Самое страшное это потерять память, однако, современный запад, исповедует иной принцип, самое страшное это потерять жизнь, память и все остальное , что отличает человека от тварного животного, вторичны. Биологическая ценность человеческой жизни, ставится выше полноценного осмысленного, социального существования человека, не есть ли такой подход возврат назад к до человеческим корням, к дикости и варварству? Так к примеру, продолжительность жизни на западе учитывает простое биологическое проживание, при этом скрывая, что количество людей из проживших более 80 лет, составляет значительную часть людей, у которых последние лет 20-30 нет твердой памяти, проще говоря последние лет 30 граждане проводят в состоянии человекообразных биологических машин, и количество таких граждан неуклонно растет.
Чингиз Айтматов «Буранный полустанок» (И дольше века длится день). —
«Манкурт не знал, кто он, откуда родом-племенем, не ведал своего имени, не помнил детства, отца и матери — одним словом, манкурт не осознавал себя человеческим существом. Лишенный понимания собственного Я, манкурт с хозяйственной точки зрения обладал целым рядом преимуществ. Он был равнозначен бессловесной твари и потому абсолютно покорен и безопасен. Он никогда не помышлял о бегстве. Для любого рабовладельца самое страшное — восстание раба. Каждый раб потенциально мятежник. Манкурт был единственным в своем роде исключением — ему в корне чужды были побуждения к бунту, неповиновению. Он не ведал таких страстей. И поэтому не было необходимости стеречь его, держать охрану и тем более подозревать в тайных замыслах. Манкурт, как собака, признавал только своих хозяев. С другими он не вступал в общение. Все его помыслы сводились к утолению чрева. Других забот он не знал. Зато порученное дело исполнял слепо, усердно, неуклонно. Манкуртов обычно заставляли делать наиболее грязную, тяжкую работу или же приставляли их к самым нудным, тягостным занятиям, требующим тупого терпения. Только манкурт мог выдерживать в одиночестве бесконечную глушь и безлюдье сарозеков, находясь неотлучно при отгонном верблюжьем стаде. Он один на таком удалении заменял множество работников. Надо было всего-то снабжать его пищей — и тогда он бессменно пребывал при деле зимой и летом, не тяготясь одичанием и не сетуя на лишения. Повеление хозяина для манкурта было превыше всего. Для себя же, кроме еды и обносков, чтобы только не замерзнуть в степи, он ничего не требовал…»
Современно и точно написано, разве не про нас?...
