По воле исторической судьбы Запад на данный момент пред­ставляет собой конгломерат этносов, среди которых господству­ют автоталассические. Несмотря на присутствие в его рамках автохтонных этнических групп, определяющее значение на За­паде традиционно имеют «народы моря» — британцы и амери­канцы (англосаксы).

Таким образом, талассократия стала фундаментальной ос­новой геостратегии Запада. Сама его история представляет со­бой процесс развития, в ходе которого были «задавлены» в за­родыше все возможные альтернативы.

Основная историческая линия развития западной талассо­кратии идет от итальянских городов-государств (начиная с эпо­хи раннего Возрождения) к современным Соединенным Шта­там Америки, через Нидерландские Соединенные Провинции и Британскую империю. Эти государства и их народы, на основе идентичности духовно-психологических, социально-политических и экономических сфер, представляют собой отдельные этапы (фрагменты) развития единого целого — западной цивилизации.

Именно народы вышеперечисленных стран сделали основой своего могущества «морскую силу», которая позволила им на века занять доминирующие позиции на Западе, а затем и в мире. Очень важным моментом в становлении талассократии является постепенное, но неуклонное расширение площади территорий, подконтрольных сначала отдельным западным талассократическим государствам, а затем Западу как единому цивилизационному целому. Если на начальном этапе его су­ществования итальянские города-государства создали импе­рию, для которой первостепенное значение имело Средизем­ное море и транспортные коридоры в Ост-Индию, то на его современном этапе развития, который репрезентуют США, «жизненно-важные интересы» Запада распространились на весь мир, охватив собой все океаны и континенты.

Непрекращающаяся экспансия, безграничное расширение становятся главной особенностью геополитической (и не толь­ко) стратегии Запада. Как писал по этому поводу О. Шпенглер, «фаустовская культура (т.е. западная. — Авт.) была в сильней­шей степени направлена на расширение, будь то политическо­го, хозяйственного или духовного характера; она преодолевала все географически-материальные преграды; она стремилась без какой-либо практической цели, лишь ради самого символа, до­стичь Северного и Южного полюсов; наконец, она превратила земную поверхность в одну колониальную область и хозяйствен­ную систему. То, чего от Мейстера Экхарта до Канта желали все мыслители — подчинить мир «как явление» властным притяза­ниям познающего Я, — делали все вожди. Безграничное было исконной целью их честолюбия: мировая монархия великих Салических императоров и Штауфенов, планы Григория VII и Иннокентия III, империя испанских Габсбургов, «в которой не заходило солнце», и тот самый империализм, из-за которого ведется далеко еще не законченная война» [3, с. 522].

Раскрывающаяся в безудержной экспансии энергия запад­ного человека была направлена на преодоление всего, что ока­зывалось у него на пути, на покорение всего, к чему он был в состоянии добраться. Мир для западного человека, на опре­деленном этапе его становления, предстал дихотомированным на него самого, и то, чем он должен овладеть и что должен себе подчинить. Борьба как таковая и стремление к абсолютному господству стали главным содержанием его жизни. «Преодоле­ние сопротивлений есть... типичный стимул западной души», — провозглашаете. Шпенглер[3,с.497]. «Все фаустовское, — до­бавляет он, — стремится к господству» [3, с. 526—527].

«Случайные, непродолжительные и разноплановые контак­ты между цивилизациями уступили место непрерывному, все­поглощающему однонаправленному воздействию Запада на все остальные цивилизации», — констатирует Самюэль Хантинг­тон [4, с. 65]. В подтверждение своего вывода он приводит сле­дующие исторические факты: «В последние годы девятнадца­того века обновленный западный империализм распространил влияние Запада почти на всю Африку, усилил контроль над Индостаном и по всей Азии, и к началу двадцатого века прак­тически весь Ближний Восток, кроме Турции, оказался под пря­мым или косвенным контролем Европы. Европейцы или быв­шие европейские колонии (в обеих Америках) контролирова­ли 35 % поверхности суши в 1800 году, 67 % в 1878 году, 84 % к 1914 году. К 1920 году, после раздела Оттоманской империи между Британией, Францией и Италией, этот процент стал еще выше» [4, с. 65].

Однако стремление к господству для западного человека в значительной мере ассоциируется со стремлением к обладанию всеми богатствами земли. Мир превращается для него в арену борьбы за все, что имеет, по его мнению, какую-либо ценность. Как писал Шлезингер-младший: «Корысть куда более, чем воз­вышенные чувства, была присуща европейской диаспоре. И то, что в прежние века было проявлением хищнической натуры от­дельных авантюристов, добывавших пряности, золото и меха, в конце XIX в. стало считаться благом для нации в целом» [5, с. 176].

Одновременно с этим ценности западного человека в его глазах становятся единственным основанием для существова­ния мира. Покоряя его, он стремится «исправить» (изменить) мир в соответствии со своими духовно-психологическими осо­бенностями, т. е. своим мировоззрением, мировосприятием, ми­роощущением и т.д., которые возводятся в аксиому — закон, обязательный для всех, основу сущего.Все, что не отвечает этому закону и что не способно измениться в соответствии с ним, по мнению западного человека, подлежит уничтожению. «Во вре­мя европейской экспансии андская и мезоамериканская циви­лизации были полностью уничтожены, индийская, исламская и африканская цивилизации покорены, а Китай, куда проник­ло европейское влияние, оказался в зависимости от него, — за­мечает С. Хантингтон. — Лишь русская, японская и эфиопс­кая цивилизации смогли противостоять бешеной атаке Запада и поддержать самодостаточное независимое существование. На протяжении четырехсот лет отношения между цивилизациями заключались в подчинении других обществ западной цивили­зации» [4, с. 65-66]. С ним соглашается Шлезингер-младший: «В течение девяти столетий после первого крестового похода западная цивилизация занималась многотрудным и опасным делом — проникала в незападные общества, с тем чтобы изме­нить их. На протяжении восьми из последних девяти веков эта агрессивная деятельность осуществлялась без всякого теорети­ческого обоснования» [5, с. 173].

Океан, как основная жизненная среда господствующих автоталассических народов Запада, способствовал вольному про­явлению их экспансионистской деятельности. Открытое про­странство мировых океанов, лишенное каких-либо естествен­ных препятствий и государственных суверенитетов, стало главным условием постоянно расширяющегося влияния запад­ной цивилизации. Анализируя данную особенность, С. Хантинг­тон приходит к выводу, что: «Непосредственной причиной экс­пансии Запада была технология: изобретение средств океанс­кой навигации для достижения далеких стран и развитие военного потенциала для покорения их народов. «...В большей мере, — заметил Джофри Паркер, — подъем Запада обуславли­вался применением силы, тем фактом, что баланс между евро­пейцами и их заокеанскими противниками постоянно склонял­ся в пользу завоевателей; ...ключом к успеху жителей Запада в создании первых по-настоящему глобальных империй заклю­чался именно в тех способностях вести войну, которые позже назвали термином «военная революция». <...> Запад завоевал мир не из-за превосходства своих идей, ценностей или религии (в которую было обращено лишь небольшое количество пред­ставителей других цивилизаций), но скорее превосходством в применении организованного насилия» [4, с. 66]. При этом его проникающие¹ империи, в конце концов слившиеся в одну единую — западную,

^{1 Учитывая принципиальную разницу между природой талассократических и теллурократических империй, необходимо отметить, что первые имеют проникающие свойства, а вторые — поглощающие.}

^{Проникающие империи создавались западными государствами для ус­тановления контроля над определенными участками земной поверхности и «туземными народами» с целью их использования в соответствии со сво­ими национальными интересами. По сути, империя проникающего типа — это достаточно эффективный механизм широкомасштабной экспроприа­ции метрополией ресурсов и материальных ценностей своих колоний. Покоренные народы для талассократической имперской нации всегда ос­тавались второсортным человеческим материалом, чем-то чуждым и враж­дебным, чем-то таким, что необходимо держать в железной узде и нещадно эксплуатировать с целью получения максимальной выгоды, а если это целесообразно, то и безжалостно уничтожать.}

^{Становление поглощающих империй, как правило, представляло со­бой процесс приобщения к имперскому территориально-этническому ядру новых земель и народов с последующим их встраиванием в общую конст­рукцию империи. В таких условиях использование понятий «метрополия» и «колонии» является некорректным, так как имперская нация и покорен­ные ею народы ничем не отличаются в своем статусе и правах. Они равны перед лицом имперской власти, которая их не дифференцирует по расо­вой, этнической или культурной принадлежности. При этом поглощенные территории и подчиненные народы не рассматриваются как объект нещад­ной эксплуатации в пользу территориально-этнического ядра империи, т.к. выступают не в качестве чего-то «чужого» и «низшего» (удерживаемого силой для использования с определенной практической целью), а как ее новообретенные, составные части.}

упорядочивали пространство в соответствии с номосом¹ моря. О. Шпенглер подчеркивал: «Бесконечное про­странство, как прасимвол, во всей своей неописуемой мощи вступает здесь в круг деятельно-политического существова­ния...» [3, с. 364]. По этому поводу К. Шмитт высказался таким образом: «Столь поразительная, беспрецедентная простран­ственная революция, какая имела место в XVI—XVII веках, дол­жна была привести к столь же неслыханному, не имеющему ана­логов захвату земель. Европейские народы, которым открылись тогда новые, казавшиеся бесконечными пространства, и кото­рые устремились в даль этих пространств, обходились с обнару­женными ими неевропейскими и нехристианскими народами как с бесхозным добром, которое становилось собственностью первого попавшегося европейского захватчика. Все завоевате­ли, будь то католики или протестанты, ссылались при этом на свою миссию распространения христианства среди нехристи­анских народов» [1].

«Позднее, — продолжает он, — в XVIII и XIX веках, задача христианской миссии превратились в задачу распространения европейской цивилизации среди нецивилизованных народов. Из таких оправданий возникло христианско-европейское меж­дународное право, т. е. противопоставленное всему остальному миру сообщество христианских народов Европы. Они образо­вали «сообщество наций», межгосударственный порядок. Меж­дународное право было основано на различении христианских

^{1 Номос — организация пространства после его захвата путем распре­деления и использования в соответствии с определенным алгоритмом.}

и нехристианских народов или, столетием позже, цивилизован­ных (в христианско-европейском значении) и нецивилизован­ных народов. Нецивилизованный в этом смысле народ не мог стать членом данного международно-правового сообщества; он не был субъектом, а только объектом этого международного пра­ва, т. е. он принадлежал одному из цивилизованных народов на правах колонии или колониального протектората» [1].

Выходит, что смысл и назначение западной системы меж­дународного права состояли именно в разделе и распределении незападной земли между западными странами. Поэтому евро­пейские народы, несмотря на множество противоречий между собой, были едины в своем видении неевропейских земель как пустой территории, т. е. как объекта захвата и использования в собственных целях. По этому поводу О. Шпенглер высказывался очень откровенно: «Европеец хочет управлятьмиром по своей воле» [6, с. 663].

[1]Шмитт К. Земля и море: Созерцание всемирной истории, http:// resist.gothic.ru/index.html

[2]Дугин А. Основы геополитики: Геополитическое будущее России. — М.:Арктогея, 1997.

[3] ШпенглерО. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории. Т. 1. Гештальт и действительность. — М.: Мысль, 1993.

[4] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. — М.: ООО «Издатель­ство ACT», 2003.

[5] Шлезингер-младший A.M. Циклы американской истории. — М.: Издательская группа «Прогресс», «Прогресс-Академия», 1992.

[6] ШпенглерО. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории. Т. 2. Всемирно-исторические перспективы. — Минск.: Попурри, 1999.

На основе книги "Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии"

undefined: undefined » [показать] [показать] [показать]