Я гуляла по старым советским детским площадкам, на которых кроме песочниц, больше ничего не было. Но детям и этого было вполне достаточно, они радостно резвились с песком и друг с другом, не зная забот. На одной из площадок я встретила Кирилла Крока (директор театра Вахтангова), который радостно поприветствовал меня. Мы пожали друг другу руки, и он стал рассказывать мне о том, что занимается теперь производством и поставкой клубники. Его ягоды отличаются удивительным размером и ярким красным цветом, что делает её очень привлекательной для потребителя. И, чтобы не быть голословным, он подарил мне один из своих товаров. Это была ягода размером с небольшой арбуз, однако совсем мало весила. Выглядела ягода чертовски привлекательно: на солнце она переливалась благородными красными оттенками, а с боков, как в рекламе сока, картинно стекала роса.

Я пошла дальше бродить по детским площадкам, которые по-прежнему ничем не отличались друг от друга. Не знаю, сколько я прошла таких унылых мест, как вдруг поняла, что вернулась на ту, по которой гулял Кирилл Крок. Он был уже не один, а в компании друга. Они весело болтали о чём-то своём, прогуливаясь по узкой улочке вдоль площадки. Надо сказать, что эти два джентльмена выделялись на общем фоне, имея яркие, насыщенные цвета одежды и лиц, в то время как окружающая действительность больше напоминала мир из искусственно состаренных сериалов: серый, полуживой. Когда я подошла ближе, то увидела, что друг Кирилла Крока – Олег Табаков. Странно, что я не узнала его издалека. Мы снова поприветствовали друг друга, и Кирилл представил меня Табакову. Мы пожали друг другу руки, и Крок стал мне рассказывать, что его друг тоже увлекается разведением клубники. Только он её не выращивает. Он нашёл уникальный способ сбора и накопления мелких ягод, причём таким способом, чтобы они не расходовались вообще при любых продажах. Я удивилась, мол, как такое возможно, а Кирилл Крок только развёл руками, мол, на то он и гений. И тут к нам подошёл третий клубничный магнат. Им оказался Александр Калягин, который, как мне объяснили, не увлекается изобретением новых сортов, он сделал ставку на очень красивую, дорогую упаковку, которая отлично привлекает внимание покупателей. «У него тоже нет отбоя от клиентов», – восторженно произнёс Кирилл Крок, его почему-то восхищали заслуги его конкурентов.

И тут вдруг у меня возникла мысль, что надо, наконец-то, уже попробовать ту клубничину, которую мне подарили в самом начале. Уж больно соблазнительно она выглядела. Так и хотелось её съесть. Я тщательно помыла ягоду, а когда поднесла к глазам, то вдруг обнаружила на ней кое-где наледь, которая, впрочем, уже почти совсем оттаяла. Когда Кирилл Крок увидел, что я собираюсь съесть ягоду, он схватил меня за руку и заверещал голосом Епишева: «Пожалуйста, не ешьте её, я Вас очень прошу! Вы ели их уже по сто раз. И они не принесли Вам радости. Пожалуйста, не ешьте!».

И меня вдруг разобрало любопытство. Я уже не обращала внимание на то, что без конца повторял Кирилл Крок, голос которого вдруг стал от меня отдаляться. Я откусила от ягоды кусок и поняла, что она совершенно безвкусная. Я как будто съела кусок ваты. Это было так странно, что я съела ещё несколько кусков, и, несмотря на то, что вкуса я так и не ощутила, во рту появились неприятные ощущения, как будто я давно не чистила зубы. Чувство несвежести, гнилости. Стало так мерзко, что я выплюнула остатки ягоды, бросила оставшееся на землю и побежала. И слышала, как за моей спиной раздаётся удивительно мелодичный, как будто отрепетированный смех в унисон.

Производители счастья смеялись надо мной…