— Не странно ли, друзья, — сказал Сократ, улыбаясь, —
что люди боятся смерти, словно знают, что она — величайшее зло?
Ведь бояться можно только того, что знаешь.
А если никто не знает, что такое смерть,
то неразумно считать её злом.

Я всю жизнь занимался только одним —
отделением души от тела, насколько возможно.
Потому что тело мешает душе мыслить:
оно требует еды, сна, удовольствий,
пугает болью, слепит глазами, обманывает слухом.
А душа ищет истину — то, что вечно,
не смешано с рождением и смертью.

Поэтому философ, который по-настоящему стремится к мудрости,
всю жизнь готовится умереть.
Ведь смерть — это как раз то, чего он добивается:
отделения души от тела.

Так почему же, когда приходит смерть,
он должен плакать, будто потерял то, к чему шёл?

Душа, освобождённая от тела,
возвращается в место, родственное ей —
в мир чистого, невидимого, вечного.
А те, кто жил несправедливо и предавался телу,
остаются связанными с земным и носятся возле могил,
пока снова не воплотятся.

И потому, друзья, уверяю вас:
истинный философ не боится смерти.
Ведь он всю жизнь умирал понемногу,
чтобы, когда придёт час,
сделать последний шаг — спокойно и с радостью.

И дальше — уже почти последняя сцена:

Когда он выпил яд, холод начал подниматься от ног вверх.
Он говорил спокойно, пока мог говорить.
И перед тем как умолкнуть, произнёс последнее:

— Критон, мы должны Асклепию петуха. Не забудь отдать.

Это были его последние слова.
Мы поняли, что он благодарит богов
за исцеление — ведь смерть стала лекарством от земной болезни.