Читая Фаулза, думаю о тебе: особенно когда дохожу до редких, но ярких эротических сцен. Читая Хемингуэя, думаю о тебе. Хемингуэй мне не интересен, перелистываю его через силу. Чем скучнее, чем «тяжелее» страницы, тем ярче мои мысли о тебе, еще пару образов и передо мной новая увлекательная история: Эрнесту и не снилось (впрочем, для чего ему такой сон?). Смотрю «Папиных дочек», думаю о тебе. В «великой» саге про вампиров тебе тоже уделено место. И там, и там похож на одного из (нет-нет, визги-писки-гримасы убрали, главным героям не поклоняюсь) второстепенных актеров. Еду в маршрутке, качаю пресс, ем-не_ем, мою посуду, выхожу из подъезда, выхожу из себя… — думаю о тебе.

Вчера пили с девчонками шампанское. Заче-е-ем? Чтобы не_думать_о_тебе!!! «Ой, девочки, я такая ду-у-ура!!!» Дура потому, что как можно пить и не думать о тебе?! Да любой начинающий не_думатель_о_ком-то скажет, что хуже этого способа «забыть» человечество еще не придумало. И если придумает, то совсем не скоро.

Надевая любимые платья, думаю о тебе. Выбираю туфли, думаю. О тебе. Каблуки, я и ты. Кто/что-то лишнее. Встаю на самые высокие. Если встречу тебя… поддержу набирающее обороты общество по гулянию босиком. Полезное, кстати, общество — на обувь тратиться не надо, ножки разработаешь, не жарко, близость к природе, к природе?... ммм… близость…к тебе. О-о-о… Видите?

Гуляя с друзьями, думаю о тебе. Гуляя с парнями, тем более думаю о тебе: ну, пойди навстречу, посмотри, какая я красивая, веселая, смеющаяся, не_нуждающаяся_в_тебе. Ты обязательно должен идти один, грустный. Стоп-кадр. Приближение. Медленно поднимаешь голову и «О.мой.бог!». * (*сцены кидания к ногам и вымаливания прощения опускаются)

Вышиваю крестиком, думаюотебе, шью гладью, думаюотебе, вяжу новый свитер, думаюотебе, выгуливаю собаку, думаюотебе, высаживаю из цветов твой портрет, думаюотебе, раздаю автографы, думаюотебе, вторую минуту пишу какую-то ересь, потому, что думаю о тебе.

Думая о тебе, думаю о себе. О том, какой становлюсь невменяемой истеричкой, когда появляешься на горизонте, как на моем лице проявляется улыбка (растерянная, но такая искренняя, такая счастливая), как удирает черная меланхолия и затяжная депрессия, как ловлю бабочки-улыбки прохожих, как смотрю в твои глаза и вижу (не себя, нет), вижу твои замечательные, моего любимого цвета глаза, как обретаю себя рядом с тобой. Как обретаю себя. Это главное.

Ты же не знаешь, как я хожу и тыкаюсь в углы и стены своей серо-черной жизни_без_тебя, как не вижу света в солнечный день, как сижу на своем широком подоконнике и смотрю вниз_вверх_вдаль, но не вперед (впереди нет тебя, значит, это слово не существует, по крайней мере, в моем сознании), как вычеркиваю твое имя из старых записей, как боюсь рассказывать подругам о моем новом рецидиве. Подруги тебя не знают, но уже ненавидят.
А я ненавижу себя. За очередной срыв, за то, что опять поддалась, за то, что ты в -цатый раз оказался сильнее. Закрыла глаза: я коврик, старый такой, потоптанный. Лежу в коридоре. Никого не трогаю. Заходишь. «О! Коврик!» Бережно берешь, выносишь на улицу, вытряхиваешь со всей силой; на глазах обретаю цвета, становлюсь ярче, каждая ворсинка начинает дышать. Бережно проводишь рукой по «шерстке», потом против. Любуешься. Заносишь в дом. Бросаешь на пол. Вытираешь ноги. Уходишь. Для чего еще нужен коврик???

Вы же не думаете, что коврики могут плакать?

Ты тоже так не думаешь.

А я буду. Думать. О тебе. Знаешь, как порой отучивают от курения? Заставляют выкуривать сигареты пачками, пока не вывернет наизнанку. Я буду думать о тебе беспрерывно, пачками минут, да что там пачками — блоками, пока не вывернет, пока не вывалится наружу вся гадость, которая копилась во мне годами, пока внутренности не заболят от напряжения. Потом отойду от этой смердящей лужи и подумаю (зачеркнуто).

Потом отойду от этой смердящей лужи. И пойду вперед. Хорошее, кстати, слово, «вперед». Интересно, почему я его вычеркивала?..