Пятница обидела погодой. Утром, как только я оказалась на улице, она вместе со мной покурила на ветру.

На «парадно» одетых одногрупниц и по-летнему пестреющих рубашками парней было холодно смотреть. Свитер грел, но слишком медленно, пестрый шарф разочаровал, слившись с осенним настроением. Родные пенаты и новые – при-вузовские были окрашены серым. Как и небо, как и дома, как и красоты нашего прекрасного города. А я не могла не удивляться, как можно не замечать серого цвета, в своей тихой, но приятно-умиротворенной гамме. 

Никто не понял, когда мы успели пересечь ту черту, от которой уже не вспоминается летнее пекло. Когда забывается радость прошедшей безмятежной поры и перестает цениться прошедшие школьные годы. Студенты первого курса, и это звучит гордо. Особенно гордо – в книжном, когда дается минимальная, но до противного приятная скидка в пять процентов. И это так глупо радует, хотя скидки в книжных я получала и последние два года, числясь в МГОУ, через лицей. 

С непривычки проводить пятницу в одиночестве, взгрустнулось. Одинокая пятница. Почему-то хотелось её, такую тоскливую, не смотря на праздник, который мы устроили на форуме, поскорее пережить. И пускай настроение в свое время закатывало немой и радостный раскат смеха, так или иначе было неприятным. Чужим. А вот всего интересного в голову лезло так мало, что было даже в пору усомниться в фразе «под тоску и плачется и думается более». Разочарованно призналась себе в том, что не правы были великие и тоска, одев на меня, да и что там, на все улицы безликие маски Пьеро, в том, что печаль несет в себе вдохновенный залог. Не несет. Точнее не всегда и не всем.

Дома, в обнимку с подаренным большим медведем, завернувшись в плед читала Мураками и пыталась чувствовать в каждой строке японскую тонкость души. Но видимо погода отшлифовала мое чувство вечернего такта так, что сил было слишком мало, на то что бы жить сердцем. И душой. И забыть хотя бы на сутки о том, что есть в голове мозг, кстати, примерно такой, как нарисованный в четверг и сданный в пятницу, исписанный обозначениями в стареньком блоке, после пары по психологии. Хотелось очистить все восхваленные чакры и выкинуть мысли в корзину исписанными листами, перечерченными кардиограммами мятого пульса. Но, увы, не удалось. Или, правда, неправильно и плохо захотелось.

Выходные грозили пройти мимо, как и часы ожидания необходимого разговора с мамой о прошедшем и будущем, о правильности совета практически_отца. О том, что стоит молчать, или же слезно молить о встрече с тем, кто как бы биологически дорог, но морально отчужден, далек и вовсе не нужен. Все же детские страхи все так же покоятся под кожей и периодически вздымаются венами. И когда так просто, казалось бы, побороть боязнь перед доской, замкнутыми пространствами и прочими надуманными в своей сложностью фобиями, страха перед явью своего бессилия избежать проблематично.

Хотелось обещанного белого шоколада. И верилось в его получение в понедельник.

Спасибо. Искренне ваша.