Ольга Видова,доктор филологических наук и её статья  ТАЙНА ПОРТРЕТОВ П.Ф.СОКОЛОВА 

Еще один портрет работы П.Ф.Соколова, изображающий даму поразительной красоты, привлек мое внимание.                                                     Ранее модель представлялась незнакомкой и только в последнее десятилетие получила имя Софьи Александровны Урусовой                                        в замужестве Радзивилл.  Обратившись к мемуарам современников, я узнала, что в 1820-е годы самой красивой женщиной, своего рода эталоном красоты в России, по общему мнению, была графиня Елена Михайловна Завадовская, урожденная Влодек. Внешность ее нам известна благодаря портретам работы Чалона и Бинеманна


[показать] 
А.Е.Чалон. Портрет Елены Михайловны Завадовской. 1838 г
[показать]
Е. М. Завадовская. Миниатюра. Э. В. Бинемана 
.
Портрет Завадовской работы А.Лагрене, 1820-е гг.

Назывались имена еще нескольких наиболее выдающихся красавиц, которые в 1820-е годы могли встать в ряд с Завадовской: княжна Софья Александровна Урусова, княгиня Зинаида Ивановна Юсупова (урожденная Нарышкина), Стефания Доминиковна Витгенштейн, урожденная Радзивилл, Дарьи Федоровны Фикельмон и Марии Александровны Мусиной-Пушкиной
«Княгиня Юсупова – высокая, тонкая, с очаровательным станом, совершенно изваянной головой, у нее красивые черные глаза, очень живое лицо с веселым выражением, которое ее так красит». (Дневник Долли Фикельмон).
«Графиня Витгенштейн – высокая стройная, с тонкими и нежными чертами, скромный, кроткий вид, бескрайне учтива, застенчива и очень молода». (Дневник Долли Фикельмон»).
Заинтересовавшись этими именами, я узнала, что до настоящего времени никто не знал, как выглядит Стефания Радзивилл-Витгенштейн. Сегодня я имею возможность представить два ее несколько противоречивых изображения. Один портрет написан Карлом Брюлловым. Он был ранее неизвестен. Русским музеем в Петербурге он был приобретен на аукционе лишь 30 ноября 2012 года 

К.П.Брюллов. Стефания Доминиковна Витгенштейн. Конец 1820-х – начало 1830-х гг.
Но если портрет Стефании Радзивилл-Витгенштейн работы Карла Брюллова был опубликован в 2013 году, то второй портрет практически неизвестен. 
Директор музейного комплекса «Мир» в Белоруссии, Ольга Николаевна Попко, обнаружила в частной коллекции князей Гогенлоу в Шиллингфюрсте несколько портретов Стефании Радзивилл, в том числе и этот портрет-миниатюру. Будем надеяться вскоре увидеть их в публикуемом ею каталоге, посвященном Радзивиллам. Художником, на мой взгляд, может быть брат Карла Брюллова – Александр Брюллов. С обоими братьями Стефания была дружна.

Александр Брюллов Стефания Радзивилл. Середина 1820-х гг.
Граф Владимир Соллогуб писал: «… в устах всех были слышны имена графини Завадовской, Фикельмон, фрейлины княжны Урусовой, и девицы Нарышкиной, позже княгини Юсуповой. Все четыре были красавицы писаные, все четыре звезды первой величины тогдашнего петербургского большого света». Ф.Ф.Вигель, многое повидавший на своем веку, в 1820 году, погрузившись в хлебосольную московскую жизнь, не просто выделил сестер Урусовых, но и дал им высочайшую оценку: «Между многими хорошенькими лицами поразила меня тут необыкновенная красота двух княжон Урусовых, из коих одна вышла после за графа Пушкина, а другая за князя Радзивилла». 
Известный историкХIХ века М.И.Семевский писал: « В конце двадцатых годов в Москве славился радушием и гостеприимством дом… Урусовых. Но не одно радушие и образованность хозяев влекли в этот дом тогдашнюю молодежь – и туземную, и приезжую. В доме этом были три грации, дочери князя Урусова, три красавицы, справедливо считавшиеся украшением московского общества того времени… Надо сказать, что все дочери Урусовых отличались своей прекрасной внешностью, но Софья была бесспорной и признанной «царицей московских красавиц».
Может быть, поэтому эксперты Государственного музея А.С.Пушкина и « узнали» Софью Александровну Урусову на одном из портретов работы П.Ф.Соколова. 
К сожалению мы не располагаем изображениями молодой С.А.Урусовой. Есть только знаменитый портрет работы Ф.К.Винтергальтера 1858 года, на котором Софья Александровна изображена в возрасте 52 лет. С непроницаемым выражением лица смотрит на нас все еще красивая женщина в бальном платье с жемчугами на шее, с наброшенной на плечи, по моде тех лет, темной кружевной накидке. 


[показать]

.К.Винтергальтер. Портрет княгини С.А.Радзивилл. 1858.
Долли Фикельмон в своем дневнике набросала словесный портрет княжны: «Софи Урусова – великолепная особа, у нее не совсем правильные черты, зато белокурые волосы, очень белая кожа, волшебные плечи».
Этот говорящий образ перекликается с ослепительным словесным портретом данным французским историком Марком Фурнье: «Княжна Урусова, бесспорно, представляла собой законченный тип русской красавицы. Нельзя было встретить лица чище и свежее. Ее волосы падали мягкими и обильными волнами на округлые плечи – со всею роскошью античного контура. Особенно хороши были ее глаза, большие голубые, полные света и неги, глаза, излучавшие вокруг какую-то магнетическую силу».

[показать]

П.Ф. Соколов. Портрет княжны С.А.Урусовой (?). Фрагмент
Какие же черты красавицы находят в нем отражение ? Большие голубые глаза? - Да (полные света и неги). Чистое и свежее лицо, очень белая кожа? Да. Законченный тип русской красавицы? Точнее, тип славянской красоты.
Всё, казалось бы, говорит в пользу того, что с портрета Соколова на нас смотрит княжна Урусова. И тем не менее, на мой взгляд, модель не отвечает в полной мере словесному портрету Урусовой, данному её современниками. 
Сопоставим портрет П.Ф.Соколова с атрибутированными портретами Урусовой – Радзивилл работы Ф.К.Винтергальтера и Л. Фишера. 


[показать]
Сопоставление портретов
Даже учитывая возрастные изменения, видно, что это два разных типа красоты. На портрете работы П.Ф.Соколова у модели темные длинные полукружья бровей,тогда как на портрете работы Винтергальтера у Софьи Александровны Радзивилл (Урусовой) прямой разлет пушистых светлых бровей. Не ощущается у модели Соколова и «ослепительной белой красоты», «белокурости» модели. И главное: на портрете Соколова у модели абсолютно правильные точеные черты лица вместо «не совсем правильных», свойственных внешности княжны, известной нам благодаря словесному портрету. Эти не совсем правильные черты С.А.Урусовой (в замужестве Радзивилл)мы видим на портретах Винтергальтера и Фишера.
Но если это не княжна С.А. Урусова, то кто же эта дама?
На мой взгляд, перед нами лицо, отвечающее словесной зарисовке внешности другой общепризнанной красавицы николаевской эпохи, - «царицы Невы», «царицы Петербурга», «патентованной красавицы» – Елены Михайловны Завадовской, урожденной Влодек. На портрете П.Ф.Соколова ей 20-21гг.
В 1820-е годы именно Елену Михайловну Завадовскую считали эталоном красоты российской аристократии: «Вообще этот бал изобиловал красотою женских лиц и богатством туалетов. Не говорю уже о патентованной красавице графине Завадовской, рожденной Влодек, которая, как всегда, убивала всех своею царственной, холодной красотою», – вспоминала М.Ф.Каменская, наблюдавшей Завадовскую на бале, даваемом Юсуповыми.
Дарья Федоровна Фикельмон в своем дневнике оставила такой портрет Завадовской: « Я впервые увидела мадам Завадовскую, урожденную Влодек. Она полностью оправдывает свою репутацию красавицы. Высокая, статная, с великолепными правильными чертами, ослепительным цветом лица, но о ней можно сказать то же, что о прекрасном образе с полотна».
Через 10 лет Долли Фикельмон даст такую же высочайшую оценку красоте Наталии Николаевны Пушкиной, урожденной Гончаровой, сравнив её «небесную и несравненную красоту» с красотой Завадовской. «Это образ, возле которого можно оставаться часами как перед совершеннейшим творением Создателя!» Наталья Николаевна в качестве эталона красоты придет на смену Завадовской в 1840-е годы, когда та уже будет жить вне России, в Париже.
Елена Михайловна Завадовская царила в обществе, не придавая этому особого значения. Она была доброжелательной по отношению к людям, держалась просто, с милым добродушием. Граф Владимир Соллогуб писал : « Нет возможности передать неуловимую прелесть ее лица, гибкость стана, грацию и симпатичность, которыми была проникнута вся ее особа».
Красота ее была поразительной. Так М.Ю.Виельгорский, обращаясь однажды к музыканту В.Ленцу, собравшемуся к Завадовским, заметил: «Слушай, не ходи туда! Артистическая душа не может спокойно созерцать такую прекрасную женщину, я испытал это на себе». 
В том, что портрет работы П.Ф.Соколова представляет Е.М.Завадовскую, я окончательно убедилась, сопоставив с ним атрибутированный портрет-миниатюру Елены Михайловны Завадовской работы Э.В. Бинеманна. 
На портрете-миниатюре Э.В. Бинеманна Завадовской самое большее - 28 лет. Елена Михайловна предстает в красном с голубым тюрбане, корсаж расшит золочеными нитями, на шее нитка жемчуга, шоколадного цвета бархатное платье оттенено в тон ему меховой шубкой. На прекрасной формы руке светится браслет с крупным драгоценным камнем.
Время написания портрета неизвестно, но, на мой взгляд, судя по покрою платья, – это первая половина 1830-х годов. Хотя тюрбаны были в моде и в 1824 – 1826 годы, но в 1830-х годах тюрбаны по своей конструкции были ближе не к востоку, а к моде западного ренессанса. Подобный покрой тюрбана мы наблюдаем и у Завадовской, и у Авроры Демидовой, и у Екатерины Семеновой на портретах работы Карла Брюллова 1837 г. и 1836г. и у императрицы Александры Федоровны в 1830-е годы и многих других дам, следующих моде 30-х. Вообще тюрбаны надевались лишь в торжественных случаях, как правило, на балы, поэтому на парадных портретах тюрбаны представлены довольно часто.
П.Ф.Соколов и Э.В. Бинеманн смотрели на Завадовскую лишь им присущим взглядом, тем не менее мы наблюдаем поразительное внешнее сходство моделей. 


[показать]

Сопоставление портретов
Обратите внимание на овал лица, разрез, форму и величину чистых прозрачных голубых глаз, на полукружья длинных темных бровей, на расстояние между надбровными дугами и чуть удлиненными крупными веками, на пропорции точеного носа, на чуть обозначенные тенью контуры скул и подбородка.Абсолютно одинаково все, в том числе и рисунок губ, расстояние от верхней губы к носу.Совершенно определенно можно сказать, что художники изобразили в разное время и в присущей им манере одно и то же лицо – прекрасное лицо Елены Михайловны Завадовской. Конечно, если бы портрет-миниатюра Бинеманна был бы представлен в цвете, эффект восприятия был бы еще мощнее. Но и в нашем варианте сходство лиц поразительное.
Вы скажете, что в отношении Завадовской ни в одной словесной зарисовке не говорится о ее голубых глазах. Действительно, это так. Однако Петр Андреевич Вяземский дал поэтический портрет Елены Михайловны, благодаря которому мы и узнаем о цвете ее глаз: 
И пламень голубой их девственных очей.
А русский поэт Иван Иванович Козлов тоже посвятил ей стих,подтверждающий цвет глаз.
***
"Твоя красою блещет младость,
Ты на любовь сердцам дана,
Светла, пленительна, как радость,
И как задумчивость, нежна.
.........................
В лице прекрасном. белоснежном
И в алых розах на щеках -
Везде всё дышит сердцем нежным.
Оно и в голубых очах,
Оно в улыбке на устах;
И, как румяною зарёю
Блеск солнца пламенной струёю
Бросает жизнь на небеса,-
Так чистой ангельской душою
Озарена твоя краса..."
П.А.Вяземский, известный обожатель красивых женщин, называл Елену Михайловну божественным кумиром. Он приходил в невероятное восхищение, созерцая ее красоту. К жене, Вере Федоровне, он писал всякий раз, как только видел эту идеальную красавицу: «…наконец сподобился видеть красавицу Завадовскую», «…она прекрасна как весна». 21 апреля, рассказывая в письме к жене о своей светской жизни, он вновь пишет о впечатлении от созерцания Завадовской: «в полночь поехал на плясовой вторичный вечер Салтыковых, испугался красоты Завадовской, в самом деле она была ослепительно великолепна». Завороженный ее прекрасным обликом, он создает удивительное стихотворение, в котором обожествляет объект своего поклонения и вместе с тем дает зарисовку конкретных черт ее прекрасного лица: 
… Кумир божественный лелеет свято он. 
Красавиц северных он любит безмятежность, 
Чело их, чуждое язвительных страстей, 
И свежесть их лица, и плеч их белоснежность, 
И пламень голубой их девственных очей.
Он любит этот взгляд, в котором нет обмана, 
Улыбку свежих уст, в которой лести нет,
Величье стройное их царственного стана 
И чистой прелести ненарушимый цвет. 
И восклицает, со всей силой страсти:
Чистейшей красоты высокий идеал! 
2 мая 1832 года он с удовольствием сообщает жене, Вере Федоровне : «О стихах моих к Завадовской весь город трезвонит, а дамы так и дуются».
Однако мужчины ценили не только красоту Завадовской, но и ее ум, о чем свидетельствует письмо Вяземского от 30 января 1832 года, где он с восхищением говорит: «…Завадовская сказала мне ономедни на бале, что она три раза прочла моего Адольфа. Каково и какова! Я никак не подозревал, что она так умна. А шутки в сторону и в самом деле она мила и с нею можно разговаривать».
Не о каждой женщине мог сказать подобное поклонник красоты и дамский угодник Петр Андреевич Вяземский.
Всё, казалось бы, говорит в пользу того, что с портрета Соколова на нас смотрит княжна Урусова. И тем не менее, на мой взгляд, модель не отвечает в полной мере словесному портрету Урусовой, данному её современниками. 
На мой взгляд, существует портрет неизвестной красавицы, внешность которой в наибольшей степени отвечает словесному портрету Софьи Александровны Урусовой. Дочь Николая I, великая княжна Ольга Николаевна, дала беспристрастную оценку внешности Софьи Александровны Урусовой : «Она была красавица, энергичная, высокого роста, с чудесным голосом альтового тембра, и за ее холодной внешностью скрывалась страстная натура». 
Характерные признаки красоты Софьи Александровны – это «изумительное сияние дня», «законченный тип русской красавицы» « с не совсем правильными чертами лица», большими голубыми глазами, полными «света и неги».
У княжны чистое и свежее лицо, «очень белая кожа», «белокурые волосы». Она обладательница «ослепительно» белой красоты. «Высокая, с чудесным голосом альтового тембра». 

Адам Грюнбаум. Молодая женщина, держащая шляпу. Около 1825 г.фрагмент
Если сопоставить портреты двух красавиц-сестер: атрибутированный М.А.Мусиной-Пушкиной (урожденной Урусовой) и предполагаемый – Софьи Александровны Урусовой, – то бросается в глаза фамильное сходство, проявляющееся в рисунке бровей, форме и цвете глаз, в очертании лица. Именно к этим лицам в наибольшей степени подходят слова восхищения, произнесенные Долли Фикельмон: 


[показать]

Сопоставление портретов
«Княжна Урусова и мадам Пушкина (ее сестра Мария Александровна Мусина-Пушкина ) – обе очаровательны. Первая – изумительное сияние дня, – она поистине красавица». 
Именно эта бело-розовая бесстрастная красота княжны Урусовой постоянно присутствует на страницах дневника Долли Фикельмон: «Вечер у мадам Пушкиной. Ее сестра, княжна Урусова, очень красивая белокурая особа…»; «Урусова со своей ослепительно белой и бесстрастной красотой»; «Бело-розовое, гладкое и всегда бесстрастное лицо княжны Урусовой»; « Но там находилась эта загадочная особа Софи Урусова со своей ослепительно-белой и бесстрастной красотой». 
На портрете работы А.Грюнбаума мы видим модель с бесстрастным гладким ослепительным бело-розовым лицом, «изумительное сияние дня», «законченный тип русской красавицы».
При сопоставлении портретов Винтергальтера и Грюнбаума можно, несмотря на разницу в возрасте, уловить сходство в лицах моделей. Оно проявляется и в форме и величине голубых глаз, и высоте лба, и рисунке носа и губ, и овале лица. И главное – в бесстрастном выражении лиц. Перед нами - «ослепительно-белая бесстрастная красота» Софьи Александровны Урусовой-Радзивилл.


[показать]

Сопоставление портретов
Но кто она, эта загадочная Софья Александровна Урусова, о которой было так много самых противоречивых разговоров? Какова ее судьба?
Софья Александровна была дочерью князя Александра Михайловича Екатерины Павловны Татищевой, у которых было 11 детей. Год рождения вызывает споры: то ли 1810, то ли 1804.
Любопытно, что все, кто видел княжну Софью Александровну Урусову в юности и молодости, считали, что красота ее была совершенной.
Великая княжна Ольга Николаевна, дочь Николая I, умнейшая и красивейшая принцесса, давшая Софье Александровне чудесную характеристику, развенчивающую мифы о ней. Известный историк ХIХ века М.И.Семевский вспоминал, что в доме Урусовых часто появлялся весной 1827 года Пушкин. «Прекрасная среда, его окружавшая, красота и любезность молодых хозяек действовали на нашего поэта возбудительно, и он … бывал весьма весел, остер и словоохотлив».
По преданию, Пушкин, увидев Софью Александровну, был так потрясен ее красотой, что посвятил ей эти строки:
Не веровал я Троице доныне,
Мне Бог тройной казался все мудрен:
Но вижу вас и верой одарен,
Молюсь трем грациям в одной богине.
Кто-то высказывался по поводу того, что это не пушкинские строки, но никто не доказал и обратного.
Атмосфера в гостеприимной семье Урусовых была настолько дружелюбной легкой, веселой, что в их доме все вплоть до иностранцев, чувствовали себя свободно. В доме говорили и на чистом английском. Все дети знали несколько языков наряду с русским и обязательным французским. Из писем Джона Кеннеди, гостившего в доме Урусовых, известно, что все члены этой замечательной семьи свободно говорили по-английски. Как отмечал их гость, « между собой говорят по-английски, достигнув в овладении нашим языком значительной беглости». Это была семья, в которой никогда ни о ком не говорили плохо. 
О Софье Александровне Урусовой мечтали многие молодые люди.
Время от времени появлялись слухи якобы о её предстоящем замужестве. 
Слух о любви Николая I к московской красавице, Софье Александровне Урусовой, распространился после того как она стала фрейлиной императрицы Александры Федоровны. Как заметила А.О. Смирнова-Россет: эту «цацу привезли с коронации из Москвы».Это прозвучало как гром с неба, настолько это было необычно для императорской семьи. Все привыкли к мысли о том, что Николай I обожал свою жену. И вдруг пошли разговоры об особом отношении царя к фрейлине. Марк Фурнье писал: « Император не заслуживает никакого упрека ( в супружеской измене) , если не считать нескольких нежных изъявлений, тайно сделанных юной княжне, прославившейся своей красотой…».
Однако великая княжна Ольга Николаевна, дочь Николая I, возражая, пыталась развеять эти слухи, так характеризуя княжну: «Немногие рисковали приблизиться к ней: был пущен слух, что Папа к ней неравнодушен. Это было неправдой. Никто другой, кроме Мама, никогда не волновал его чувств, такая исключительная верность многим казалась просто чрезмерной добросовестностью». 
С.А.Урусова, благодаря сверкающей красоте, стала занимать особое место при дворе. По этому поводу вездесущий Петр Андреевич Вяземский, большой женолюб, писал своей жене, Вере Федоровне в октябре 1827 года: «Софья Урусова приглашается императрицей переехать жить во дворец, на собственной её половине… Старые московские бабы обоего пола толкуют об этом на тысячу ладов. Впрочем, Урусовы говорят, как говорят, что они не просили этого». Казалось бы, в этом нет ничего необычного, так как Урусовы жили в Москве и были, мягко говоря, небогаты, а любая фрейлина могла находиться на содержании двора и жить при императрице. Такой, в частности, была Александра Осиповна Россет, в замужестве Смирнова. Но то, что Урусова была княжной и при этом была непозволительно красива, в результате чего и стала фрейлиной императрицы, – все это неимоверно раздражало светское общество. Княжну сразу же записали в метрессы императора. 
 

Серия сообщений "Работы художников":
Часть 1 - Две Мадонны - два художника
Часть 2 - Ренессанс - профили
...
Часть 24 - Лица с портрета. Королева Швеции Жозефина из Лейхтенберга.
Часть 25 - Алисия Копловиц жертвует портрет, сделанный Федерико де Мадразо в Музей дель Прадо
Часть 26 - ТАЙНА ПОРТРЕТОВ П.Ф.СОКОЛОВА . Проза (Статья)ч.1