочно-зеленого стенда, рекламирующего "Самые Удобные Котлы Серридвена (идеально подходят для вашего начинающего зельевара, всего пять галлеонов и три сикля — торопитесь, время продаж ограничено!)".
— Гарри Поттер? — Софи в изумлении распахивает глаза.
Заталкиваю ее обратно за шатающуюся
Я тебя зацелую в Лондóне...
А ты меня трахнешь в Париже...
Давай нафиг отбросим гандоны...
И станем хоть чуточку ближе...
(с) автор
Называйте меня шлюхой.
Так проще всего охарактеризовать то, чем я зарабатываю на жизнь, и предпочтительней, по сравнению с прочими дурацкими эвфемизмами. Ночной мотылек. Мальчик напрокат. Жиголо. Эскорт. Последнее вообще не в кассу. Я не сопровождаю. Это меня сопровождают, благодарю покорно.
Я привожу к себе клиента и высасываю ему мозг через член. За это мне и платят.
Этим и живу. Причем, неплохо живу. Деньги имеются. Прелестная двухуровневая квартирка в Мейфэр Хаус. Отдых на Мартинике, в Тоскане, на Греческих островах. Моя мать привыкла жить в роскоши, так я ей обеспечиваю привычное существование. Она не задает вопросов, а я не даю разъяснений.
И плевать, что у кого-нибудь насчет шлюх имеется предвзятое представление или пристрастное мнение — мне это неинтересно.
Это мой выбор, и мне нечего стыдиться.
У меня есть три несомненных таланта. Один помог мне сделать карьеру. Другой помог выжить в войну. А третий... ну, полагаю, я сам не ожидал, что стану хорошим отцом.
Я как раз успеваю выложить яичницу на тарелку — желтки достаточно жидкие, но вполне прожаренные — когда слышу возню из камина в холле. Мне едва хватает времени опустить сковороду в раковину, взмахом палочки наполнить ее пеной, как врывается мой сынуля, в вихре белокурых волос, топоча ботинками по деревянному полу кухни, а за ним едва поспевает эльфиня Нэдди — Скорпиус временами даже ее может загонять.
— Папа!! — орет он, и я наклоняюсь, подхватываю его, подбрасываю к потолку, хохоча вместе с ним. Нэдди вздыхает с облегченьем. У Скорпиуса с мороза такие розовые щечки и яркие глаза.
— Так, вы двое! — Софи-Мари ставит сумку с вещами Скорпиуса на стол и тянется поцеловать меня в щеку. Наш брак длился недолго, но мы все же успели воспроизвести сына. Мы встретились в Париже, в ту минуту, когда оба выскользнули из своих номеров посреди ночи. Катания в лифте сменились предрассветным завтраком, большую часть которого мы посвятили высмеиванию своих уважаемых клиентов и нелепости нашей общей профессии.
К моему величайшему удивлению, я влюбился — в девушку, между прочим! — и в конце года мы обвенчались в одной церквушке в Провансе. Софи была уже на третьем месяце, а мама была в ярости. Я до сих пор не уверен, что она простила мне мое "тайное бегство", несмотря на вполне очевидный факт — она души не чает в своем внуке.
А теперь Софи лишь смеется над шпильками матери и временами обещает ей, что когда будет выходить замуж в следующий раз, то позволит ей устроить самую грандиозную свадьбу за всю историю Лондона. Мать незаметно улыбается, потягивая свой Дарджилинг (1), но мне-то видно, как загораются ее глаза — она уже наверняка прикидывает, у кого из ее знакомых есть сыновья, достигшие брачного возраста.
Я старался ради Софи. Честно, старался. Я дал объявление в агентство по найму. Я устроился на эту жалкую и скучную должность, которую мне предложили в Гринготтсе — уровень — ниже некуда, а доходы — лишь жалкая частица того, что я зарабатывал в постелях элиты магического мира. Но этого было ничтожно мало. Счета росли, а скудные остатки Малфоевского капитала, которые уцелели после выплаты компенсации Министерству, практически истощились. Я так и не сказал матери, но мы были на грани того, чтобы потерять Поместье. Снова.
А я обещал отцу, что этого не случится.
Софи бросила меня накануне первого дня рождения Скорпиуса. "Ты не думай, я все понимаю, — сказала она, баюкая заснувшего Скорпиуса на руках, стоя в окружении собранных чемоданов, в ту минуту, когда я вывалился из камина, измотанный и провонявший сексом, — но я больше не могу смотреть, как мой муж каждую ночь возвращается ко мне от чужих мужиков".
Ну, с этим не поспоришь. Я и не стал.
С тех пор прошло три года. Мне двадцать девять, и я зарабатываю достаточно, чтобы оплачивать ей квартиру и обеспечивать безбедное существование — ей нет нужды работать. Однако она работает. Не так, как раньше. Она почти закончила курс обучения на колдомедика в Святом Мунго. А еще через восемь месяцев нам предстоит вновь пересмотреть соглашение об опеке. Но пока