Я всегда была нервной, чуть что: сразу билась посудой об стены,
Шла босиком по натянутым нервам, никогда никому не звонила первой.
Не читая текста, играла в пьесах, и даже на плаху всходила по-королевски…
Била наотмашь словом, потом – обводила мелом.
И в шутках была серьезна, и в страхе казалась смелой.
И небо меняло цвет свой с золотого на голубой.
Я кому-то была родной речью, а кому-то мёртвой водой.


Всё так же до жути тоскливо, когда теряют лицо за маскою стиля
И презрение к тем, кто фальшивит или играет не в полную силу.
А в топе грехов постоянство: гнев, гордыня и пьянство.
В крови по-прежнему юношеское упрямство
И навык играть по болевым точкам, как будто на фортепьяно.
И небо меняет цвет свой с голубого на золотой.
Кому-то буду я мёртвым словом, а кому-то живой водой.