«Главное – застать врасплох этого извращенца!» Она оттолкнула правой ногой стоящие подряд три стула. После абсолютной тишины звуки казались очень громкими. Даже уши заболели. Стулья повалились. Крайнее на боку проехало по паркету, ударилось о стену и остановилось. Она взялась за стол обеими руками и опрокинула его.  Под ним упали и остальные три стула. Грохот был такой, что она сама вздрогнула. Топорик переложила в левую руку, а правой ухватила край паласа.  Со злостью выдохнув, она отдернула его… Никакого люка, ни даже щелочки она не увидела. «Значит в одной из комнат!» Как с цепи сорвавшаяся собака побежала наверх, цепляясь правой рукой за перила. Залетела в комнату, которая располагалась напротив ее. Заглянула под кровать – ничего. За шкаф – ничего.

                - Выходи придурок! Я знаю, что ты здесь!

Но никто не вышел и даже звука не подал. Она стояла посреди комнаты, широко расставив ноги, тяжело дыша. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, оно выпрыгнет из груди. Она напряженно вслушивалась в тишину. Она ждала, что он выйдет. Он обязательно предстанет перед ней. «Если он не выходит, значит испугался». И она ринулась в следующую комнату, из нее в следующую. Потом побежала на улицу к садовым постройкам. Она бегала и кричала как ошалелая, пытаясь найти того, с кем хотела расправиться немедленно. Она вспотела. Ее волосы, затянутые в конский хвост, почти высохли. Глаза остекленели. Она думала только о том, что нужно найти Его… Кого?

[320x237]                Между тем опускался вечер. Солнце медленно ползло за горы. И если Ты, читатель, представишь себя, стоящим у входной раскрытой двери, то можешь окинуть взглядом всю красоту этого мира. Перед Тобой расстилается поле, уходящее вдаль. Трава неестественно зеленая  в это время года. Осенью, на фоне всего  желтого, оранжевого и красного она особенно красива. Именно осенью природа показывает свои краски на полную. Кое-где поодиночке стоят деревья, медленно раскидывающие свою листву. Дальше простирается лес в огненных тонах.  Ты никогда не думал, почему в природе так устроено? Летом все зеленое, а осенью каждое дерево имеет свой оттенок.  Разбросанные листья очень хорошо видно на яркой зеленой траве. Воздух прозрачный, живой, чистый. А  небо такое синее! Такого неба не бывает ни летом, ни весной и уж тем более ни зимой… Лес уходит в низину, а из низины вырываются горы. Высокие и надменные. Багряные лучи солнца гладят вершины гор и от этого они как будто светятся. Это прекрасное зрелище и Тебе захочется остановить мгновение, чтобы насладиться этой красотой. Пройти по полю. Лечь в траву. Смотреть на небо и ни о чем не думать. Но за Твоей спиной разъяренная кричащая женщина с кухонным топориком. Никак не вписывающаяся в этот покой. Бегающая из угла в угол этого огромного для нее одной дома.

                Тщетно носилась она по комнатам и саду. Бесцельно кричала и ругалась. Швыряла предметы. Наводила хаос. Она никого не нашла и к ней никто не вышел.  Совсем обессиленная, она бросила свое оружие на пол в гостиной и шаркающими шагами прошла в библиотеку. «Здесь куда уютнее, чем в любой из комнат этого холодного музея, который только и называется домом. Не хватает только восковых фигур».

                В библиотеке был камин, и целый час она разводила в нем огонь. По неумелым движениям она решила, что никогда раньше ей не приходилось иметь дела с каминами. Но огонек все-таки затеплился, и она несколько минут глядела на него, боясь, что он потухнет. Но пламя не потухло, а разгорелось сильнее. За окном темнело. Она посмотрела на картину, которую принесла сюда сегодня днем. Ей показалось, что это было так давно. Она тихо прошептала:

                - Кристофер Росс. Кто же ты такой? Маньяк, которого я искала?

Картина переливалась в отблесках огня…

               

                Она начала вспоминать,  как бегала по дому и кричала, с топором и голой решимостью, перемешанной со страхом. Удивлялась сама себе, что могла такое выдумать. Но поражалась еще больше, что могла поверить в такую глупую догадку, что решила даже убить того, сама не зная кого. Вдруг ей стало смешно. Она представила себя со стороны: бешеную психопатку с топором в руке. «А если бы кто-нибудь пришел ко мне и увидел все это?» И снова рассмеялась тихо, почти неслышно. Ей пришло в голову заночевать в библиотеке. Из своей комнаты натаскала подушек, захватила два одеяла. Спустилась в погреб, нашла бутылку красного десертного вина. Принесла из кухни хлеб – единственное, что осталось из еды. Устроила лежанку у камина. Перед собой поставила бокал с вином и хлеб на блюдце.

                -  Вскормлюсь хлебом и вином, как сказал Иисус… Ты смотри, я Иисуса помню! Значит живу в нашей эре.

И она опять засмеялась.

                После первого бокала тепло разлилось по ее телу. Хлеб утолил голод. Сидя с прикрытыми глазами, она смотрела на огонь. Усталая, но абсолютно спокойная. Ей стало так уютно. Здесь никого нет. Никого, кто причинил бы ей вред.

                Она наполнила бокал во второй раз. Подняла его чуть выше головы и сказала хрипло, смотря на картину:

                - За Вас, мистер Росс. Будем здоровы – и залпом осушила бокал. Потом сбросила кеды, распустила тугую прическу, стянула джинсы и упала в свое ложе. Она сладко потянулась. Сон подкрадывался к ней, окутывая, обещая сладкий дурман. Через минуту она уже спала.