Подобный эксперимент я провожу впервые, поэтому не могу знать, чем вся эта затея закончится. Многие представители человечества, выдающиеся особи популяции планетарного масштаба, решившиеся влезть в историю как специально, так и по воле случая, создавали, создают и будут создавать то, что не вписывается в стандарты общепринятого понимания вещей и лживые нормативы. Как показывает практика, любой эксперимент заканчивается либо гибелью подопытных, либо премией одного, а то и многих Нобелей мира, а организатор эксперимента получает либо упреки, либо признание его гения со стороны народов, но не всех. Есть те, кому вообще ничего не нравится, и они готовы портить настроение всем и долго, дабы утешить свою гордыню. Да, чувак, ты не такой талантливый.
Далее следует фраза, которую повторяли многие герои современного и не очень современного кинематографа, и как правило в триллерах: «…если вы читаете эту записку, значит меня уже нет в живых…» Да, начало тревожное и, в случае развития повествования в этом духе, может испортить настроение многим читателям, но мы его изменим и скажем: «Если вы читаете эту книгу, то эксперимент удался».
В головах у сумасшедших человеков, в хорошем смысле этого слова, всегда много идей, которые не воспринимаются в серьез таким противным явлением как «социум», то есть считаются глупостью или гнилым плодом больного воображения тех, кто посмел не только сгенерировать в своих извилинах эти идеи, но и полез с ними в народ. Таких обычно сжигали и сжигают до сих пор, только другими методами. Но все же самые наглые и, вовремя написавшие на коробке с достаточно сумасшедшей идеей внутри, безобидное и благозвучное слово «бытовуха», сумели реализовать задуманное, и как ни странно, потом были приняты народом. Не сразу, но со временем… Кого называют сумасшедшими? Здесь речь идет совсем не о тех персонажах мирового пролетариата, кто в связи с изменениями процессов мозговой деятельности в сторону клинических неполадок был сослан на проживание в места сосредоточения себе подобных, а, точнее говоря, о параноиках, шизофрениках, маньяках и других беднягах, которых можно только пожалеть. Нет. Здесь говориться о тех, кто сошел с того ума, который и не принадлежит им. Ум Большого брата, как называли это явление классики контр-культурных течений, управляет нашей деятельностью в полной мере, он всегда лучше нас самих знает, что нам лучше. Непонятно только откуда.
Мы уже давно не принадлежим себе, давно стали товаром и это не новость. Каждое утро миллиарды слуг общепринятого стремления, натянув модную упаковку на обычные искренние человеческие локти и коленки, и тем самым придав себе товарный вид, идут продаваться. Мы учимся строить, чинить, судить, оценивать и сервировать, спустя некоторое время садимся за парты курсов по повышению квалификации, лишь для того, чтобы набить себе цену. Конечно, нам надо что-то кушать и где-то спать, вот поэтому мы никогда не перестанем подчиняться нитям Большого брата, но мы имеем все шансы хоть как-то освободиться от его влияния, опять же, стоит всего лишь сойти с ума чужого и встать на свой. Очень трудно каким-то боковым зрением сердца заметить, что ты не командуешь отрядами своих последовательных действий, а только выполняешь банальные «сидеть» и «к ноге». Мы все - мобильные телефоны, которые каждый месяц должны дополняться новыми функциями, иначе будем сняты с витрин. Но если здраво посмотреть на этот навороченный кусок пластика, то очевидно, что его функция - всего лишь связывать вербально двух людей на расстоянии.
Лишь создавая что-то свое, новое, необычное мы можем заполнить ту часть вечной и бесконечной пустоты, которая отведена каждому из нас под жизнь в прямом смысле этого слова. Все мы телесно умрем, и это даже не обсуждается. Но если та идея, которую мы, потом и кровью, воплотили и запустили в космос не созданных еще реалий, принесет радость, или даст понять хотя бы одному из тысяч, что все прекрасное делается Богом через нас же, то мы не зря месили грязь нашей вековой дороги.
После краткого лирического отступления, которое напрямую связано с причиной создания этой книги, я продолжаю свое предисловие.
Так вот, я решил плюнуть с разбега на тех, кто считает все неординарное абсурдом, кто думает, что все лучшее на нашей Земле дает «Фабрика звезд», и на тех, кто под влиянием «совковых» моралей забыл такое важное слово как «разнообразный», и воплотить свой вероятно больной замысел, который мне подарил поллитровый черносмородинновый Hooch, в жизнь. Оказалось, что его достаточно для принятия решения о корректировке взглядов в сторону свободы мышления той части меня, которую можно назвать личностью. Значит на указателе, что висит над дорогой существования и встретился мне в момент создания высшего замысла этой книги, после слова «свобода» стоит уже двузначное число оставшихся километров. Значит невозможность желаемого уменьшается, а это уже положительный результат. Пусть бегают птицы, плавают звери и летают рыбы – мы делам то, что желаем. А мы желаем импровизировать.
Все, что когда-то началось, началось именно с нее родимой. Импровизация. Любая человеческая разумная деятельность развивается в двух направлениях, одно их которых – повтор мыслей или действий ранее созданных неким творцом, а другое – импровизация. Если слегка поднять давление паров в наших соображательных аппаратах, то со свистом появится мысль о том, что в начале начал, когда не было ничего, а был только Бог, именно импровизация была методом создания всего того по чему мы ходим, летаем и плаваем, а так же остального сущего. Только направляя энергию варящего котелка вперед, в пустоту, а впоследствии корректируя и шлифуя заготовку, получится сделать что-то такое, что следующие поколения назовут в твою честь, а если повезет, то и вообще придумается новое слово типа «акваланг» или «барометр». Всю эту выше сказанную мутатень я развел, лишь для того что бы представить вам необъятный фронт работ, который всегда манил и частенько губил активные дребезжащие от напряжения, как правило смазанные алкоголем и никотином, мозги. Да, чуваки, бесконечности на всех хватит. Пора начинать разностороннее повествование и излагать накопившееся.
Снимите чужое и останьтесь в себе, смойте грязь блядкого стада с рук, пустите свой разум в бескрайнюю даль идейного пространства. Начинается импровизация. Она не техника, она воздействие свободно сформированного разума на пустоту. Пусть наш разум сформируется так, как этого хотим мы.
Да поможет нам диктофон!

Сумасшедший дом Большого Мальчика

На улице опять мокрый снег. Эх, грусть, печаль, тоска моя, депрессия иди обратно к черту! Я люблю такую погоду!

Реализация идеи, перестройка умов, в первую очередь моего, была запланирована на пятницу на шесть часов вечера. Вроде бы я долго готовился к данному моменту, думал, катаясь в электричках и маршрутках, сидя в туалетах и лифтах, но все естественно получилось не так, как было запланировано. Образы очень часто не похожи на реальных героев, именно это и проявилось, но я не огорчился. Все, кроме Губки Бесформенной, опоздали на полтора часа. К концу этого срока черт начал активно тыкать пальцем в мою психику и, следовательно, я принялся злиться. Но это продолжалось всего пару минут.
Привыкший к одиноким скитаниям по бескрайним болотам и зарослям собственного сознания, самодельный я был рад, что мне на помощь придут люди, которые есть в моей жизни. И таких пришло девять человек. Друзья, как я рад вас видеть! В одиночестве есть не только минусы. Частенько стоя на балконе своего девятого этажа и наблюдая порядком поднадоевший пейзаж, я снова и снова рассуждал о том, к какой категории людей мог бы относиться. Ответ был всегда один: к людям. Я единственный в своем роде, как и каждый человек мира, но не каждый это осознает. Одиночество – это уединение, и оно для чего-то нам посылается. Продолжим.
Трудами моей почтенной матери и моими конечно же тоже, был накрыт полноценный праздничный стол со свечами, закусками, салфетками и двумя ящиками пива. Это не вполне соответствовало привычной нам обстановке из серии «пиво к водке на газетке», но выглядело вполне достойно. Гости увидев всю эту «Асторию» слегка растерялись, но голод, ситуация и жажда качественного времяпровождения взяли верх над робостью, и все приступили к трапезе.
Немногочисленные дамы хлопотали вокруг тарелок кавалеров, наполняя их жареными частями домашней птицы, а кавалеры – вокруг дамских бокалов, пытаясь налить туда чего покрепче. Не смотря на уговоры, принцессы заливались исключительно соком. Никто не хотел напиваться. Каждый из присутствующих имел прямое или косвенное отношение к музыке и творчеству, но (дабы развеять миф о сильно пьющих нам подобных) это не значит, что сумма печеней участников не могла бы влезть в бытовую ванну. Мы хорошие и просто хотели отдохнуть. Я же лично искал импровизацию, но никому об этом не говорил в деталях.

Стрелка будильника рывками вращается в обратном направлении, но неподвластное пока время сохраняет вектор движения. Жизнь приостанавливается, включается память. Мы опять в той пятнице. Вилка с салатом, движимая рукой последнего из жующих, погружается в пасть и спустя мгновение получает свободу. Салют. Власть над Сумасшедшим домом Большого Мальчика переходит в руки главы.

Старшая сестра: Давайте!
Басист: Ладно, за тебя.
Парни чокаются бутылками с пивом и смотрят на принцесс.
Старшая Сестра: Дамы? Налит сок в бокальчики?
Получает подтверждение и смотрит на увлекшуюся чем-то Амебу.
Старшая сестра: А ты чего?
Амеба: Я с вами заочно…
Басист: Как заочно?
Старшая сестра: Кулачком давай…
Вождь: Как-то все неловко…
Принцессы чокаются с ближними, достается не всем.
Вождь: А с нами?
Басист: А как же мы?
Вождь: …мы же лучше собаки…
Продолжают. Джо берет с дивана маленький барабанчик и начинает громко стучать по нему, раздражая слух.
Старшая сестра: Блин, положи на место, положи пожалуйста.
Джо перестает шуметь и довольно смотрит на всех.
Фауст: Да, вот эта штука – это вообще… согласен.
Джо делает еще несколько громких ударов по барабанчику.
Старшая сестра: Ну положи…
Таракашка: Офигенная вещь, кстати…
Басист: Офигенная психоделическая вещь.
Старшая сестра: Она сводит с ума.
Таракашка: Ей так дын-дын-дын постоянно, в течение пяти минут, и можно вызывать санитаров.
Затишье.
Вождь: Гы… спиритизм… мы вызываем отвращение. Мы вызываем отвращение.
Все смеются. Бочонок Вина и Таракашка принимаются громко сравнивать свои фотоаппараты, отвлекая всех кроме Джо, который уже сидя на табуретке ковыряется с гитарой.
Старшая сестра: Ребята!
Таракашка: Какая у тебя выдержка стоит?
Бочонок вина: Так, сейчас гляну.
Таракашка: Давай махнемся не глядя?
Старшая сестра: Ребяяята!!!
Бочонок Вина: Мне мой нравится… а тебе не жалко?
Таракашка: Нее, ну у меня еще есть…
Басист: Давайте уже главного слушать! Потом все…
Старшая сестра: Вот… Спасибо.
Народ потихоньку затихает и переключается на Старшую Сестру. Джо увлеченно наигрывает что-то на гитаре.
Старшая сестра: Джо!
Джо: Что тебе?
Наконец внимание присутствующих собрано в кучу и зафиксировано. Они сидят, кто на диване, кто на табуретках и начинают слушать корявую речь Старшей Сестры. Каждый из парней уже выпил по паре с лишним бутылок пива, все веселы и расслаблены. Для начала не плохо.
Старшая сестра: Чуваки, что такое импровизация? Вы знаете вообще?
Басист: Нет.
Бочонок Вина: Импровизация?
Вождь: А хочешь я тебе поставлю? У меня на диске есть…
Старшая Сестра: Ну нет. Своими словами. (смотрит на Джо с гитарой и ждет ответа)
Джо: Моя не думает, моя играет.
Губка Бесформенная: Спонтанность.
Таракашка: Спонтанность, когда по месту придумываешь…
Бочонок Вина поворачивается, что бы взять следующую бутылку пива. Кто-то из участников озадачен, а кому то все по фиг.
Бочонок Вина: Это самое настоящее самовыражение!
Старшая сестра: Вот это вот уже ближе к истине.
Басист: Это что-то вроде джаза.
Старшая сестра, Вождь и Бочонок: Нее…
Фауст: Джаз и импровизацию вообще… сравнил, блин.
Джо снова мешает общему сосредоточению игрой на гитаре.
Старшая сестра: Джо!!! Импровизация это не техника вообще.
Вождь: Да… да.
Басист: Это что-то общее.
Старшая сестра: Это состояние мозгов, состояние разума. То есть смотрите, есть… то, что сейчас мы существуем… да? Представьте, что у вас нет ничего сейчас. Нет прошлого, нет будущего…
Таракашка: Ничего…
Вождь: Слушай, а это получается очень даже легко… на самом деле. Я уже представил.
Старшая сестра: …есть вы, каждый конкретный из вас, и вы все думаете. (обращается к Вождю) Когда ты думаешь, ты слышишь голос в голове? Сам с собой разговариваешь.
Таракашка: О Господи!
Вождь: Да, мой же голос.
Старшая сестра: Представь теперь, что есть огромная бескрайняя пустота, и в эту пустоту идет твой голос. Она тебе не подвластна…

Как вообразить в голове пустоту? Каждый сделает это по своему, это проявление истинного разнообразия духовных нас. Кому-то даже получится представить ее истинный облик, а иначе говоря – почувствовать. Ее не описать словами. И это нее та пустота, которую ощущаешь, достигнув желаемого, или когда ты потерян для себя в моменты глубочайшего разочарования. Нет. Это фантазийная череда марафонов разума, которые твой разум бежит каждую секунду и будет бежать до самой смерти. Если пустить на самотек фантазию и мышление, то примерные, общие свойства пустоты можно попытаться поведать тем, кто захочет тебя слушать.
Представьте себе ровную как время, не тронутую, заснеженную степь. Вы стоите и смотрите в нее, прямо перед собой. Эта чистейшая, монотонная, не видавшая никого раньше, степь есть пустота. Вы стоите, и с вами как бы стоит время. Наблюдаете за собственной мыслью, но ее пока нет. Делаете несколько шагов в пустоту, сзади появляется нить следов. Вот она!!! Вашим голосом мысль продвигается в пустоту, заполняет ее. Вы оборачиваетесь назад и видите уходящее к началу кружево ваших следов. Местами узоры повторяются: в те моменты вы думали так же как раньше. Скорее всего, повторы будут и в будущем, но идентичность не введет в заблуждение, так как в пустоте возможно движение только вперед. Возвращение здесь – самая невозможная из невозможностей.
Мы живем в двух мирах одновременно, на земле и в пустоте, и оба они должны быть красивы. Думая плохо, мы оставляем кучи мусора за собой, дырки в кружеве следов. В результате, спустя время, обернувшись назад, узоры уже не будут нас радовать так, как могли бы. А выбор уже был сделан неконтролируемым, чертовски эмоциональным сознанием. Опоздал! Возможно, когда мы умрем, Бог в себе, единственный судья и учитель, глядя сверху на заполненную пустоту, будет, словно домашнее задание, разбирать рисунки наших мыслей и снижать оценку за грязь и списывание. Зачет и не зачет – рай и ад, если они есть.

Старшая сестра: …что такое импровизация?
Басист: …Я есть господь бог!
Старшая сестра складывает пальцы пистолетом и делает вид, что стреляет в Басиста.
Старшая сестра: Пых! Ты смертный, а Он – нет. (пауза) Импровизация – это когда ты делаешь то, чего не делал раньше и не знаешь, как это делают другие. Это начало твоих эксклюзивных, даже уникальных действий. Сейчас у нас здесь какая задача? В данную, в каждую секунду у всех, а точнее, у каждого из нас, ведь мы тут все отдельные независимые личности, есть своя пустота. И в эту пустоту мы все своими голосами говорим. Представляете? Вот ты сказал слово…
Вождь: То есть все сейчас будут сидеть и галдеть. (смех)
Старшая сестра: Нет, ну почти… Мы сейчас будем играть. Во-первых, идите все сюда.
С посторонней помощью, посреди комнаты появляется табуретка, на нее кладется диктофон. Старшая сестра идет к шкафу, берет с полки бумажный объект и кладет неподалеку от себя.
Джо: Во-первых, идите все в жопу… (смех)
Старшая сестра: Нет, это во вторых. Так, идите все сюда. (смотрит на тех кто ленится оторвать тылы от дивана) Вообще все… Басист, вылезай.
Басист: Чего?
Старшая сестра: Становитесь вокруг табуретки. Представьте, что вы принимаете участие в древнем ритуале, то есть добавьте серьезности и фанатизму во взгляды. Перед вами алтарь.
Фауст: Ой, блин…
Басист: И кому поклоняться? Диктофону?
Сестра берет в руки бумажный объект и показывает присутствующим.
Старшая сестра: Вот это – свиток, перевязанный резинкой от трусов. Здесь написана какая-то фигня. А теперь повторяйте все, что я буду говорить.
Один голос произносит короткие фразы, которые тут же повторяются остальными с добавлением смеха и отвлеченности.

«Я индивидуум, претендующий на звание «личность» с большой буквы «Я», в данной торжественной обстановке, созданной со всем возможным усердием учредителем «Сумасшедшего дома Большого Мальчика», а именно Старшей сестрой, которой является Большой Мальчик…»
Вождь: Сильно…
Старшая сестра вытаскивает из заднего кармана вельветовых штанов самодельный черно-белый бейдж и одевает его себе на шею.
Амеба: Браво. (смеется и хлопает в ладоши)
Фауст: Молодец!
«…обещаю выполнять все условия нахождения в указанном учреждении и не выделываться без предварительного разрешения учредителя…»
Таракашка: Чего?!
Басист: Пошел на хрен. (смех)
«…Признаю правоту Старшей сестры в любой конфликтной ситуации…,»
Басист: Пошел на хрен.
«…которых обещаю не устраивать.
Честное слово.
Честное слово.
Вот!
Я индивидуум…»
Вождь: Сначала что ли?
«…претендующий на бла-бла-бла, выражаю свою глубочайшую благодарность всем участникам и посетителям «Сумасшедшего дома Большого Мальчика» за то, что они помогут мне, а я в свою очередь им…»
Амеба: Нееет!
Таракашка: Посуду мыть не будем!
«…с пользой и весельем провести время в указанном учреждении, а так же диктофону OLYMPUS WS-320M, душа которого таится в батарейке его, за то, что он будет фиксировать в своей памяти все бесчинства, коим тут будет место на протяжении всего мероприятия.
Слава Большому Мальчику!..»
Басист: Пошел на хрен.
Раздаются одинокие аплодисменты.
«…Слава нам!
Слава импровизации!
Аминь»
Басист: Алюминий!
Вождь: Аллах Акбар!
Джо: Во истину Акбар!
Старшая сестра: Все, чуваки, вы поклялись. Перекур.


Скамейка – это мой облик.
Сегодня сыро. Если сегодня сыро, то я одинок. И если кто-то нарушит мое одиночество, то будет все равно корить меня. Такова сущность отношений между мной и ими. Они – это люди. Их все меньше и меньше с каждым днем, хотя все больше и больше. А мне все хуже и хуже. Ведь я придуман ради них. Им в помощь, им на бульваре. Когда со мной человек, я понимаю, что есть смысл мое существования.
Люди так мало знают обо мне. Я скамейка. Это мой облик.
Я усыпан листьями, я оплакан дождиком. Спасибо ему за это. Он единственный, из приходящих на бульвар, не обходит меня вниманием. Но когда он на бульваре, люди оставляют меня досуха.
Солнце греет меня, и я радуюсь этому. Когда оно на бульваре, люди вспоминают обо мне. Они сидят. Это можно делать по-разному. Хорошо или плохо.
Она или реже всего он слышит в своей голове и рисует образы. Я люблю классиков. Никто не знает, но я умею читать мысли. У меня нет возможности говорить, но я могу думать сколько хочу и слушать мысли тех кто сидит хорошо. Мне это очень нравиться. Я скамейка. Это мой облик. Часто, часто…
Я не люблю глупости, но я люблю шалости. Шалости – это не глупости. Большая разница в знаке: плюс или минус. Плохо сидит тот, у кого в голове я слышу глупости и чувствую у них желание к искусственному счастью на малое время. Это время настолько мало, что день еще не может вздохнуть облегченно, но и уже успевает отойти ото сна. Ночью день тоже спит. На утро просыпаются все, кто живет. Кроме тех, кто плохо сидит. Они, так же как и день спят ночью, но они не живут. Утром к ним приходит осознание того, что счастье все-таки искусственное и все. Все…
Все хотят любить, любить надо всех, но мало смысла любить того, кто ищет искусственные радости. То, чего нет, нельзя отдать, одолжить, посвятить другому.
Я знаю много, я слышу много, но этого мало. Я частица города, кусочек бульвара. Скамейка – это мой облик.
«Хочешь, я подарю тебе звезду?» - говорит он ей. Это глупо. Звезду не надо дарить, да это и невозможно. Зачем дарить кому-то звезду, если она итак есть у него. Их много. Людей много. У каждого есть своя. Возможно, даже лучше сказать, чаще всего её не видно, но она есть, и она следит за тобой, дает тебе советы. Другое дело, когда ты их не слышишь. Но твоя звезда всегда с тобой.
Она, Звезда, любит тех, кто сидит хорошо, и принимает тех, кто сидит плохо. Их создал я для всех людей. Я скамейка, бульвар, город, страна, планета, вселенная. Это мой облик.