«Страх застал нас врасплох»

Летом я искала квартиру. Риелтор Серафима возила меня с правого берега на левый и с левого на правый. На левом хорошо с ребенком: все под рукой, тихо. Куда ни плюнь - детский сад. Но коллеги посмотрели, как на ненормальную: какой левый берег? Мало было пробок и толкучки в метро в Москве?  Селись поближе к центру, не отрывайся от коллектива. 

В центре долго выбирала между тремя вариантами. На Майдане (Малая Житомирская) наверняка шумно: концерты всякие по выходным. Льва Толстого? Неплохо, совсем рядом - вход в ботанический сад. Или, может, выбрать певца революции Анри Барбюса? Далековато до работы, да и дом не очень. Решила: Малая Житомирская.  

А ровно через три месяца начался Евромайдан. 

Под звуки выступлений на митингах, молитв, песен и взрывающихся шумовых гранат мы с сыном живем уже столько же, сколько жили до этого. Мы привыкли, и я, как ни странно, все это время не жалела, что выбрала самый центр.

За все эти три месяца - с ноября по февраль - пожалуй, главными словами, которые я слышала от друзей и знакомых из России, были слова “страх” и “страшно”.

“Там же страшно, возвращайся!” 

“Тебе не страшно?” 

“По улицам не страшно ходить?” 

“До дома дойдешь?” 

“Кирилла в сад водить не боишься?”

Город, охваченный страхом; город, порождающий страх. Таким Киев все это время представлялся из “прекрасного далека”. Но для того, кто здесь живет, утром здоровается с консьержкой, по дороге покупает в “улитке” горячий кофе, в перерыве идет на бизнес-ланч, а вечером, как всегда, заходит в маленький магазин рядом с домом и отвечает уже ставшим родными продавцам, как прошел день, - для него этот город  оставался прежним. Никакого страха. 

“Пропаганда пропагандой, но я не выношу Дмитрия Киселева, потому что он пугает мою маму!”, - говорит мне коллега, тоже москвич, переехавший в Киев. Мы сидим с ним в кафе рядом с Майданом. В городе тихо, на Грушевского перемирие. 

За все это время мне было по-настоящему страшно два раза, я помню это очень хорошо. 

Первый - накануне бескровного штурма Майдана 10 декабря. Город, заваленный снегом, остановившееся метро, спешно закрытые магазины. И страх, парализующий шею, голову, сердце. 

Второй - 22 января, в ожидании позже так и не состоявшегося штурма. И те же ощущения, и “дойти бы до дома, а то на крыше, говорят, снайпер”, а потом - очень быстро - отлив, штиль, снова город без страха. 

Если бы вы, туристом, вдруг приехали в Киев во время противостояния на Грушевского и зашли бы в какое-нибудь кафе в центре, вы бы даже не догадались, что где-то тут, рядом, ходят люди в камуфляже, и жгут покрышки, и взрываются гранаты, и летают резиновые пули. В те дни в январе появилась лишь точка страха, маленькая родинка на теле города. С четкими границами, за которыми - обычная и привычная жизнь. 

Сейчас я понимаю, что те вспышки страха были лишь репетицией. 

Что такое настоящий страх я поняла во вторник, 18 февраля, когда вышла, держа за руку четырехлетнего сына, к троллейбусной остановке рядом с домом, чтобы отправить его за город, к няне. 

Тревога, густая, как туман, заполнила легкие. Мы вдыхали предчувствие беды. Оказалось, что троллейбусы не ходят - все движение в центре перекрыли. Люди шли пешком. Незнакомая женщина, увидев Кирилла, взяла его на руки: “Вам на Львовскую? Я могу его понести”. 

Мы повернули обратно, домой. У подъезда человек в камуфляже сказал мне: “Девушка, не ходите тут, уведите ребенка”. 

На следующий день мы улетели в Москву. 

[показать]

А сегодня я пишу о страхе в Киеве и о Киеве в страхе и получаю звонки и сообщения от оставшихся там друзей. 

Под моими окнами - десятки тел погибших.

С крыши соседнего дома простреливают улицы. 

Обычные горожане в троллейбусе, по дороге на работу, собирают деньги на похороны погибших. 

И мне сейчас страшнее, чем вчера в Киеве. Я чувствую, как смерть прошла где-то рядом, она там, где совсем недавно мой сын танцевал под музыку очередного концерта на Майдане. Прямо там, у Макдональдса, где складывают тела. 

Я очень люблю квартиру, которую выбрала тогда, летом. Сейчас в спальне там разбросаны машинки, а в гостиной - полусобранная железная дорога. Солнце бьет через жалюзи. И кажется, я забыла убрать в холодильник морс, сваренный от простуды - страх застал нас врасплох. 

У меня с собой -  одни джинсы и две блузки. Я очень хочу вернуться в город без войны и страха и собрать разбросанные игрушки.