Не знаю, что там Красный Крест делал, а вот Врангель при эвакуации из Крыма категорически запретил уничтожать что-либо. Были предложения взорвать хотя бы военные объекты, а также и мосты, тоннели, севастопольские доки и казармы. Но Главком запретил. Даже Качинскую авиашколу велел оставить в неприкосновенности. Сказал примерно так, что воюем на русской земле и все это пригодится русскому народу, когда он сбросит иго большевиков.


А теперь давайте посмотрим, что же было на самом деле:

Этот прорыв первой конной армии послужил сигналом к панике у врангелевцев. Они поспешно начали ориентироваться на тыл и в бешенстве разрушали и громили все, что попадало под руку.

Убедившись, что из Сокологорного и др. пунктов ничего не удается вывезти, белые решили все уничтожать. На ст. Сокологорное были подожжены десятки поездов с боевыми припасами и вооружением, между ними подожжен и состав с живым скотом. Картина разрушений и опустошений на ст. Сокологорное ужасна: все снесено и разрушено, остались лишь развалины. Целые сутки здесь рвались горевшие снаряды и патроны, засыпая осколками далеко кругом всю местность.

Население в ужасе и панике бежало от страшных пожарищ. Сила взрывов и пламени была настолько разрушительна, что наши части в течение суток не могли подойти к станции, а когда угомонилась огненная стихия, — они там застали только груды развалин, ужасающие пепелища, остовы сожженных, опрокинутых и разбитых составов, уничтоженный путь и обуглившиеся скелеты животных.

На следующей станции Юрцино белые снова жгли поезда. Здесь был уничтожен состав с аэропланами, порохом и аэропланными бомбами. Взрывами также сравнены с землею все окружающие строения и здания.



Эти черные следы разгрома начинаются от ст. Синельниково, где полчища белых насильников разбились о грудь русского рабочего и крестьянина. Дальше погромщики не продвинулись и начали откатываться назад.

Но здесь они еще не чувствовали своей гибели; отсюда белые отходили еще с надеждами на спасение, поэтому они разрушали не так свирепо. Все кругом носит лишь следы недавних битв.

Но чем ближе к Крымской коробочке, тем больше врангелевцы сознавали свое бессилие и соразмерно с этим бессилием в них росло чувство мести. Они срывали свою бессильную злобу на окружающих предметах. Об этом говорят развалины, взрытые поля и нивы, испорченная железная дорога и, прежде всего, мосты.

Количество взорванных мостов поразительно. Изуродовано в общем количестве около 200 мостов. Для наглядности возьмем центральную коммуникационную линию, полосу южных и екатерининских железных дорог, вошедших в район действия врангелевских войск.

Здесь на расстоянии 800 верст взорвано и уничтожено 29 железнодорожных мостов. Из этого числа, по линии В. Токмак — Бердянск, на расстоянии 190 верст уничтожено 6 мостов, а по линии Джанкой — Владиславовка, на расстоянии 77 верст — 7 мостов.

Возникает вопрос: достигли ли белые этим варварским уничтожением каких-либо военных результатов?

Только частично.

Во-первых, все эти уничтожения мостов очень мало задерживали продвижение Красной армии; препятствия в большинстве были преодолеваемы, так что в тог же день Красные части, — правда, иногда с большими потерями, — переправлялись. И не только войска, но и артиллерия, и обозы.

Даже взрыв Сивашского железнодорожного моста на 3-х вёрстной дамбе, среди гнилых болот Мертвого моря, отсрочил гибель всей белой армии лишь на неделю.

К тому же наши технические войска, а нередко и сами полевые части, блестяще и быстро справлялись с задачей наводки новых временных мостов.

Это иллюстрируется приводимой ниже таблицей продолжительности работ (таблицу пропускаю. — И.П.)

Но если часть уничтожений все же имеет кое-какое военное значение, то совершенно непонятен разгром по линии Джанкой — Владиславовка, где на расстоянии 77 верст взорвано 7 мостов, т.е. на каждые 11 верст по мосту. Во-первых, по этой линии никаких боев не происходило; во-вторых, белые войска от Юшуня и Таганаша бежали в панике на Джанкой, оттуда дальше на Симферополь и Керчь и никто о сопротивлении уже не думал; в-третьих, Красные войска не имели бронепоездов на этой линии, подвигалась исключительно кавалерия, так что взрывы мостов ее не задерживали; в-четвертых, гарнизон Керченской крепости не думал ни о сопротивлении, ни об эвакуации и капитулировал в полном составе.

Отсюда вывод, что последние разрушения необходимо отнести не к военным соображениям, а к безрассудству бегущих и их ненависти к трудовому народу.

* * *
Теперь бегло присмотримся, что же происходило вдоль главной магистрали.

Начиная от гор. Александровска, вся дорога на юг носит тяжелые следы буйного разгрома. Здесь, в раздольных Александровских степях, белыми был дан первый удар, который уже предзнаменовал их близкую гибель. Отходя с боем и оставляя город, врангелевцы взорвали все мосты.

На 529 вер. они также взорвали мост на р. Мокрая Московка. Мост сразу же нашими частями был починен, но не выдержал пробы.

Около ст. Кашгун мост через р. Мокрая тоже взорван; далее около ст. Плавни уничтожен мост через реку Конская. Станция разгромлена и снесена. На следующей станции Поповка тоже остались следы разрушения. А на 617 вер. около ст. Федоровка отходившими белыми взорван очередной мост.

На подступах к Мелитополю врангелевцы бились отчаянно, многократно меняли они направления контр-удара, пытались во что бы то ни стало остаться обладателями мелитопольского хлебного района. Город очень сильно пострадал уже в предыдущих боях. Отходя, белые взорвали и здесь мост.

Отсюда начинается крестовый путь Красной армии. Белые упорно отстаивают буквально каждую пядь земли, — Красные части мужественно рвутся вперед, к победе. Вся дорога несет следы тяжелых битв.

Около ст. Акимовки, мост через р. М. Утлюк взорван, также взорван мост и через р. Б. Утлюк.

1-го ноября части бесстрашной первой конной армии с Каховского плацдарма ворвались в тыл к белым. Около ст. Сальково прервали железную дорогу, захватили ст. Ново-Алексеевку и гор. Геническ, отрезали белых от Крымского полуострова и разгромили тыл Кутеповской армии. Сам генерал Кутепов бегством спасся из Ново-Алексеевки.

Этот прорыв первой конной армии послужил сигналом к панике у врангелевцев. Они поспешно начали ориентироваться на тыл и в бешенстве разрушали и громили все, что попадало под руку.

Убедившись, что из Сокологорного и др. пунктов ничего не удается вывезти, белые решили все уничтожать. На ст. Сокологорное были подожжены десятки поездов с боевыми припасами и вооружением, между ними подожжен и состав с живым скотом. Картина разрушений и опустошений на ст. Сокологорное ужасна: все снесено и разрушено, остались лишь развалины. Целые сутки здесь рвались горевшие снаряды и патроны, засыпая осколками далеко кругом всю местность.

Население в ужасе и панике бежало от страшных пожарищ. Сила взрывов и пламени была настолько разрушительна, что наши части в течение суток не могли подойти к станции, а когда угомонилась огненная стихия, — они там застали только груды развалин, ужасающие пепелища, остовы сожженных, опрокинутых и разбитых составов, уничтоженный путь и обуглившиеся скелеты животных.

На следующей станции Юрцино белые снова жгли поезда. Здесь был уничтожен состав с аэропланами, порохом и аэропланными бомбами. Взрывами также сравнены с землею все окружающие строения и здания.

На ст. Ново-Алексеевка взорвана мощная водокачка, но здесь врангелевцы, застигнутые врасплох, бросили всю свою артиллерию.

Около ст. Сальково начинается полоса Чонгарского укрепленного узла, и расположена первая линия мощных укреплений Крымского Вердена. Здесь происходила ожесточенная битва, — все кругом снесено и сметено. По всему Чонгарскому полуострову война прошла огнем и мечом. В этом районе не осталось ни одной живой души, кроме борющихся армий. Даже звери бежали. Отсюда белые отходили с боем и в буквальном смысле слова сметали все. Они уничтожали немногочисленные водокачки и водохранилища, отравили колодцы, чтобы лишить Красную армию не только пристанища, но и воды. От хутора Лютц осталась груда камней, и он значится теперь только на карте. Хутор Ярошин представляет тоже только руины.

В развалины превращены и все остальные станции и населенные пункты, вплоть до Сивашской дамбы.

Станция Сиваш также разрушена. Уничтожен солеваренный завод, снесены все фабричные строения и здания, разрушены промыслы. Всюду, где еще недавно ютилась жизнь, кипела работа — теперь мертво и пустынно...

Крымский полуостров связан с материком трехверстной каменной дамбой, которая проложена по топким болотам Гнилого моря. В середине дамбы железный мост. Белые взорвали, отступая, четыре пролета этого моста.

По шоссейной дороге Крымский полуостров соединяется посредством Чонгарского моста. Мост этот уже в 1919 году был уничтожен и заменен временным деревянным мостом, который белые, отходя, сожгли.

Уничтожением мостов Крымский полуостров был отрезан от материка, и это дало возможность белым, укрывшись за Гнилым морем, отсрочить свою окончательную гибель на неделю.

Однако усилиями Красной армии были наведены при исключительно тяжелых условиях временные мосты, и врангелевцы выбиты из своих последних логовищ.

После прорыва Перекопских укреплений, взятия твердынь Юшуня, форсирования Сиваша и Чонгара, остатки разгромленной врангелевской армии в панике бросились к побережью и в животном страхе громили и разрушали все, что им попадало под руки. Но об этом мы расскажем ниже.

На остальных коммуникационных линиях дело обстояло не лучше, — и там снесено и уничтожено все, что попадалось на пути.

Такова общая картина разрушенных путей сообщения. Эти уничтожения нужно отнести к разряду так называемых разрушений, вызванных соображениями военного характера. Но здесь мы видели, что белое командование не всегда руководилось соображениями военными, многое из разрушенного не имеет военного значения и уничтожено просто из ненависти и мести.
(Полярный Л. Следы разгрома // Антанта и Врангель. Сборник статей. Выпуск 1. М.–Пг.: Государственное издательство, 1923. С.246–250)


На Симферопольском аэродроме и на авиационном заводе «Амстра» белые пытались было подвергнуть разгрому многочисленное авиационное имущество, аэропланы и пр. Но этому помешали рабочие. Между прочим, на аэродроме рабочей дружиной был убит авиатор, собиравшийся улететь на аэроплане.

Однако белым все же удалось уничтожить и испортить часть аэропланов, хотя большинство авиационного имущества и аэропланов в целости попало в руки Красной армии.

Видя себя окруженными враждебно настроенным населением, ожидая восстания рабочих, белые при отходе из города подожгли его сразу с нескольких сторон. Неожиданно в разных местах начались пожары. Красные войска вступили уже в пылающий город, но пожары дружными усилиями населения и войск вовремя удалось ликвидировать.

Попытка поджога целого населенного города, даже в войнах национальных — случаи редкостные.

Здесь врангелевские погромщики, без зазрения совести, пытались повторить в миниатюре Москву 1812 года.

Но что было допустимо перед лицом наполеоновского нашествия, — то не поддается объяснению в ноябре 1920 г., тем более что уничтожение Симферополя отнюдь не спасло бы Врангеля от разгрома.

Однако это ещё не являлось последним словом белого вандализма.

Наиболее стойкие части белой армии, преимущественно добровольческие, были первыми отозваны с фронта. Они дошли до побережья с вооружением и со всей своей технической частью. Но здесь врангелевцы натолкнулись на картину величайшей паники, — узнали, что не только техническая часть и вооружение не могут быть спасены, но даже и не для всех людей хватит места при эвакуации.

Тогда был отдан варварский приказ: топить в море всю технику, артиллерию, обозы. И белые вандалы с изумительной ожесточенностью принялись выполнять этот дикий приказ. Топили не только автомобили, бронесредства, артиллерию, но и конский состав.

Около берегов Ялты, Евпатории и Феодосии обезумевшие полчища погребли под волнами свои автомобили, пушки. Сбрасывали с обрывов обозы вместе с лошадьми, топили артиллерию с упряжью и конским составом, казаки пристреливали своих лошадей и пр.

Подобные трагические моменты трудно отыскать в истории бывших войн, если не считать деникинского бегства из Новороссийска.

Севастополь явился финалом врангелевского мракобесия. Здесь современные гунны замышляли новые, воистину сатанинские преступления, которых, к счастью, не сумели привести в исполнение.

Когда наметился общий крах, белым командовавшем был отдан приказ об эвакуации, причем эвакуировать из Севастополя предполагалось все. В припадке безумия врангелевские администраторы не разбирались в обстановке, они не сумели рассчитать ни своих средств, ни сил, ни времени. Это видно хотя бы из того, что к эвакуации намечались заводы, в то время, когда тоннажа не хватало для погрузки и вывоза даже той части живой силы которая желала эвакуироваться. Можно ли было мечтать о вывозе вооружения и техники...

Но к эвакуации и поднятию заводов все-таки было приступлено. Там, где рабочие этому активно не препятствовали, врангелевцы начинали спешно снимать и складывать машины, материалы и пр.

Характерный результат подобной «эвакуации» мы видим на севастопольском артиллерийском заводе. Там сняты и перевезены во двор или свалены в соседних зданиях все машины и станки. Внутренний вид многих мастерских напоминает землетрясение или хаос после пожара. Все разбросано, разгромлено, уничтожено. Двор завода — это настоящий Содом. Здесь учинен повальный разгром. В кучи свалены машинные части, станки, домкраты, мосты, телеги, автомобили с испорченными цилиндрами, уничтоженные тракторы, взорванные шестидюймовые английские гаубицы — все это рассеяно и разбросано среди опустошенного завода.

Мертво и жутко глядит угрюмый хаос. Мрачно торчат изуродованные громадины — машины, тракторы, пушки...

Только в бешенстве отчаяния можно было цепляться за безумную попытку эвакуации заводского имущества в то время, когда все пристани Севастополя были завалены сотнями пушек и миллионами ящиков с огнеприпасами, ждавших отправления.

Каким образом белые могли эвакуировать заводы, если людей не на чем было вывезти?

Ужасный вид имели в эти жуткие дни севастопольские пристани. Они были буквально загромождены и завалены, со всех сторон подвозилось имущество к эвакуации. На одной инженерной пристани было свалено свыше 300 пушек, из них около сотни — совершенно новых французских 3-дюймовых и английских гаубиц, только что привезенных из Франции. Эти пушки, не побывав даже ни разу в бою, целиком попали в руки Красной армии, хотя в Севастополе, как и в других местах, тоже практиковался метод потопления вооружения.

Здесь было много потоплено автомобилей, орудий и прочего имущества, но врангелевцы при поспешном бегства все же не сумели испортить всего, так что Красная армия явилась обладательницей богатых трофеев.
(Там же. С.255–257)