Настроение сейчас - во власти злых духов
А почему я говорю много слов
и у меня не выходит?
Потому что говорить не умею.
Те, которые умеют хорошо говорить,
те коротко говорят.
(«Бесы»)
Спектакль получился весьма своеобразным, от Достоевского осталось немного: идея и, пожалуй, рассуждения о вере.
Ставрогин (Сергей Епишев) ходит по сцене в облегающем кожаном пальто, периодически рассекая воздух хлыстом. Публика в испуге вздрагивает. Это даже не граф Дракула, это гротескное его воплощение – пародия на антигероя, чья жизнь неразрывно связана с несчастьем окружающих его людей. Что этим хотел сказать Любимов – тайна за семью печатями. Однако можно предположить, что режиссёр, ставя спектакль о БЕСАХ, предполагал, что у каждой стаи, пусть даже это нечистая сила, должен быть свой предводитель. Но даже с бесконечными исканиями Бога и высшей истины Достоевским здесь даже и не пахнет. Сложно представить себе, чтобы с таким человеком искали общения чуть ли не все персонажи романа. Он должен обладать магической притягательностью, загадочностью, манящей людей отовсюду. Хотя для него самого это даже не достижение, а скорее обыденность. Ставрогин Епишева – персонаж резко отталкивающий, пугающий, мерзкий, он наводит ужас одним своим видом, ещё не успев сказать ни слова. Едва ли с таким человеком кому-то захотелось бы даже эпизодического общения, не говоря уже о любовных историях, которых у книжного героя было немало. В романе Ставрогин с радостью удовлетворял чуть ли не всех женщин в городе, упоминая об этом лишь вскользь, как бы между прочим.
Впрочем, человеку без идеи и без цели – такими персонажами населил Фёдор Михайлович свой роман – везде будет мучительно одиноко. Герои Достоевского ищут новые идеи, цели, делают умозаключения, порываются написать книги, которые никто никогда не прочтёт, однако в результате все сходятся в одном: бессмысленно существование человека в мире, где никто никому не нужен. Герои «Бесов» не нужны своим жёнам, детям, своим родителям, они не нужны своим друзьям и своей стране. Войны нет, революции тоже, а куда деваться без всего этого – не понятно. Зачем жениться и рожать детей в мир, который ненавидишь?
На протяжении всей книги мы пробегаем глазами биографии очень многих людей, но они почему-то не остаются в памяти. Скучные серые образы, созданные Достоевским, словно тени, плывут по жизни, пытаясь куда-то себя приткнуть, стать частью чего-то целого. Однако оказываются выброшенными за борт жизни настоящей. Крестьяне пашут землю, рожают детей, пытаются выживать. А дворяне, имевшие в прежние времена какое-либо влияние, отчаянно ищут свой путь, с головой окунаясь в идеи групп мятежников, причём едва ли из-за того, что разделяют их ход мыслей. Просто приятно почувствовать себя нужным и важным хоть где-то.
В спектакле, конечно, всё это опущено. Как и изумительный юмор Фёдора Михайловича, с которым он гениально глумится над Тургеневым (Кармазинов!). Это очень печально. Оставлен скелет повествования, причём в весьма своеобразной форме: если у Достоевского, по сути, никаких бесов нет, то у Любимова они есть, самые что ни на есть настоящие. Они выползают на сцену как зомби в американский боевиках – в поисках новой человечины, сладкой и сочной.
На сцене стоит большой рояль, именно его звучание расставляет акценты и задаёт тон всему действу. На заднем плане сидят персонажи романа, держа в руках плакаты с названиями глав. Время от времени тот или иной плакат поднимается, как бы оповещая: сейчас будет глава такая-то.
Сюжетные линии Любимов сохранил все, только вот вопрос: зачем? По большому счёту никаких цельных сюжетных мотивов в романе нет, лишь обрывочно периодически появляется тот или иной персонаж и напоминает о своём существовании.
Мария Бердинских в роли Лебядкиной осталась в своём амплуа. Это всё та же юродивая девица, как в Ивонне, только на сей раз она обрела голос и стала изрекать мудрые мысли классика, которые так и хочется зацитировать. Если Маша Бердинских зрителю нравится, то она, безусловно, понравится и в «Бесах». Однако на книжный персонаж она не похожа совершенно. На сцене это совсем маленькая девочка со своими тараканами в голове, по книге – это взрослая женщина, которая помутилась рассудком от любви к главарю бесовской стаи. Причина умственного расстройства в спектакле не озвучена, а очень жаль, потому что это ещё одно подтверждение тому, что Ставрогин был не просто обаятельным, он был магически притягателен для всех, и персонаж Лебядкиной – лишнее тому подтверждение.
Главное моё разочарование в спектакле – Петруша Верховенский в исполнении Краскова. Надо иметь ну просто ОЧЕНЬ богатое воображение, чтобы Красков смог более-менее вписаться в образ сына Степана Трофимовича (Юрий Шлыков), а Трофимыч, между прочим, собирается жениться, и по книге не так уж и стар. Я представляла себе Петрушу этаким Яковлевым-«идиотом» (внешне): блондином с куцей козьей бородкой лет 20-25, который везде лезет без мыла в жопу, плетёт хитроумные интриги, и поэтому представляется мне весьма интересным персонажем. Он – один из главных героев романа, в книге за его попытками наладить контакты в нужных ему сферах чрезвычайно интересно наблюдать. Однако в спектакле его персонаж сделали эпизодическим. Впрочем, если бы Любимов взялся раскрывать и его, то спектакль затянулся бы ещё часа на 2. А зрители и так с трудом досматривают то, что получилось.
Лебядкин в исполнении Косырева – это не книжный изверг, избивающий и мучающий без конца свою сестру. Это скорее забавный клоун, скороморох, который в пьяном угаре с полуоборота зажигает публику и весь спектакль продолжает играть под несмолкаемые аплодисменты в зале. Он обладает удивительным обаянием, возненавидеть такого персонажа сложно, потому что именно он – изюминка всей постановки. После первого же выхода зрители с нетерпением ждут, когда он появится вновь. Пожалуй, на сегодняшний день это лучшая роль Косырева в театре Вахтангова. Он очень подходит для этой роли, он пластичен (что удивляет, учитывая его габариты) и ярок как никогда прежде. И, что особенно важно, его персонаж максимально прост и понятен публике.
Все сюжетные перипетии спектакля – это такой сильно запутанный клубок ниток для человека, который роман не читал. Едва ли без книги в чём-то возможно разобраться. И это – самый главный минус всей постановки. Ведь спектакль – отдельное произведение искусства, которое не должно требовать от публики какой-то дополнительной подготовки для понимания его сути. Здесь же мы имеем дело с постановкой, что называется, «для своих», для посвящённых в тайны бытия – для тех, кто читал этот роман и помнит основные его моменты. Для всех остальных этот спектакль будет невыносимо скучен, местами затянут, а местами скомкан, потому что искания героев, их рассуждения о Боге русском и Боге всенародном – это основная составляющая постановки, а любовные перипетии, сюжетные нюансы проходят через спектакль вскользь, как бы между прочим. О своих любовных похождениях герои рассказывают с неохотой и так, словно это их совершенно не беспокоит. Если вспомнить роман, то это вполне логично. Суетность бытия в мире людей у Достоевского уходит на второй план, уступая место исканиям веры – в Бога, в человечество, в самого себя. Не имеет большого значения, во что человек верит, главное – это вера сама по себе. Хотя бы вера в себя и в своё дело. Потому что без веры человек жить не может. И это стало для меня главной мыслью в романе и в спектакле. Если ты не знаешь, зачем живёшь, то всё остальное не имеет никакого смысла. Важен даже не сам смысл жизни, а его поиски. Потому что именно в исканиях мы познаёт себя и окружающую нас действительность.
В целом спектакль прекрасно вписывается в репертуар постановок классической литературы театра, продолжая мысль о поисках себя и своего «я», как это было у Горького (Иванова) в спектакле «Люди как люди»:
- Ведь надо же думать о правде, надо искать её!,
- Работать надо, Паша, а не правду искать…
И как находит своё развитие мысль о труде и смысле жизни у Чехова (Туминаса) в «Дяде Ване»:
- Мы будем жить. Проживем длинный ряд дней, долгих вечеров... будем трудиться для других и теперь, и в старости, не зная покоя, а когда наступит наш час, мы покорно умрем, и там, за гробом, мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько, и Бог сжалится над нами, и мы с тобою… милый дядя, увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную…
