спасибо всем, я брал паузу на год. Теперь буду писать если получится чаще, но в основном я стараюсь набирать информацию для анализа и все мои перепосты служат мне лично пищей для рассуждений или аргументами уже имеющихся мыслей.
По поводу геополитики, да тут есть о чем поразмышлять т.к. термин очень спутан и в нем мало конкретного, потому немцы и европейцы в целом такой термин никогда не рассматривают, они рациональны и на все смотрят через свои собственные интересы как и Китай и США, т.е. они идут путем диалектики, или эволюции. Год был не простым, писал немного на ФБ и в БК55. В ФБ намного все идет активнее чем в ЖЖ однако не очень там все глубоко, много с листа экспромто, тут все более основательнее надеюсь распишусь к лету...))
Другой вопрос — насколько экономическая катастрофа обернется для режима катастрофой политической
Другой вопрос — насколько экономическая катастрофа обернется для режима катастрофой политической
Масштабность эксперимента по отделению России от открытого мира не имеет параллелей в истории. Все остальные страны, становившиеся изгоями, на момент самоизоляции были примитивно бедны: с нищим, но самодостаточным крестьянством, с небольшим импортом и отсутствием какой-либо зависимости от рынков капитала.
Не то — Россия. За время правления Путина она привыкла экспортировать нефть и импортировать все остальное — ручки, вилки, ложки, кухонную плитку, дорожную технику, белье, телевизоры, огнетушители и, конечно, еду.
Встаньте в любой точке Москвы, в любом офисе, любой квартире, оглянитесь — и вы увидите вокруг себя только импорт: от канцелярских скрепок до офисного кресла, от холодильника до его содержимого.
Это произошло не случайно. В условиях высоких трансакционных издержек ввезти товар всегда дешевле, чем произвести его на месте, потому что количество взяток, которыми можно обложить ввозимый товар, всегда будет меньше количества взяток, которыми можно обложить товар при производстве внутри страны.
[показать]Читайте также:
Во что обходится нашей экономике очередная демонстрация «кузькиной матери»
Никакая девальвация этой проблеме не поможет. Ослабление национальной валюты помогает росту собственного производства только в том случае, если этот рост сдерживается собственной сильной валютой. Девальвация не может помочь росту производства в Афганистане. По той же причине она не может помочь росту производства в России.
Если производства нет потому, что из каждых 10 заработанных рублей чиновник стремится отнять 11, то девальвация углубляет проблему, а не решает ее, потому что после девальвации чиновник из каждых 10 заработанных рублей попытается отнять 20, чтобы сохранить прежний уровень доходов в валюте.
Кроме этого, Россия интегрирована в мировой финансовый рынок. Она получила за время правления Путина 3,5 трлн нефтедолларов и умудрилась занять еще 610 млрд долларов.
Такой ситуации нет больше нигде в мире. Есть страны, интегрированные в мировые рынки капитала, которые много занимают, но много и продают. Есть страны, как Саудовская Аравия или Объединённые Арабские Эмираты, которые получают огромные доходы от нефти, но они присутствуют на финансовых рынках не как заемщики, а, наоборот, как владельцы суверенных фондов, скупающих все и вся.
Чтобы страна проела 3,5 трлн долларов и еще 610 млрд заняла —такого нет. Займы эти в основном сделаны крупными компаниями и госбанками, у кормила которых стоят друзья президента. Сейчас ни одна из этих компаний не может пролонгировать кредиты.
Объявить дефолт ни «Газпром», ни «Роснефть» тоже не могут, потому что в случае дефолта выручка от их газа и от их нефти пойдет на погашение их долгов.
Итого: мы не можем платить долг и не можем не платить его. Мы зависимы от импорта на 90%. Даже если какой-нибудь госзавод производит какой-нибудь гострамвай, то доля импортных комплектующих, импортного оборудования, импортного матобеспечения и пр. в этом гострамвае зашкаливает.
Что дальше?
Дальше кризис будет только углубляться. Банковская система России может рухнуть (уже сейчас межбанк стоит). Вместе с ней рухнет и система расчетов, и система кредитования любого бизнеса — какая она в России ни есть. Останутся, очевидно, только Сбербанк и ВТБ, потому что это институты не финансовые, а политические.
Рухнет потребление. В Москве разорятся тысячи контор, торгующих всякой всячиной, — в кризис не до всячины. Те люди, которые работали в них, отдыхали в Турции и были за Кремль горой, останутся без Турции, но с Кремлем. Закроются сотни ресторанчиков и бутиков, которых себе в убыток содержат скучающие любовницы и трофейные жены. Обслуга их тоже окажется на улице. Ажиотажный
[показать]© Spencer Platt / Getty Images / Fotobank.ru
МИХАИЛ ЯМПОЛЬСКИЙ О ТОМ, ПОЧЕМУ РОССИЯ НЕ ОЧЕНЬ ГОДИТСЯ НА РОЛЬ ЖЕРТВЫ
текст: Михаил Ямпольский
1.
Быстрая фашизация России (нетерпимость к инородцам, демократии, чувство своей национальной исключительности) в принципе не вызывает удивления. Мы имеем тут дело с отложенной реакцией на распад империи. Распад этот застал Россию врасплох в начале 1990-х, но наступивший затем период устойчивого роста благосостояния задержал и смягчил реакцию на гибель империи. Рост потребления (как это часто бывает) привел к своего рода эффекту анестезии, утраты чувствительности, и к индифферентности. Когда же рост потребления прекратился, началась предсказуемая фашизация общества.
Хорошо известно, что нацизм также был реакцией на поражение в войне, распад империи и быструю утрату значения Германии в мире. Фашизм и национальное унижение — явления, тесно связанные. Становление фашизма изучено психоаналитиками, показавшими, что слабость, нищета, униженность приводят к так называемой проективной идентификации, которую Мелани Кляйн связала с параноидно-шизоидной позицией. С помощью проективной идентификации человек иллюзорно избавляется от нежелательных качеств и создает на их месте некий гибрид, ложную субстанцию. Проективная идентификация ведет к отказу от своего Я, к идентификации с сильным лидером и всемогущей группой (этнической, социальной, политической). Этот момент подмены своего Я заимствованным и мифологическим конструктом обычно переживается как второе рождение, «вставание с колен», как обретение второй маскулинности (отличной от некогда попранной), вбирающей в себя агрессивность и выражающейся в насилии и войне. Для таких фиктивных перерождений характерно истерическое отбрасывание всего, свидетельствующего о слабости или женственности в себе, — будь то либерализм или гомосексуализм. Характерно для таких ситуаций и приписывание своим «врагам» тех черт, от которых пытаются избавиться. Перенос нежелательных «частей личности» на объект, согласно Мелани Кляйн, — это особенность проективной идентификации. Так, например, украинцев систематически обвиняют в фашизме. А собственная фашизация вытесняется фиктивной идеализацией своего образа.
Власти уверяют, что рубль в 2015 году укрепится – валютных резервов Центробанка (ЦБР) для этого вполне достаточно. Их действительно много, но ведь в начале 2014 года их было еще больше. За год банк сократил их почти на четверть, что не помогло избежать резкого падения рубля. Этот год будет только хуже – дальнейшая девальвация неизбежна даже при массовой трате валютных резервов ЦБР.
Валютная арифметика
С точки зрения банальной арифметики логика российских экономических властей проста. В 2015 году выплаты по внешнему долгу РФ составят $125 млрд (с учетом процентов). Минус рефинансирование и реструктурирование долгов плюс утечка капитала, итого дефицит финансирования порядка $130–150 млрд. Он будет частично покрыт положительным сальдо торгового баланса (минус дефицит неторговых счетов), а общий дефицит валюты составит $100–120 млрд. Эти деньги ЦБР потратит в будущем году из своих валютных резервов, которые составляют на начало 2015 года $386 млрд – то есть потратить придется всего около четверти резервов.
Ситуация не выглядит критической, и при такой политике ЦБР дефицита валюты не наблюдается. А значит, и рубль вроде бы не должен падать. Именно на этом простом рассуждении основан нынешний оптимизм российских властей и провластных экономистов. И это – их ошибка.
Все точно так же выглядело в 2014 году. Выплаты по внешнему долгу планировались примерно такие же, положительное сальдо торгового баланса даже превышало то, что будет в этом году. ЦБР потратил за год на покрытие дефицита валюты $124 млрд своих валютных резервов, чем сбалансировал отток капитала $151,5 млрд. Но почему же тогда рубль упал по итогам года на 72%? Что не так с этой арифметикой?
Почему 2015 год будет хуже прошлого
Стоит начать с объема валютных резервов. Итак, по состоянию на 1 января 2015 года это $385 млрд. Минус монетарное золото ($46 млрд), расчеты с МВФ ($11,6 млрд) и обязательства перед Минфином по его бюджетным фондам ($156 млрд) – итого собственных резервов ЦБР остается $171 млрд. Если из них потратить $100–130 млрд, на 2016 год резервов точно не хватит. Конечно, монетарное золото можно продать (или заложить), а с Минфином договориться о переводе его средств в рубли (хотя это будет сделать очень тяжело) и протянуть еще год. Но что дальше?
К тому же приведенные выше оценки на 2015 год выглядят излишне оптимистично. Текущий год будет существенно хуже, а не лучше прошлого.
Владислав Иноземцев | Project Syndicate Этой весной, после того как Россия аннексировала Крым и начала интервенцию в восточную Украину, Соединенные Штаты и Европейский Союз ввели санкции против российских частных лиц и компаний. Для того чтобы санкции стали эффективным инструментом противодействия амбициям Владимира Путина (а по этому вопросу на Западе сейчас ведутся споры), они должные соединить в себе твердый подход в отношении президента России и открытый – в отношении ее народа. Понять ту роль, которую санкции могут сыграть в укрощении Кремля, можно, всего лишь вспомнив важность денег для его обитателя. С начала нынешнего столетия и до самого последнего времени Россию наводняли нефтедоллары. По мере того как приток денег увеличивался, росли наглость и агрессия Путина. В 1999 году вклад нефтегазовых доходов в ВВП России составил $40,5 млрд. По мере увеличения цен и объемов добычи этот вклад значительно возрос, достигнув в среднем $73,5 млрд ежегодно в течение 2001-2004 гг. Растущее богатство России вселило в Путина уверенность – данное изменение проявилось, например, в его решении арестовать в 2003 году Михаила Ходорковского, владельца нефтяного гиганта «Юкос». И данная тенденция сохранялась. В 2005-2008 годах ежегодная выручка от продажи углеводородов была на $223,6 млрд выше, чем в 1999 году; в конце этого периода Россия вторглась в Грузию. В 2011-2013 годах ежегодные нефтегазовые доходы достигли пика – на $394 млрд выше уровня 1999 года; и это создало условия для кремлевской интервенции в Украину. Во всех перечисленных случаях Путин действовал из убеждения, что российское нефтяное богатство освобождает его от необходимости соблюдать правила, даже международные законы. Однако после введения санкций финансовые рынки для большей части российского бизнеса закрылись. Нефтяные цены стремительно падают; по оценкам министра финансов России, потери страны, начиная с весны, превысили $140 млрд. Стратегические валютные резервы России растаскивают друзья Путина и они могут исчерпаться уже к концу года. Кроме того, рубль потерял почти 50% своей стоимости за последние шесть месяцев. Впрочем, хотя санкции явно начинают кусаться, потребуется время, прежде чем основная часть российского общества действительно почувствует их эффект. Поэтому Западу нужно ждать. Мало смысла в попытках найти дипломатические решения. Их просто не существует. Путин предпочел действовать без всякого уважения к понятию территориальной целостности. Он объявил себя защитником не только российских граждан, но и всех этнических русских, русскоязычных и даже православных христиан. Он уверен, что обладает правом вмешиваться в дела своих соседей, потому что, как он выразился, «Советский Союз – это Россия и есть, только называлась по-другому». Другими словами, Украина – это просто отколовшийся от исторической России регион. Однако российский народ современен и готов оспорить данную политику. «Путинский консенсус» был построен на обещании роста благосостояния – обещании, быстро испаряющемся в пекле санкций. Основная часть российской элиты думает и действует как деловые люди, а не как романтично настроенные националисты: по мере того как экономика погружается в длительную рецессию, критическое отношение к путинской политике будет нарастать. Целью западных санкций должно быть отделение архаичных правителей России от ее современного населения. Подобная стратегия, наверное, малопригодна в отношении жестко контролируемых обществ, таких как Иран или Северная Корея; но Россия, по своей сути, является европейской страной. Вместо того чтобы тратить время на попытки переговоров, Запад должен сосредоточится на разработке и пропаганде постпутинской повестки дня. Для начала Западу стоит однозначно отвергнуть любые российские претензии на право вмешиваться в дела ЕС и НАТО. Украину следует принять, даже если Крым и Донбасс потеряны. Потребуется «новый план Маршалла», способствующий трансформации Украины в свободную, процветающую страну, которая сможет присоединиться к ЕС и НАТО, если пожелает. Еще важнее то, что Запад должен четко сказать: определение Европы расширяется, она не заканчивается у границ России, а пересекает их. Россию следует признать неотъемлемой и естественной частью Европы – страной, которая со временем может вступить в ЕС. Главная стратегия на ближайшие десятилетия должна быть основана на простой идее: России никогда не позволят влиять на Европу снаружи, но ее приглашают занять место, позволяющее влиять изнутри, если она примет европейские правила и нормы. Нужно понятно объяснить россиянам, что они могут выбрать один из двух путей. Или они будут следовать за Путиным в изоляцию, попав, вероятно, в итоге под влияние Китая (а с точки зрения Китая, его притязания на Сибирь вплоть до Байкала даже более обоснованы, чем российские притязания на Крым). Или они решатся двигаться в сторону Европы, вступив, видимо, в отдаленном будущем в ЕС в качестве крупнейшего
Кем Путин хочет остаться в истории
Комментарий Петра Акопова (Известия)
[показать]фото Андрея Никольского (c сайта atrus.aport.ru)
Постепенное продвижение чекистов в разнообразные властные структуры страны уже породило боязнь комитетизации России. На самом деле присутствие представителей спецслужб в различных эшелонах власти не приводит ни к каким изменениям в природе этой власти и законах ее функционирования. Даже если чекисты приходят на губернаторство, в министерства, в корпорации, в полпреды (да и в президенты) с самыми благими намерениями, болото российской насквозь коррумпированной элиты затягивает их с головой. Или делает беспомощными, хотя и высокопоставленными наблюдателями жизни "приватизированного государства". Все благие пожелания Путина отнять у олигархов приватизированные ими государственные функции ограничились удалением лишь самых одиозных и откровенных игроков типа Березовского и Гусинского. Они улетели, а система осталась, и верховный чекист Путин, похоже, так и не решается перейти к реальной управленческой и кадровой революции...
Не Брежнев
Путинизация российской политики приводит к самым разнообразным последствиям. Огромный рейтинг президента и его абсолютная безальтернативность на оставшееся до конца десятилетия время низводят внутреннюю российскую политику до уровня кулуарно-гешефтного предприятия. Перераспеределение остатков бывшей госсобственности внутри круга из десятка бывших олигархов, игра в Чапаева на кадровом шашечном поле, бесмысленное конструирование мертворожденных партий да периодическое пощипывание и так уже неопасных коммунистов. И все это под повторяющиеся -- и похоже искренние - напоминания Путина о том, что главная задача для него и для всех чиновников - это повышение уровня жизни народа. Грустная картина "нового застоя"? По крайней мере так пытаются представить некоторые из путинских идеологов.
На самом деле застоем и не пахнет -- слабое улучшение ситуации в абсолютно разбалансированной и кризисной экономике никак не может служить его признаком. Главная черта политического застоя -- твердая уверенность верхов и низов в нерушимой стабильности государственного строя и правящего режима. Сейчас этого нет и в помине -- низы при всей их симпатии к Путину продолжают ждать от него "наведения порядка", т.е. того ради чего его и выбирали. Если вы думаете, что народ любит Путина за то, что он делает, вы глубоко ошибаетесь. Он любит его за то, что он должен сделать. Вот наведет порядок -- тогда и будет стабильность. Хотя сомневающихся в самой способности Путина что-либо навести все больше.
Верхи от стабильности еще дальше чем народ. Хотя правящие элиты приводили Путина к власти именно как гаранта своей стабильности, никакой уверенности в нем они как не ощущали, так и не ощущают (см. последние опросы, показывающие, что как раз богатые и при власти чувствуют себя наиболее незащищенными). Парень-то ненадежный.
Не железная рука
Вообще, при появлении Путина в Кремле высказывалось два противоположных прогноза. Первый -- все будет как при дедушке, только поприличней и стыдно не будет (за болезнь человека и слабость власти). Вторая -- сейчас он всех разгонит и железной рукой... И вот уже два с половиной года Путин успешно лавирует между этими пророчествами -- впрочем, гораздо ближе к первому. Вопрос "кто он, мистер Путин?" так и остается без ответа. Не потому, что мы мало о нем знаем, а потому что он всячески пытается проявлять лишь "умеренность и аккуратность". Осторожный -- вот что можно сказать о Путине. Но осторожный -- это лишь повадки, а чего он хочет-то? Неужели просто отсидеть два (ну или три) срока и стать знаменитым пенсионером -- таким Клинтоном. Но в российской истории таких случаев практически не бывало -- всякий уважающий себя государь или генсек считал нужным "что-то" делать со страной. Если не делал он, его к этому подталкивало окружение или сама жизнь. Исключения можно пересчитать на пальцах одной руки, и самое ближайшее -- Брежнев. Но Путин не Брежнев, да и ситуация в стране и в мире не как в спокойном 1964-м. Поверить в то, что у него нет амбиций, конечно, можно, но все-таки хочется исходить из более радужной перспективы. Амбиции у Путина есть -- просто жизнь заставила, а он очень хорошо научился их скрывать. Но скоро -- может быть уже к началу второго срока они дадут о себе знать. И важно понимать, куда Путин поведет Россию.
Все разговоры о безыдейности Путина, о его
|
||
 |
||
|
|
||
|
|
||
|
[600x400]
О России сегодня Не просто работать, а знать во имя чего Прямая речь
Текст: Евгений Примаков (академик)
|
||
|
Россия переживает нелегкую экономическую ситуацию. Сказываются внешние причины: падение мировых цен на нефть,антироссийские санкции. Какой стратегический выход предполагается для преодоления тяжелой полосы в развитии нашей экономики?
Многие, в том числе правительственные деятели, считают, что нужно дождаться лучших времен и набраться терпения. Гораздо ближе мне, да, очевидно, и большинству россиян, заявление Президента Путина в его ежегодном Послании Федеральному Собранию: "Мы добьемся успеха, если сами заработаем свое благополучие и процветание, а не будем уповать на удачное стечение обстоятельств или внешнюю конъюнктуру. Если справимся с неорганизованностью и безответственностью, с привычкой "закапывать в бумагах" исполнение принятых решений. Хочу, чтобы все понимали, - это не просто тормоз на пути развития России, это прямая угроза ее безопасности". В этих словах - суть необходимых изменений в развитии экономики России. Выжидать - значит проигрыватьК тому же не приходится ожидать скорых внешнеэкономических сдвигов, благоприятствующих нашей стране. Вряд ли произойдет в близлежащем времени отмена санкций. Уповать на заявления ряда политических деятелей и представителей европейского бизнеса, высказывающихся против антироссийских санкций, не реалистично. Европа сейчас не в том положении, чтобы пойти наперекор позиции США. Экономика ЕС балансирует на грани рецессии и слишком зависима от американского рынка, показателем развития которого является рост ВВП США в 2014 году на 5%. Не последнюю роль играет и антироссийский настрой наднациональных структур Европейского союза. Что касается снижения мировых цен на нефть, то это тоже не быстро проходящее явление. Нужно серьезно относиться к тому, что США, оставаясь пока нетто-импортером нефти, увеличили ее добычу, почти достигнув уровня России. Можно констатировать также, что ОПЕК уже не является регулятором квот на добычу нефти и, следовательно, не влияет, как прежде, на динамику мировых цен. Сплоченность стран - участниц этой организации осталась в прошлом. Нельзя пройти мимо и того, что прогнозируется |
Как-то так получилось, что почти одновременно (и не сговариваясь) с Александром Бауновым мне захотелось порассуждать, о каких традициях и какой морали сегодня идет речь в России. Сперва о том, какой морали у нас нет и не должно быть.
«Россия… – страна, которая стремится к построению справедливого общества, основанного прежде всего на моральных ценностях», – сказал семь лет назад В.В. Путин. Спустя шесть лет он же прямо противопоставил Западную Европу и Россию в смысле морали в послании Федеральному Собранию: «Разрушение традиционных ценностей сверху, которое мы наблюдаем во многих странах, губительно и проводится вопреки воле народного большинства. Нас все больше поддерживают в нашем стремлении сохранить традиционные ценности (курсив мой. – А.М.): ценности гуманизма, ценности традиционного мира, семьи и религиозные ценности».
На Валдайском форуме в 2013 году Путин был еще более откровенен: «Мы видим, как многие евро-атлантические страны фактически пошли по пути отказа от… христианских ценностей. Отрицаются нравственные начала... Что еще может быть большим свидетельством морального кризиса человеческого социума, как не утрата способности к самовоспроизводству. А сегодня практически все развитые страны уже не могут воспроизводить себя. Без ценностей, заложенных в христианстве и других мировых религиях, без формировавшихся тысячелетиями норм морали и нравственности люди неизбежно утратят человеческое достоинство. И мы считаем естественным и правильным эти ценности отстаивать».
Слова эти звучат возвышенно и привлекательно, но очень хочется проверить их фактами и цифрами. Только так мы сможем отделить пропаганду от реальной заботы о благе нации.
Начнем с определений. Казалось бы, можно надеяться, что Владимир Путин под «христианской моралью» традиционно понимает отказ от того, что, согласно Евангелию от Марка (7:19 – 7:23) делает человека «нечистым»: убийство, жестокость, кража, сексуальная развращенность, зависимость от страстей, зависть, обман, жадность, злые мысли и глупость.
В этом случае президент был бы безусловно прав, придавая большое значение «христианской» морали. Мораль – важная составляющая прогресса страны. Многие экономисты (например, Пол Хайни или С. Майкл Крейвен) пишут о «высокой цене аморальности» для экономики. В атмосфере недоверия, вызванного аморальным поведением, стоимость всех транзакций значительно повышается, оборот денег замедляется, риски воспринимаются как более высокие, и не только скорость роста, но и сам рост во многих областях оказывается под вопросом. Более того, такие действия, как преступления, адюльтер, употребление наркотиков, сами по себе имеют существенную экономическую себестоимость, увеличивают издержки общества. Социологи напрямую связывают моральность общества с продолжительностью и качеством жизни. Уровень моральности общества влияет на все причины смертности, от насильственных и других преступлений до сердечно-сосудистых заболеваний, на эффективность всех служб – от полиции до скорой помощи, на равномерность распределения доходов и богатства в обществе, на субъективную оценку качества жизни.
Россия падает в «модернизированную архаику» — как выглядит наша страна в контексте мировой истории
Россия падает в «модернизированную архаику» — как выглядит наша страна в контексте мировой истории
Понятие «отрицательный рост» — не смягчающая уловка пропаганды, но отражение сбоя общей тенденции (рост в экономике — норма, вопрос в темпах). То же с модернизацией (или с «демодернизацией» — А. Эткинд): срывы бывают, но это тоже из ряда вон и требует отдельного анализа с выходом в другие горизонты. Отдавая дань конспирологии и персонификации, не менее важно знать, как этот наш пока еще мелкий катаклизм вписывается в общую историю, в логику длинных волн и больших длительностей, в представления об историческом времени, его векторах и ритмах. Иногда полезно преодолеть втянутость в процесс и отодвинуться, меняя оптику зрения — выдержку, масштаб и перспективу. Бывают положения, когда даже всякая дрянь «видится на расстоянии».
Исторический размер
Масштаб явлений, которыми на бытовом уровне оперирует критика режима, в целом понятен: Путин, силовая олигархия, нефть, цены, коррупция, Кудрин и Сечин, аннексия, война, санкции, инфляция, рецессия и репрессии, Навальный и Ходорковский, Кобзон… опять Путин. Идейный официоз, напротив, более эпичен: со скрепами наперевес страна встает с колен, впадая в идентичность, пугающую себя и мир, — как в лучшие времена. Еще один эффективный менеджер ниспослан Богом, победа будет за нами, он за ценой не постоит.
В событиях истории есть своя размерность. Так, в сталинизме можно видеть конкретные злодеяния, но можно обнаружить и нечто большее — завершающий выброс «высокого модерна», всей эпохи Нового времени с ее устремленностью в правильно предначертанное будущее, с затратными мегапроектами, титанизмом, безудержной экспансией, вплоть до передела мира и самой природы человека. Не случайно наше понимание истоков сталинизма отрастало в обратном порядке, вспять. Сначала Сталин был «вещью в себе», потом его противопоставили Ленину, затем увидели в самом Ленине прообраз тирана, походя, низвергли Маркса с его «доктринальными ошибками»… Далее эта линия продолжается через критику русского и европейского революционаризма, профетизма Просвещения, плоского рационализма и социального механицизма и так далее, вплоть до тоски «идеальных городов» и «обратной стороны» Ренессанса с его гуманизмом, но и расцветом инквизиции.
По этой логике Новое время (Большой модерн) должно было в ХХ веке закончиться столкновением двух тоталитарных колоссов, вобравших в себя, подобно мистеру Хайду, самое отвратительное и опасное в характере «эпохи современности». По одной из версий, постмодерн как раз и начинается с переосмысления истории после концентрационных лагерей и всей индустрии массового уничтожения. Запад это изживал на опыте Германии. СССР на волне победы лишь укрепился в плюсах тоталитарной модернизации, но потом и сам сдвинулся к посттоталитарной модели.
В конце 1980-х — начале 1990-х казалось, что Россия тоже выруливает из колеи. В 2010-х еще были иллюзии, что тренд тот же, хотя и с рецидивами. Однако сейчас со всей прямотой встает вопрос: не открывает ли Россия заново старые страницы этой, казалось бы, уже зачитанной до дыр книги про вождей и сплочение масс, про врагов, регулярные подвиги и победы и самопровозглашенное превосходство над другими? И как вся эта эпопея выглядит в постсовременной истории, получившей неожиданный контрпример: либо это мелкий обреченный рецидив — либо новое издание «оборотной стороны» в неизжитом модерне, которой, чтобы все же исчезнуть, нужен еще один осиновый кол?
«Новая современность» Мценского уезда
Внешние признаки налицо: риторика власти, одобряемая массой, опять отдает идейным ригоризмом, вселенской миссией, мобилизацией «во имя», пафосом борьбы и победы, политическим подавлением и принуждением к коллективной жертве. На вид это классический модерн, даже с идеей мирового лидерства (естественно, морального, как и для всякого непроизводящего субъекта).
Но реализация такого проекта ограничена. Максимум, чего можно добиться, это эпизодического восстановления «тефлона» лидера, когда искусственно нагнетаемый воинственный ажиотаж отделяет светлый образ вдохновителя побед от удручающих реалий повседневности.
Однако есть и более сильный ограничитель. Еще в прошлом веке можно было рассчитывать на эффект мобилизационных моделей. В постсовременном мире,
[показать]
[показать]
Прогноз развития ситуации в экономике на год – это в большой степени антинаучное действие. С одной стороны, экономика зависит от множества внешних факторов; с другой – прогноз на небольшой период (1 год) для общества несет не много смысла – события могут убыстряться или задерживаться в самых широких пределах.
Единственный способ сделать такой прогноз – обозначить крайние сценарии и оговориться, что ситуация может развиваться быстрее или медленнее, то есть, возможно, мы делаем прогноз на три года, а может, и на шесть месяцев. В ситуации с Россией нам помогает прогнозировать простота экономики страны – все же российское благополучие на условные 90% зависит от мировых цен на нефть, на условные 9,9% от действий власти (которые существенно зависят от цен на нефть), и все остальные факторы можно оставить за рамками рассмотрения. Прогноз для России – это прогноз для рынка нефти и попытка понять, что может и что будет делать российская власть.
Что будет с ценами на нефть
Рынок нефти в 2014 году наконец оправдал ожидания трезвых специалистов. Уже сегодня цена на нефть марки WTI находится на уровне $60 за баррель, что всего лишь на 3–5% выше долгосрочной средней цены в рамках прошлого цикла (в реальных долларах). При этом себестоимость основных производителей, включая сланцевых, находится на комфортных уровнях, спрос на нефть начинает падать, а впереди, в масштабе 10–15 лет, – коренная перестройка энергетического рынка, которая, по общим подозрениям, снизит спрос в два раза. Эти прогнозы, ситуация «контркартеля», при которой снижение поставок одним участником вызовет рост добычи другими и закончится переделом рынка без падения цены, и текущая низкая зависимость цены от объема на рынке заставляют производителей не снижать добычу и толкают цену вниз.
Нужно помнить, что мы имеем дело со сложным, многофакторным рынком. Значит, возможны разные сценарии. Крайне негативный сценарий (для России, Венесуэлы и Нигерии) – это продолжение падения цены на нефть до уровня $30–40 за баррель. Этот уровень выводит из игры существенную часть производителей в США, ближневосточные государства получают возможность существенного увеличения доли рынка и, главное, ее сохранения в перспективе ближайшего десятилетия. Такой сценарий, однако, маловероятен: в условиях низких цен цель США – переход на самообеспечение нефтью к 2020 году – теряет смысл, а развитие энергосберегающих и альтернативных энергетических технологий серьезно затормозится из-за их относительной дороговизны. Рынок это понимает и будет ожидать (в случае падения) обратного роста. В условиях, когда цены на нефть во многом определяются деривативными рынками, такие ожидания очевидно приведут к росту цен, который всех устраивает. Таким образом, худший вариант – это краткосрочное снижение цены до $30–40 за баррель с последующим возвратом на уровень $50–70.
Лучший сценарий – это рост цены до $80–90 за баррель. Он может реализоваться, если появятся негативные данные по изменению себестоимости сланцевой нефти (пока она быстро падает, что и толкает цену вниз) или по ее запасам, в сочетании с усилением нестабильности в нефтедобывающих регионах (большая война на Ближнем Востоке, революция в Венесуэле, эмбарго на покупку нефти у России и пр.), или существенным ростом экономики Китая, которому аналитики пока предрекают замедление. Кроме данных по фактическим запасам сланцевой нефти, все эти факторы будут носить временный характер, так что и подъем цены будет не долгосрочным, и, скорее всего, возврат произойдет на те же уровни – $50–70 за баррель.
Slon побеседовал с политологом Глебом Павловским о том, по каким каналам Путин получает информацию о внешнем мире, утратила ли российская власть контакт с реальностью, почему избиратель перестал быть главным врагом власти и кто занял это почетное место, а также о том, от кого исходит настоящая угроза продолжению существования России в нынешнем виде.
– Глеб Олегович, после пресс-конференции президента появилась такая модная шутка: «Наконец-то мы увидели человека, представления о мире у которого полностью сформированы российской телевизионной пропагандой». Как вы думаете, в этой шутке есть что-то, помимо шутки? Как там в верхах с адекватностью? Понимают ли они, в какой вселенной находятся? Или нам уже пора начинать бояться?
– Есть разный Путин, о котором можно рассказывать, с которым можно разбираться. Я сейчас не о Путине, собственно говоря, я о том, что он дает понять. Он дает понять, что он стал мишенью для собственной пропаганды. Что период такой своеобразной парацензуры прошлого десяти-, а как бы и не двадцатилетия, если считать с выборов Ельцина, заканчивается, ситуация меняется. Это была замещающая цензура, цензура сюжетная, когда до того, как аудитория поймет, что правда, а что нет, ей уже предлагают сюжет, от которого она не может оторваться. Настолько он, с одной стороны, интересен, а с другой – сконструирован так, чтобы отвечать на ее ожидания.
Собственно, ведь в чем особенность этой системы, и этой команды, и этого курса, к некоторым элементам которого я приложил руку? Очевидно, что это опережение, но за счет чего оно достигается? Очень просто, исторически здесь нет никакой новации. Представьте себе шахматиста, который играет за обе стороны доски. И за власть, и за оппозицию. Он угадывает или конструирует в каком-то смысле, но конструирует опережающе, – до того, как оппозиция сделает то же самое, – повестку оппозиции, и элементы ее вносит в собственное предложение массам, что делает оппозицию ненужной. Заметьте, эту тему, которую я открывал, как я считал, на кончике пера, Владимир Владимирович описывает в очаровательной притче в своей первой же книжке, вышедшей еще во время избирательной кампании 2000 года, где он говорит, как они боролись с диссидентами в Ленинграде.
– Вы имеете в виду книгу «От первого лица»? («От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным» – сборник бесед с будущим президентом РФ, подготовленный Натальей Геворкян, Натальей Тимаковой и Андреем Колесниковым. – Slon)
– Да-да, там, где он говорит, – это известная история, мне она была известна с другой стороны… Когда мы готовились праздновать 150 лет с восстания декабристов… нет, не 150, подождите… Да, 150, боже мой, как скоро время прошло… в 1975 году, а они, гады, организовали на этом месте возложение венков от ленинградских профсоюзов, по-моему, от завода шарикоподшипников. Но, в сущности, вот она, эта технология. У нее есть обратная сторона, и она состоит в том, что этот вид цензуры в отличие от старой доброй царской цензуры, – не будем привлекать сложные сталинские варианты, – характеризуется тем, что он оборачивается и возникает феномен цензуры на вход, а не на выход. Короче говоря, сегодня Кремль – это самая цензурованная территория в Российской Федерации. Он выстроил очень мощную цензуру. Нарративную, как я ее называю, цензуру, когда ты предлагаешь сюжет. Но когда ты запускаешь останкинскую суперпушку в том виде, в каком она работает сейчас, ты первый превращаешься в ее мишень. Она бомбардирует тебя с утра до вечера. Каким образом, как бы мог Путин защититься от российского телевидения? Допустим, он его бы не смотрел. Он все время это утверждает, хотя в последнее время явно…
Сценарии 2015–2018: тревожные сигналы
Неконтролируемый обвал рубля 15–16 декабря – возможная репетиция катастрофических событий 2015 года
В российской политической истории 2014 год поражает неожиданностью и масштабом событий. Покинув рутинизированный мир рейтингов, экономических мотиваций, стандартов сотрудничества — весь этот скучный антураж современной глобальной иерархии — Россия, ведомая Кремлем, снялась с якоря и вышла в открытые воды истории. Философ Михаил Ямпольский написал об этом: «Из мира постмодерна Россия двинулась в модерн», т. е. в первую половину ХХ в.
Крутой поворот вниз
После того как между 26 февраля и 16 марта Россия присоединила Крым, на юго-востоке Украины разразился короткий и жесткий кризис. Переход Крыма под Россию качнул общественные настроения части населения в пяти областях Украины. В те дни в Крым непрерывно приезжали представители различных групп с Украины, царила атмосфера ажиотажа, возникла «русская весна», рассказал позднее Игорь Гиркин. Подогреваемая из России различными политическими группами, эта атмосфера и привела к военной экспедиции отряда Гиркина в Славянск, с которого началась «донбасская война». Повороты ее сюжета были главными событиями российской внутренней политики в 2014 г. В результате 2015-й Россия встречает с результатами, которые не привиделись бы Кремлю и в страшном сне двумя годами ранее. Россия покинула G8, в отношениях с Германией глубокий кризис, санкции США и Евросоюза, разрыв многих направлений высокотехнологической кооперации российских и европейских фирм.
Россия теряет место восьмой экономики мира, в 2015 г. ее ждут «мусорные рейтинги», из привлекательного для инвестиций развивающегося рынка, каким Россия была более десятилетия, мы превращаемся в крайне уязвимую экономику. Падение цены нефти и курса рубля отбрасывает Россию с почти $1000 средней зарплаты в июне 2014 г. (зарплата — 33 563 руб., курс — 34,41 за $1) к $600 и ниже, на несколько лет назад.
Путинский поворот — 2014 привлекает к России колоссальное внимание мира. Теперь все российское — резервы, характер проникновения в экономику европейских стран, внешнеполитическая активность — попало из зоны полутьмы прямо под вспыхнувшие софиты. Теперь все считают российские резервы и строят графики их таяния. Каждая транзакция попадает под микроскоп. США следуют курсу, объявленному Обамой: «Все имеет цену, и ее надо платить». Но сколько платить? Цена Крыма неизвестна, поскольку Кремль не вступает в переговоры. В результате осуществляется курс на «обезжиривание» Кремля, результатом чего станет выжигание резервов до нуля. Резервы кончатся раньше, чем российская экономика успеет диверсифицироваться. Возникает безнадежная ситуация: население должно понести тяготы рецессии и кризиса, имея в перспективе лишь «отложенную катастрофу».
В тупике
Для политического историка будет чрезвычайно интересно узнать, как принималось решение по Крыму. По всей видимости — в расчете на распад Украины и стратегическую перспективу возникновения большого нового государства Новороссия. Лишь в этом случае решение об аннексии Крыма растворилось бы в более масштабном процессе перекройки границ. Но этот авантюристический план провалился. И теперь Кремль в трудном положении. Видно, что он напрягает все дипломатические возможности, внешнеполитическую пропаганду, пророссийские бизнес-круги в Европе, чтобы создать ощутимое движение за признание Крыма.
За это Кремль готов платить. Имеются многочисленные заявления европейских политиков и предпринимателей, призывающих понять действия России как проявление обоснованной тревоги, страха или даже результат ошибочной политики Запада в постсоветский период. Но эти заявления putins-versteers Путину удалось бы капитализировать, только если бы он в феврале и далее не присоединял Крым, а лишь дестабилизировал бы обстановку на Украине, не нарушая границ.
Очевидно, что и после гибели «Боинга» у Путина имелась возможность обменять полное прекращение боевых действий в Донбассе на схему, которую озвучивал бывший американский посол в России Дж. Мэтлок и ряд европейских политиков: Запад соглашается на восстановление досанкционного режима экономического сотрудничества, не признавая де-факто присоединения Крыма, а рассматривая его как «замороженный конфликт». Но Путин и этим не воспользовался.
В результате переход в 2015 год происходит в атмосфере полного тупика, отсутствия каких-либо стратегий урегулирования и нарастания конфронтационной риторики. Теперь риторика Путина о желательном пересмотре концепции европейской безопасности уже не имеет значения. Наоборот, общее место сегодняшних экспертных оценок в Европе: крымская авантюра Кремля лишает Россию даже того статуса региональной державы, который был ранее признан в результате десятилетних усилий Путина и его политического окружения. Что уж говорить о претензиях Кремля выступать ревизионистским лидером, предлагающим новые схемы европейской или глобальной политической архитектуры.
Новый контракт
Но внешнеполитические и экономические потери — это половина дела, и не самая главная. Главное событие года — «самообнаружение» российского общества, загнанного крымской авантюрой в узкий
Светлана Моторина
Уважаемые богатые и власть имущие нашей страны! Это письмо я адресую вам, хотя и не всем. Тем лишь, у кого уже есть дети…
Уважаемые богатые и власть имущие нашей страны!
Это письмо я адресую вам, хотя и не всем. Тем лишь, у кого уже есть дети или как минимум соответствующие планы оставить после себя потомство. Очень прошу вас оторваться от умно-гламурных «экспертов», «форбсов», «татлеров», в которых вы ищете ответы на вопросы, как управлять капиталом, персоналом, как приворожить мужа, любовника, как сохранить рассудок в валютной лихорадке, и дочитать мое письмо до конца. Именно сейчас, в пик кризиса подумайте о другом – как воспитать своих детей так, чтобы новый такой кризис не шарахнул нас всех лет через десять.
Я дико редко не люблю детей. В 99 процентах случаев я их обожаю по определению. Все дошкольники мне кажутся «мимимишечными» и невинными. Те, что постарше – интересными для анализа и прогнозов на тему «Кем станет», «Каким будет мужчиной», «Какой мамой». Даже самые сложные и неудобные дети вызывают как минимум чувства сострадания и гнева в адрес родителей, которые не долюбили, не объяснили, не занимались, бросили. Но есть этот небольшой один единственный процентик, такой маленький, но одиозный, который всегда приводит меня в ступор. Потому что не любить нельзя, а любить не могу себя заставить.
Это дети СМР-инфицированных семей. Не ищите определение заболевания в энциклопедии. По причине моего бедного русского я только так могу это назвать – Синдром Мажорного Ротожопия.
Именно СМР-синдром, заражению которым особенно подвержена российская элита, богатые и власть имущие, является причиной нынешнего кризиса. Причем чем выше уровень богатства и статус, тем серьезнее стадия заболевания. Проявления следующие: стремление дорваться до трубы, содержащей любые ресурсы, просверлить дополнительные отверстия и установить кранчики для всех членов своей семьи, друзей, соседей, как можно дольше иметь доступ к трубе с одной лишь целью – вкусно кормить свой рот дорогими деликатесами, а жопу держать в тепле и эксклюзивных брендах, на всякий случай иметь для жопы еще одно теплое место в другой стране. РОТОЖОПИЕ. Другие цели – сделать что-то для людей, послужить стране – из организма вымываются. А мажорное ротожопие, потому что труба вместе с извращенными ценностями как правило передается по наследству отпрыскам.
И ведь понимаю, что дети не
Российское информационное агентство «Росбалт» опубликовало интервью с актером театра и кино, народным артистом СССР Олегом
Басилашвили.
Известный актер рассуждает о том, почему нынешняя война не имеет оправданий. В своих ответах актер пытается найти
истину и быть более объективным, чем журналист, задающий вопросы.
— Олег Валерианович, та война, свидетелем которой вы были, давно закончилась, а новая, похоже, только начинается. Что вы об этом
думаете? — 22 июня 1941 года. Этот день я помню очень отчетливо. Я был в Москве, на родной Покровке, дом 11, квартира 15. Утро было ясное, солнечное.
Мы с мамой шли по Чистым прудам смотреть кино в «Колизей» (там сейчас театр «Современник»). На ступеньках кинотеатра у входа стояла
небольшая толпа. Почемуто все были одеты в черные одежды – я так запомнил. Посреди этих людей, в красном берете, стояла женщина, которая
в кинотеатре проверяет билеты, и о чемто им взволнованно рассказывала. Мы подошли, мама чтото услышала. А потом взяла меня за руку и
судорожно повела домой. Я был безумно расстроен, потому что мы должны были посмотреть картину «Наш двор» с участием клоуна Карандаша, а
после этого ехать на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку. Выяснилось, что женщина в красном берете пересказывала сообщение по
радио – выступил Молотов, началась война.
С этой войной у меня очень много связано. Мой названый брат, курсант артиллерийского училища, окончивший его в чине младшего лейтенанта,
был направлен на фронт. Его звали Жора. Он воевал начальником стрелковой батареи, под Вязьмой попал в окружение, самостоятельно выбрался
оттуда, прошел фильтрационный лагерь, был направлен на Харьковский фронт — и там тоже оказался в окружении. Опять самостоятельно
выбрался, попал в стрелковую часть и принял свою смерть в танковом сражении на Курской дуге около станции Прохоровка, в чине командира
артиллерийской батареи — начальника штаба отдельного артиллерийского дивизиона 76мм пушек 125й стрелковой бригады… Отец мой прошел
всю войну, вернулся домой майором, уже в июле 1945го. Чем старше он становился, тем чаще рассказывал о войне. И теперь мне кажется, что он и
подобные ему люди были счастливы все эти четыре военных года. Потому что они делали правое дело – защищали свою родину от фашистов,
свои семьи, дома, свои любимые леса и поля. Недаром наш лозунг был: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами». Но вот что
касается сегодняшней войны на Украине – честно говоря, я не очень понимаю, что там происходит и почему. Кто от кого что защищает? Думаю, нам
не сообщают всей правды об этом. А раз не сообщают, значит, чтото мы делаем не совсем правое. — Вы думаете, не за совсем правое дело бьются ополченцы ЮгоВостока? — Я не понимаю, за что именно они бьются. Ужасно только одно: гибнут мирные люди, в первую очередь, конечно, военнообязанные, а затем дети, женщины, старики. Онито в чем виноваты?.. Этих мерзавцев, кто бы они ни были, спровоцировавших военные действия, рано или поздно будут
судить судом всех народов. — Кого вы имеете в виду? — Я не знаю. Ктото ведь в этом заинтересован! Комуто нужно, чтобы гибло гражданское население, а на ЮгоВостоке Украины была кровоточащая рана.
Кому нужна чужая кровь? И главное, непонятно — во имя чего? Я не понимаю, каких целей добиваются так называемые повстанцы. Отделения от
Украины? Нет. Того, чтобы быть с Россией? Тоже нет — они этого требования не выдвигают. А даже если бы и выдвигали – мало ли кто чего
требует. Федерализации? Так она им обещана.Какихто изменений в конституции?На это в Киеве тоже уже согласны. Чего же эти люди дальшето
сопротивляются?! Может, хватит отстреливаться, ребята, — за что вы бьетесь? Нет, опять стреляют…
Ничего понять нельзя. СМИ не доносят до меня полную картину происходящего. Почему туда идут какието добровольцы из России? Каким
образом они туда приходят? Есть же граница!.. Она должна быть на замке. А тут десятки, сотни добровольцев с оружием переходят ее — и хоть бы
хны. Как это может быть? И что это за люди? А их новейшее оружие? Вы что, можете из стрелкового оружия сбить вертолет? Нет, не сможете,
какое бы оно ни было прекрасное и точное. А вот из ПЗРК – можно. А откуда эти ПЗРК? Там что, на Донбассе и Луганщине, огромные склады
вооружений?.. — Вам кажется, что этим людям сейчас надо сдаться? — Надо прекратить эту бойню. На месте повстанцев я бы вышел на высокий холм, взял бы в руки оружие, положил его на землю и закричал:
«Братцы, все! Мы прекращаем стрельбу. Прекращайте и вы тоже. Давайте сядем, поговорим…». А умение нажимать на гашетку и испытывать
сексуальное удовлетворение от того, что ты убил человека – это, знаете ли, не геройство, а преступление. Я сам был беженцем, и помню, как мы
бежали из Москвы в декабре 1941го. Помню, как это тяжело и страшно. Зачем сейчасто людей мучить? Там хоть, по крайней мере, наш народ
сражался против фашизма, порабощения немцами нас, русских и советских людей. А сейчасто против чего они сражаются? И кто им помогает?.. — Но ведь если ополченцы сложат
Юрий Болдырев об извращении идей развития
Тема: Экономический кризис
Вместо предисловия. Эта история – специально для тех, кто периодически восклицает: ну что же тот или иной самостоятельно мыслящий политик или публицист редко выступает в СМИ, вроде, недостаточно настойчив. Так вот: эту статью мне заказали в организации при крупном российском информагентстве – попросили написать про нашу деоффшоризацию. Но полученный материал отклонили с формулировкой: «Автор исходит из посылок, которые могут быть расценены как клевета. Это прямое нарушение законодательства, мы не можем это публиковать». Конкретное агентство не называю, так как управление ими централизованное и явление это, соответственно, системное.
Что ж, не захотели публиковать – и ладно, никто не принуждает. Но обратите внимание на аргументацию: автор не обвиняется в клевете, но исходные посылки (мировоззрение, миропонимание) кем-то «могут быть расценены» как клевета, и это (такое мировоззрение) – «прямое нарушение законодательства»… Уровень наших цензоров, надеюсь, понятен.
Во избежание же преследования иного, более свободного и смелого издания, согласившегося опубликовать эту статью, специально оговариваю, что изначально даже и постановочно речь идет исключительно о моем отношении, то есть, о личном оценочном мнении. По совокупности всего известного, я вынужден именно так трактовать события, а также широко пропагандируемые и громогласно «одобряемые» известные публичные инициативы.
Меня часто в последние дни спрашивают, как я отношусь к идее деоффшоризации нашей экономики, либерализации условий для ведения бизнеса и амнистии капиталов, возвращаемых в страну. Что на это ответить?
В последних моих статья об этом кое-что уже было, но разрозненно. Значит, надо свести вместе.
Начнем с простого: что такое оффшор? Это такая отмывочная контора. С виду – самостоятельная и ни от кого не зависящая.
А почему наша власть решила с ними бороться? Может быть, потому, что отмывать криминальные доходы нехорошо? К сожалению, не поэтому.
Пришла беда. Оказалось, что отмывочные конторы, такие надежные и независимые с виду, на самом деле, на полном контроле.
На контроле у кого? Не у наших друзей, но у наших конкурентов, а теперь еще и противников.
Вывод один: надо спасаться. И перегонять спрятанное за рубежами обратно в страну.
То есть, наша деоффшоризация – это отнюдь не стремление сделать бизнес более цивилизованным и прозрачным. Нет – это всего лишь стремление спасти криминальные капиталы, хранение которых за рубежом стало слишком опасным.
А что такое предложенная президентом амнистия ввозимых капиталов?
Чтобы верно ответить на этот вопрос, смотрите выше, что такое оффшор. И задайте сами себе вопрос: чем после такой амнистии, в ходе которой, как это специально подчеркнул президент, никто не будет вправе задавать никаких вопросов о происхождении ввозимых денег, вся наша бескрайняя, великая и еще недавно могучая Родина будет отличаться от самого заурядного оффшора?
Вопрос для наивных: надо ли пояснять, что если бы это было для возвращения денег, изначально честных, но вывезенных за границу в прежние, допустим, какие-то «лихие» времена для их защиты от нашего российского беспредела, то решался бы вопрос не о запрете спрашивать о происхождении денег, но о пресечении этого самого беспредела. Мы же видим противоположное – прямое декларирование права ввезти в страну любые, совершенно любые, самые грязные и криминальные, самые кроваво криминальные деньги в неограниченном количестве.
Вопрос для наивных второй: надо ли пояснять, что сказки о том, что заведомо криминальные деньги, будучи легализованы на просторах нашей Родины, почему-то вдруг окажутся вложены в наше общее развитие и будущее благосостояние, да еще и развитие высокотехнологичное – это сказки уже не для наивных, а для совсем тупых и, что немаловажно, совершенно аморальных.
Ожидать от того, кто только что подсаживал на наркотики твоих детей (да и продолжает это делать), твою сестру продал в публичный дом в Азию, а органы твоего специально для того украденного и уничтоженного брата отправил для пересадки, например, в Латинскую Америку, что он просветлеет лицом и начнет возводить в России дамбы, дороги, мосты и тоннели, а также центры образования и здравоохранения – уместно ли?
Неужто кто-то всерьез полагает, что целенаправленно наводнение страны самыми кроваво криминальными деньгами со всего мира, превращение страны в площадку для массовой легализации всех самых грязных денег создаст необходимый нам климат для созидательной производительной деятельности? Приведет к прорыву в машиностроении, в биотехнологиях и в иных высокотехнологичных секторах экономики?
В то же время, мы знаем и понимаем, как работает пропаганда: и наша