[показать]Виктория Рендль наслаждалась несколькими днями отдыха от тех затруднений, которые возникли в ее жизни после первого большого успеха в качестве автора сентиментальных романов. За короткое время она из молодого многообещающего автора превратилась в знаменитую писательницу, сделавшую себе имя в аргентинской литературе, но она находилась на пределе сил, и, через два месяца после поступления в продажу ее книги, сбежала в Буэнос-Айрес, чтобы укрыться в доме своих родителей. Хотя поездка в аргентинскую столицу была долгой и утомительной, Виктория намеревалась дать себе отдохнуть месяц и пережить все неудобства, связанные с переездом.
Как всегда, в то утро она проснулась рано, открыла настежь окно своей комнаты, убедившись в том, что небо было безоблачным, а солнце ярко сияло, оделась в подходящий для верховой езды костюм и спустилась в столовую. Домом семьи Рендль был особняк, построенный в английском стиле, который проявлялся даже в самой незначительной детали. Характер постройки и отделки Коттеджа, также как и привычки, стиль и манера одеваться, присущие его обитателям, заставили бы поверить любого, кто увидел бы фотографию фасада и внутренних помещений, в то, что особняк этот расположен в самой Великобритании. Такой была обстановка, в которой выросла Виктория, таким был образ жизни, который ей нравился и которым она гордилась.
Пол Рендль сидел во главе длинного обеденного стола в столовой, а его жена Энн с удовольствием подавала на стол апельсиновый сок в высоких стаканах. Услышав шаги Виктории, проходящей через гостиную, Пол оторвался от чтения прошлого номера газеты "Таймс", и повернулся навстречу тоненькой фигурке своей дочери.
- Здравствуй, Виктория,- поприветствовал ее Пол, повернувшись лицом, чтобы Виктория могла поцеловать его в щеку.-Хорошо ли отдохнула знаменитая писательница?
- Чудесно,- ответила Виктория, целуя отца.- Думаю, что никто и ничто не смогли бы мне помешать хорошо отдохнуть, тем более, когда я здесь.
- Я рада, дочка,- с улыбкой ответила мать.-Сядь рядом с отцом, я подам тебе завтрак.
- Нет, не беспокойся, мама, я сама это сделаю,- твердо ответила Виктория, наградив мать поцелуем. - Я не хочу съесть слишком много, а если на стол накрываешь ты, я не смогу отказаться от еды.
- При твоей-то худобе!... Тебе следовало бы лучше питаться,- заметил отец, переворачивая страницу газеты.-Вы, женщины, похожи на маньячек.
Не обращая внимания на Викторию, Энн поднялась из-за стола и подошла к буфету, на котором стояли подносы с завтраком, взяла в руки тарелку, не отрывая взгляда от дочери. Ей очень не хватало Виктории, особенно с тех пор, как Пол решил весь год провести в имении и почти не приезжал в Буэнос-Айрес. Она не видела дочери вот уже два месяца, со времени презентации ее книги, и сочла, что Виктория похудела еще больше, чем прежде, что, вероятно, случилось из-за бесконечных хлопот, связанных с подготовкой и проведением той презентации. Однако, дочь казалась Энн такой же красивой, как и всегда, безупречно одетой в жакет из коричневой в мелкую клетку ткани, плотно облегавший ее талию, в брюки для верховой езды более темного оттенка и кожаные сапоги до колена. Ее рыжие волосы, собранные на затылке и заплетенные в косу, были прекрасным обрамлением нежных, хорошо очерченных черт лица, они придавали этому лицу оригинальность и непоколебимую твердость. Тонкие изогнутые брови выступали над слегка подкрашенными широкими веками, которые довершали густые ресницы. У нее были большие зеленые глаза, характерная черта всех членов семьи Рендль, но губы  тонкие, хорошо очерченные, как у большинства родственников по материнской линии. Виктория была высокой, элегантной, обладала стройной фигуркой, благородной осанкой, и, казалось, объединяла в себе вековые английские традиции своей фамилии, которыми она всегда гордилась, которыми размахивала, словно знаменем, и это отличало ее от остальных людей.
 У Энн и Пола родилась только Виктория, несмотря на их желание иметь большую семью, и родители излили на нее всю свою любовь и нежность, связали с ней все свои ожидания и надежды. За прошедшие двадцать пять лет они ни разу не смогли в чем-либо отказать дочери, ни в малейшем из ее капризов. Они знали, что это превратило Викторию в высокомерную капризную девушку, быть может, чересчур тщеславную, но очаровательную, когда сама она этого хотела. 
 Энн поставила блюдо с яичницей-болтуньей и ветчиной перед дочерью, подав ей затем стакан апельсинового сока и присев рядом с Полом, напротив Виктории.
- Вот видишь, мама?- сказала Виктория, с улыбкой указывая на блюдо.- Я знала, что должна была сама положить себе завтрак.
- Перестань, наконец, жаловаться, Виктория,- ответил Пол Рендль, окончательно закрыв газету. - Ты должна питаться, по крайней мере, до тех пор,  пока ты с нами... А если к тому же отправишься сегодня на прогулку верхом на лошади, тем паче.
- Я буду великолепно выглядеть в телеинтервью, пухлая и румяная как крестьянка - запротестовала Виктория.- Я буду очень элегантной...
- Дело в том, что не история о благородном англичанине вывела тебя на первое место в списках бестселлеров - сказала Энн, глядя на дочь, пока та ела -, так что это возможное сходство не было бы таким уж страшным.
- Твоя мама права, Виктория,- вмешался в разговор с насмешливой улыбкой Пол.- История, которую ты написала, вероятно, выдуманная, о человеке, который "сделал себя сам",  достиг больших высот, попав "из грязи в князи", достойна восхищения... Наверное, он тоже был бы пухленьким и румяным. Но не беспокойся - сказал он с притворной серьезностью-, твое ехидство и ироничное чувство юмора, с которыми ты описала историю его жизни, не позволят считать тебя девушкой из простой семьи.
- Что это с вами?- спросила Виктория, вытирая губы салфеткой.-Вам не понравилась моя книга?
- Конечно, понравилась,- воскликнула Энн.- История твоего персонажа достойна самых лестных слов и написана с безупречным стилем...
- Да, дочка,- перебил жену Пол,- нам с твоей матерью показались неуместными комментарии, которые ты написала к своей книге. - Ты смеешься над усилиями человека-борца, того, который заслуживает уважения.
- Что ты, папа!- запротестовала Виктория, с удивлением глядя на отца.- Я не смеюсь над тем, что кто-то процветает... Это образец американской мечты! Из продавца газет в президенты... Из нищего в мультимиллионеры... Это нравится людям, помогает им поддерживать в себе надежды. Но такой человек никогда не будет смотреть на жизнь также как я, никогда не сможет обрести такую же степень чувствительности и уровень культуры, в конечном счете, мы с ним были бы из разных миров... Сколько бы денег у него не было, этот человек по-прежнему находил бы удовольствие во всем вульгарном, пошлом, плебейском, он никогда не смог бы оценить прекрасное... Вот над чем я смеюсь, над ослом, который нарядился в королевские одежды, он почти так же неестественен как принцесса, одетая в лохмотья.
- В этом ты ошибаешься, Виктория,- ответила мать, взяв ее за руку.- Важнее всего люди, их внутренний мир, их видение жизни, бедны они или богаты. Этому тебя научит жизнь, и помни всегда, что мы у всех людей должны чему-нибудь научиться...
Продолжение следует...
Перевод с испанского: Алина Видер