Ночь. Чаще всего мне нравится это время. Однако иногда я остро ненавижу его. Ночь - время сна. Порой сон предаёт меня, подставляет. В назначенный час я отворяю двери и жду его, но он не приходит. И тогда в открытые двери без спросу ломятся мысли. Сначала одна-две, немного, право-слово. Ладонью отмахнуться можно от этой мошкары. Только со временем они осмелевают. Всё больше и больше их осмеливается войти непрошеными в мою голову. Из самых грязных помоек и подворотен моей души они появляются, из самых мерзких сточных канав выползают, липкими, гадкими щупальцами тянутся мне в лицо, противно жужжат над ухом, сводя с ума, тычут алчными хоботками мою кожу, жаждая крови. Ненасытные отвратительные твари, тупоголовые монстры. Разве вы не знаете, что мыс вами одной крови - вы и я? Вы все - плоды жизнедеятельности моего сознания. Как плоды жизнедеятельности тела, вы должны выводиться их моей системы вскоре после своего образования, иначе вы отравите меня и погибнете вместе со мной. Как вы не знаете этого? Почему вы меня мучаете? Почему ночью, в самое беззащитное время, когда все спят и не к кому обратиться, некуда убежать, вы поднимаетесь, чтобы вызывать у меня душевный сепсис? Лёжа под одеялом, я остро ощущаю собственную хрупкость. Сведённые напряжением плечи, нервная дрожь пульса в висках. Вдох, выдох, широкая грудная клетка, ломкая конструкция из острых костей, поднимается всё так же мерно, плавно. Я чувствую, как то ли от тепла, то ли от паники меня начинает прошибать пот. Вдох, выдох, вдох, выдох, вдох нетненадо выдох, вдох оставьтеменявпокое выдох, вдох нупожалуйстануяумоляюзачем выдох, вдох ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА выдох, и всё в полной тишине. Тишина ночи, безучастная тишина черепной коробки, в которой, ворочаясь, не может уснуть воспалённый мозг, тишина могилы, тишина безумия. Это такая тишина, которую сложно себе представить, от мыслей о которой сходишь с ума. Эта тишина - беззвучный душераздирающий вопль, бешеный, рвущий на части, неостановимый. Тишина-обманщица, тишина-предатель, как сон. Нет, не так. Тишина-палач? Нет, тоже не то. Тишина... сестра по несчастью. Наверное, ей тоже больно вот так вот разрываться на части от боли, бесконечно разрываться, но никогда не разорваться. Может быть, просто по ночам моё внутреннее радио иногда ловит её сигнал бедствия? А потом его заедает, и я не могу переключить станцию, и не могу помочь тишине. Я просто слушаю её, и её звуки так плотны, так реальны, что они околдовывают, затягивают, нет, даже просто сливают меня с ней. Я тоже становлюсь этой тишиной, и также беззвучно разбиваюсь на осколки, оставаясь при этом целой. Забавно, наверное - сидеть ночью с монитором ноутбука как единственным источником освещения и писать неловким русским языком, от которого отвыкли и пальцы, и ум, сказку про тишину, которой на самом деле нет, пытаясь этим объяснить прорыв внутренней канализации, которой, кстати, тоже нет, если не считать это как метафору для кишок. Все эти метафоры, мысли, страхи - не более чем электрические импульсы в моём мозгу - спасибо, биология. Все слова, что я пишу - не более чем электрические импульсы в сложной электронной схеме моего ноутбука - спасибо, физика. Я не понимаю до конца (да даже до середины, нет, и того меньше) как это всё работает, да и никогда не пойму - не быть мне физиком, химиком или биологом, или одним из этих их новомодных гибридов. Но даже если бы понимала - что, чёрт возьми, мне это дало бы? Полцарства за коня... Полчего я могу предложить за то, чтобы быть нормальным человеком и не чувствовать холодного дыхания сумасшествия у основания своей шеи в некоторые особо неудачные ночи, которых становится всё больше и больше? Я бы предложила. Дьяволу бы душу предложила, так ведь нет его, а если бы и был, всё равно наверное у китайцев оптом берёт, на что ему моя сдалась, да ещё так дорого.
А ведь я знаю, что я ещё не самый запущенный случай. Я так, живчик ещё такой. Трепыхаюсь постоянно. Меня молотком, а мне, вот незадача, очень хочется жить, и я ползу вперёд, и кости мои срастаются кое-как, но я ползу вперёд, и думаю, что молодец. Иногда. Иногда, конечно, просто лежу на земле и поливаю её слезами и соплями в надежде вырастить там аленький цветочек или ещё какое чудо. Но потом обязательно ползу вперёд, честное пионерское. Некоторые не ползут. Кто не может, кого ещё куда сильней меня прикладывает. Так что я не самая несчастная. Чего прибедняться. Но и не самая счастливая же, ну! Что, что, то мне делать, куда бежать от этой ловушки внутри себя, куда бежать от тоненькой, но ощутимой грани, что отделяет меня от безумия? Или приближает к нему? Слишком много "или", "нет, не так", "но". Слишком много вопросов. Проклятая мошкара, нет у меня на вас внутри ни мухобойки, ни репеллента. Интересно, имейся таковой, было бы лучше? Или хуже? Что такое лучше? Что такое хуже? "Мальчик тычет пальцем в книжку...". Врал ты мне, Маяковский, в детстве, в формативном периоде, без стыда и совести врал, скотина. Девочка Я тыкала пальцем в книжку. До сих пор тычет на постоянной основе. Я могла бы быть профессиональным тыкателем, если бы это оплачивалось. Да вот не оплачивается, и ничего другого полезного не даёт, а ты утверждал, что это, мол, хорошо. Вот и верь миру после этого. В том, в том числе, и проблема. Не во что верить. В себя тоже особо не поверишь, когда внутри рассыпаешься в песок. В какую из песчинок верить прикажете, товарищ барин-сан? Синкретизм. Синкретинизм. Синкретинизма сосудов головного мозга. Ха-ха-ха. Поручик Ржевский, мы могли бы стать друзьями. Если вас, конечно, заинтересовала бы дружба с женским полом, в чём я, лично, сомневаюсь, основываясь многочисленных зарисовках вашей богатой личной жизни. Моя личная жизнь, кстати, затронута всемирным кризисом. Вложила деньги не в те акции, понимаете... Сейчас на грани банкротства. Грани безумия. Грани стакана с водкой - сейчас бы не отказалась от. Что вообще можно воспринимать, когда голова отказывает? Так и я плыву по послушному течению слов, которые цепляются друг за друга, как маленькие весёлые вагончики паровоза "Экспресс Голова-Ад". Смешно. Грустно. Никак.
Сон, вернись ко мне, я всё прощу. Правда-правда. Будем с тобой сидеть на скамейке, держась за руки, смотреть в небо и сосать чупа-чупсы. Или курить. Что захочешь. Всё равно и то, и другое - суррогат удовлетворения сосательного рефлекса. Давай будем друзьями. Я пацифист. Я не люблю ссор. Я хочу покоя. Ночь - время покоя. Приди ко мне, положи свою прохладную ладонь мне на лоб - чувствуешь, горячий? Это во мне горят мотыльки бесполезных мыслей, слетаясь на огонь. Бог его знает, откуда он там внутри взялся, и какой он природы. Есть - ну и есть. Раз нет огнетушителя, будем гореть всю ночь. Приглашаем на барбекю. Вход - свободный. Форма одежды - парадная. Как и вход, что всё ещё стоит настежь распахнутый, как кофточка готовой отдаться старшеклассницы, и ждёт твоих шагов, сон. А тебя всё нету... Позвони мне, позвони. Входящие звонки бесплатно. Входящие в двери мои - оставьте надежду. Спасайте мои души. Сантехники наполовину вымерли, наполовину мигрировали на юг. С разводными ключами в клювах. И винегретом в моей голове. Отличный гарнир к барбекю, кстати. Вот как всё во мне гармонично и осмысленно устроено. Аж плакать хочется. Вот только огонь внутри испарил всю воду, а пар сквозь открытые двери вышел и ищи его свищи. В общем, влаге внутри конденсироваться неоткуда.
Ах, да ну тебя. Так можно бесконечно продолжать. Пора и честь знать (хотя откуда её тебе знать, ты её в пятом классе на ластик и три наклейки выменяла). Завтра надо учиться, ибо через два дня - экзамен. Все всё поняли? Вот и хорошо. Вот и хорошо... И нет, Маяковский, твоё мнение меня больше не интересует.
Оясуми.