Вскоре я стал задумываться о том, как разыскать   мастера,  отважившегося навесить четырёхъярусное панно на «библейский» фасад. Формула поиска была проста. Искать на стенах сюжет, где фигурировала женщина с ношей на голове или с бутылью. И возможна дополнительная  деталь:  изображёние, скорей всего, обращено левым профилем к зрителю.  С ней мог ещё быть грудной ребёнок.  В поисковом азарте много не раздумываешь.  Не пугает и перспектива охвата всего Бат-Яма – хочешь пройти не только по уличным фасадам, но и по стенам   парадных подъездов. И хотя у меня в архиве были уже кое-какие находки на этот счёт, фотографирование рельефов и мозаик сделалось моим израильским хобби. Всё же реализация идеи отыскать имена мастеров заняла у меня чуть ли не год.

      Этим летом (2010) я  фотографировал узоры на жилом доме Шапиро, 17.   Здание заметное.  Фасад с улицы  оживлён абстракционистским орнаментом в виде широкой вертикальной полосы низкого рельефа. В таких узорах обычно не бывает осмысленных символов. Часто встречалось сочетание линий, напоминавшее литеру «шин» (ש), с которой начиналось одно из имён Всевышнего. А художник Ланде (1979)  в таком узоре изобразил нечто напоминающее “серп и молот”.

       Полоса орнамента на фаседе Шапиро, 17, была подписана руководителем стройки М. Кацавом (מ.קצב). В беседе с пожилым жителем дома он сказал,  что Кацав не был художником, а выступал как частный подрядчик. Меня прежде всего меня интересовало, как разгадать происхождения библейского сюжета об исходе евреев в Ханаан. Осмотрев фасад, я обратил внимание на южную сторону дома, где   рос густой высокий куст, мешавший фотосъёмке.  В Израиле запрещено ломать и портить зелёные насаждения.  Мы с помощью добровольных помощников   отогнули упрямые ветви, и я увидел прятавшееся под ними художественное панно, при виде которого сердце забилось чаще. На рельефе была женщина, обращённая  ко мне левым профилем. Она несла на голове прямоугольный ящик, а  другой рукой держала бутыль с водой. Наверняка люди Кацава были посвящены в разработку деталей «библейского» сюжета, особенно тот из них, кто выполнил это панно. К сожалению, спустя тридцатилетие не подойдёшь и не спросишь, как было дело. А на улице  в нише под орнаментом были ещё два рельефных клейма: «Ужас» и «Скорбь». Первое изображало отшатнувшуюся в ужасе женщину, а другое – коленопреклонённую скорбящую. Работы сделаны недурно, если учесть, что ремесленник процарапывал их в непросохшей штукатурке стены.