<pre>Настоящая беседа с Филипом Диком была опубликована в сборнике
интервью Чарльза Плэтта Dream Makers: The Uncommon People Who
Write Science Fiction [Создатели грез: Необыкновенные
люди, которые пишут научную фантастику], вышедшем в
издательстве "Berkley" в 1980 году. Печатается в полном
виде, без сокращений.

<pre>Цель любого писателя, который пишет speculative fiction*,<br />заключается в том, чтобы сделать видимым то, что не видят другие<br />люди. Но лишь для немногих писателей это более чем<br />развлечение, более чем возможность продемонстрировать<br />изобретательность ума. То, что такие авторы дарят читателю,<br />можно назвать откровением.<br />   СНОСКА: * Speculative fiction (англ.) - буквально:<br />литература размышлений. Так в 60-е годы назвали фантастику<br />"новой волны", которая, в отличие от традиционной НФ,<br />обращалась в основном к социально-психологическим темам. -<br />Здесь и далее примечания переводчика.<br />   Чтобы увидеть то, что не видит никто другой, нужно быть чуточку<br />гением - или безумцем, а уж чтобы представить такие видения<br />зримо, в привычных образах и понятиях, требуется немалый<br />писательский дар. У Филипа Дика такой дар налицо - равно как и<br />немалая доля гениальности, или безумия, или, если хотите, того и<br />другого вместе. Его лучшие книги являются подлинным откровением<br />- в почти мистическом смысле этого слова.<br />   И все же он остается недооцененным, особенно в своей родной<br />Америке: человек он скромный, к тому же на его репутации<br />сказалось то, что в 60-е годы среди выпущенных им книг было<br />немало таких, которые никак нельзя назвать выдающимися. Но<br />дело-то в том, что писал он их тогда очень быстро, книгу за<br />книгой; тем не менее, даже поверхностные произведения, вышедшие<br />из-под его пера, поднимают достаточно фундаментальные вопросы,<br />связанные с мировосприятием, философией, религией. Что же до<br />самых последних, самых глубоких по замыслу книг, то они ясно<br />показывают, что ныне Дик - один из немногих авторов научной<br />фантастики, чью способность проникать в суть явлений можно<br />назвать поистине удивительной. К своим героям он относится с<br />беспредельным сочувствием; ситуации, в которые они попадают по<br />его воле, могут быть сколь угодно фантастическими, однако<br />волнующие их при этом проблемы - самыми что ни на есть<br />реальными. Поэтому можно сказать, что в своей прозе Дик пусть и<br />с несколько болезненным надрывом, но вместе с тем мягко и<br />осторожно исследует основные вопросы бытия, которые волнуют всех<br />нас. При этом он как бы подсмеивается над собой - этакий<br />обаятельный Дон-Кихот от абсурдистской литературы.<br />   В основе почти любой его вещи лежит предположение, что не<br />существует одной-единственной объективной реальности. Все это<br />дело восприятия. Земля обязана меняться после каждого вашего<br />шага. Герой может обнаружить, что он живет во сне другого<br />человека, или - в наркотическом бреду, который на самом деле<br />имеет больше смысла, чем мир реальный, а то и вовсе -<br />провалившись в пространстве, в какой-то иной Вселенной. Закон<br />Бытия в любой момент может быть внезапно пересмотрен (Богом, или<br />кем-то другим, кто окажется в этой роли), да и правд, вообще<br />говоря, может быть сколько угодно много.<br />   Все эти сюрреалистические идеи, а также галлюцинаторные<br />особенности текстов дают повод навесить на Дика ярлык<br />"психоделического" автора. Его навязчивые тревоги по<br />отношению к определенным политическим группам привели к тому,<br />что его стали называть "параноиком". Ну а совсем<br />недавно, когда он проговорился о неких мистических силах,<br />влияющих на его жизнь, некоторые из его коллег с печалью<br />отозвались о нем, как о человеке "психически<br />неустойчивом".<br />   Когда я приехал навестить его в Санта-Ану, маленький городок к<br />югу от огромного, кишащего людьми Лос-Анджелеса, я хотел<br />вытащить из него, наконец, всю правду об этих материях. Каким<br />же я был глупцом: я хотел объективных объяснений от человека,<br />который не верит в объективную реальность! И когда несколько<br />часов спустя я ехал обратно, я чувствовал себя так, словно мой<br />мозг был странным образом деформирован. Как персонаж одного из<br />парадоксальных, не имеющих четкой концовки романов Дика, я уехал<br />в итоге с еще большим числом вопросов, чем имел их в начале.<br /><br /><br />   Мистер Дик - задумчивый полноватый человек с черными волосами и<br />седеющей бородкой; держится он хотя и раскованно, но с<br />достоинством. Он, несомненно, эрудит, человек чрезвычайно<br />начитанный, но безо всяких претензий на высоколобость. Живет он<br />в скромной квартире вместе с двумя котами. Обстановка предельно<br />проста: слегка потертая мебель в современном стиле, груда<br />справочников и энциклопедий, дорогая стереосистема. Когда я<br />распаковывал магнитофон, то вдруг обнаружил, что Дик уже<br />приготовил свой, водрузив на стол с покрытием из черного стекла<br />высококачественный микрофон фирмы "Шур". Значит, пока я<br />буду записывать его, он будет записывать меня. Да, ему, конечно,<br />неудобно передо мной, однако он всегда делает собственную<br />запись, когда у него берут интервью. Кто-нибудь другой мог бы<br />квалифицировать это как манию преследования, но я не буду -<br />ничего особенного, просто человек хочет проверить, будет ли моя<br />расшифровка записи достаточно корректной и точной. Или это уже<br />у меня мания преследования? В любом случае, реальность<br />происходящего уже можно смело ставить под сомнение.<br />   Мы начинаем беседовать о его жизни, о том, когда он впервые<br />начал писать научную фантастику, и о том, как он, будучи<br />студентом в Беркли, работал на полставки в магазине<br />радиотоваров.<br />   - Я был в очень своеобразном положении. Научную фантастику я<br />читаю с 12 лет, и поглощал ее тогда огромными порциями, как<br />завзятый наркоман. Я просто влюбился в нее по уши. Но я также<br />читал и те заумные штучки, которые читала тогда вся<br />интеллектуальная община в Беркли. Например, Пруста или Джойса.<br />Таким образом, я поселился как бы сразу в двух мирах, которые<br />обычно никак не пересекаются. Затем, работая в магазине, я<br />познакомился со многими деятелями, работавшими в этом бизнесе -<br />розничными торговцами телевизорами, мастерами по их ремонту и<br />прочими; так вот, они считали меня чудиком за то, что я вообще<br />хоть что-то читаю. Я вообще вращался среди самых<br />разнообразных групп. Скажем, я знавал многих гомосексуалистов -<br />уже тогда, в сороковые годы, в Районе Залива благополучно<br />существовала довольно крупная община гомосексуалистов. Но я был<br />знаком и с некоторыми очень сильными поэтами, и я очень гордился<br />тем, что они - мои друзья. Но и они считали меня<br />странным за то, что я не был гомиком. Ребята же из моего<br />магазина держали меня за странного типа, потому что я знаюсь с<br />гомиками и читаю книги. А мои друзья-коммунисты думали, что я с<br />прибабахом, поскольку не собираюсь вступать в коммунистическую<br />партию... Так что, с этой точки зрения, заниматься научной<br />фантастикой было не столь уж оригинальным занятием. В сравнении<br />со всеми другими моими отличиями это последнее было не таким уж<br />и большим. Генри Миллер в одной из своих книг написал, что,<br />когда он был ребенком, другие дети вечно забрасывали его<br />камнями. У меня было сходное ощущение. Я ухитрился сделать так,<br />что куда бы я ни шел, меня везде встречали с презрением. Поэтому<br />я просто обязан был преуспеть - не в одном деле, так в другом.<br />   - Я женился, когда мне стукнуло девятнадцать, и случилось это<br />лишь немногим ранее, чем я начал писать по-настоящему. Второй<br />раз я женился, когда мне исполнился двадцать один год. И именно<br />в этом возрасте я наконец почувствовал, что научная фантастика<br />- это действительно очень серьезно. Взять хотя бы Мир не по<br />Аристотелю [The World of Null-A] Ван-Вогта* - в этой<br />книге было нечто такое, что буквально очаровало меня. Этот роман<br />содержал в себе некую тайну, он намекал на какие-то скрытые<br />вещи, там была масса загадок, которые просто не имели<br />адекватного объяснения. Я обнаружил в нем некую божественность;<br />я начал приходить к мысли, что у Вселенной имеется какое-то<br />таинственное свойство, которое может быть понято и объяснено<br />лишь при помощи научной фантастики. Сейчас-то я понимаю, что<br />то, что я чувствовал тогда, было просто определенным свойством<br />метафизического мира, невидимой областью полускрытых вещей, тем,<br />что люди средневековья ощущали, как трансцендентный, иной мир.<br />Причем в этом для меня не было какой-либо религиозной подоплеки.<br />Дело в том, что я воспитывался в квакерской школе, и квакеры -<br />единственная группа в мире, против которой я ничего не имею,<br />между мной и квакерами никогда не было ссор; однако<br />принадлежность к квакерам - это просто определенный образ<br />жизни. Ну а в Беркли религиозного духа не было вовсе.<br />   СНОСКА: * Этот роман А.Э.Ван-Вогта был издан на русском языке<br />в 1989 году - увы, в довольно скверном переводе и под названием<br />Мир Нуль-А.<br />   - Я не знаю, согласится ли Ван-Вогт с тем, что в своих вещах<br />он, по сути, имеет дело с чем-то сверхъестественным; однако со<br />мной все произошло именно так. Я постепенно начал приходить к<br />мысли о том, что то, что дано нам в ощущениях - это совсем не<br />то, что существует на самом деле. Я всерьез заинтересовался<br />идеей Юнга о проекции: согласно Юнгу, ощущения, которые приходят<br />к нам извне, на самом деле проецируются из нашего<br />бессознательного, что означает, что мир каждой отдельной<br />личности неминуемо отличается в каких-то деталях от мира любой<br />другой отдельной личности, потому что содержимое<br />бессознательного каждой личности будет в определенной степени<br />уникальным. Я даже начал серию рассказов, в которых люди<br />оказываются в мирах, являющихся порождениями их собственной<br />психики. И, кстати, мой первый опубликованный рассказ был<br />типичным и довольно совершенным образчиком такого вот подхода.<br />   Какое-то время Дик пытался работать как в области научной<br />фантастики, так и за ее пределами:<br />   - Я написал довольно много романов, которые не принадлежат ни к<br />научной фантастике, ни к фэнтези. Все они содержат в себе<br />элемент проецируемого личного бессознательного - или же<br />проецируемого коллективного бессознательного, что делает эти<br />тексты просто непонятными для любого читателя - чтобы понять<br />их, он должен принять мою предпосылку, что каждый из нас живет в<br />уникальном мире.<br />   Как довольно скоро выяснилось, пристроить такие книги в<br />издательство было делом практически безнадежным. Одна из них,<br />Признания продажного художника [Confessions of a Crap<br />Artist], была опубликована лишь в 1975 году; остальные же так<br />и не пробились в печать*.<br />   СНОСКА: * Они начали публиковаться лишь после смерти Дика, и к<br />настоящему времени изданы практически все.<br />   - В Фуллертоновской библиотеке специальных коллекций<br />сохранилось девять или десять подобных рукописей, - говорит Дик<br />ровным голосом, не выказывая затаенной горечи или обиды. Я<br />спрашиваю, действительно ли он относится к этой ситуации<br />философски, или это только напускное спокойствие? - Ну, когда<br />вышли Признания продажного художника, боль начала<br />потихоньку проходить, и теперь я чувствую себя уже не так плохо.<br />Однако, чтобы этот роман был, наконец, опубликован,<br />потребовалось девятнадцать лет. Срок, конечно, очень большой;<br />поэтому я очень признателен научной фантастике за то, что она<br />предложила мне выход, благодаря которому я получил<br />возможность публиковать то, что мне хотелось писать. В<br />частности, Нарушенное время Марса [Martian<br />Time-Slip] - это как раз то, что я и хотел написать. Этот<br />роман основан на предпосылке, которая в то время была для меня<br />особенно важной. То есть, речь там шла не только о том, что<br />каждый из нас живет в своем, уникальном мире, являющемся плодом<br />нашей собственной психики, но и о том, что субъективный мир<br />какой-нибудь более могущественной личности может вторгнуться в<br />мир другой личности, более слабой. Если я могу заставить вас<br />увидеть мир таким, каким его вижу я, тогда вы автоматически<br />будете думать так, как думаю я. В итоге вы придете к выводам, к<br />каким прихожу я. И самая величайшая власть, которую одно<br />человеческое существо может установить над другими человеческими<br />существами, как раз и заключается в контроле над их восприятием<br />реальности и в возможности вмешиваться в целостность и<br />индивидуальность их мира. Такой прием используется, например,<br />психотерапевтами. Я и сам прошел через подобную шоковую терапию,<br />когда был в Канаде. Так вот, вам вполне по силам заставить толпу<br />вопить то, что нужно вам, и, кстати, сразу становится ясной<br />тайна московских публичных процессов тридцатых годов, когда люди<br />вставали и говорили - очень искренне говорили, - что они<br />совершили преступление, хотя и знали, что наказанием за такое<br />преступление может быть только казнь. А разгадка проста; она<br />заключается в невероятной власти группы людей, способной<br />вторгаться в мир любого человека, извне навязывая ему образ, под<br />который он просто вынужден подстраивать свое видение самого<br />себя. Я вспоминаю пример шоковой, так сказать, терапии,<br />связанный с одним парнем, который одевался как-то особенно<br />аккуратно - впрочем, он был француз. Так вот, ему сказали, что<br />он выглядит как гомосексуалист. В течение получаса ему твердили,<br />что он гомосексуалист. Довели его буквально до слез. На мой<br />взгляд, выглядело это довольно странно, потому что я точно знал,<br />что этот парень - не гомосексуалист. И тем не менее он<br />все плакал и плакал и даже не пытался остановить поток<br />оскорблений, а они все вопили и вопили ему: "Эй, ты, гомик,<br />эй, лапушка, эй, гей - вот кто ты есть, согласись!" А он<br />никак не мог заставить их прекратить, он буквально поощрял их<br />вопить все громче, приговаривая при этом: "Мы были правы, мы<br />были правы". В конце концов, он просто начал соглашаться с<br />ними.<br />   - Подобные методы можно рассматривать как с политической, так и<br />с психологической точки зрения. Что до меня и до моей прозы, то<br />я всегда видел это как драму - вот это жуткое,<br />сверхъестественное вторжение мира одной личности в мир другой<br />личности. Если я вторгаюсь в ваш мир, вы, возможно, почувствуете<br />что-то чуждое, потому что мой мир отличается от вашего. И вы,<br />разумеется, должны сопротивляться этому вторжению. Однако часто<br />мы не оказываем никакого сопротивления, поскольку это вторжение<br />может быть очень тонким, завуалированным; мы чувствуем, что в<br />наш мир вторглись, но мы просто не знаем, откуда исходит это<br />вторжение в нашу личную целостность. Чаще всего такое вторжение<br />исходит от людей, в чьих руках власть.<br />   - Наивеличайшая угроза двадцатого века - это тоталитаризм.<br />Тоталитаризм может принимать самые разноообразные формы:<br />ультралевый фашизм; религиозные движения; реабилитационные<br />центры по лечению наркоманов; психушки; люди, обладающие<br />властью; люди, манипулирующие другими людьми. Наконец, это<br />может исходить от людей, кто сильнее вас психологически. Так что<br />я всегда встаю на сторону тех, кто не может похвастаться силой.<br />Если бы я сам был сильным, я бы, возможно, не ощущал<br />тоталитаризм, как столь серьезную угрозу. Я воспринимаю себя,<br />как слабую личность, и это одна из причин, почему мои<br />литературные персонажи, по существу, всегда антигерои. Почти<br />всегда они неудачники, хотя я и пытаюсь наделить их такими<br />качествами, которые дают им шанс на выживание. В то же самое<br />время я не хочу, чтобы они вели себя агрессивно, отвечая ударом<br />на удар - так они сами могут стать личностями угнетающими и<br />манипулирующими.<br />   Я спрашиваю у Дика, какова обычно его реакция, когда ему<br />говорят, что он слишком уж озабочен насчет властей и что он<br />вообще параноик. В ответ он ссылается на неприятности, которые<br />пережил, когда был активистом антивоенного движения.<br />Кульминацией этих неприятностей стало странное вторжение в его<br />дом, вторжение, которое местная полиция фактически отказалась<br />расследовать.<br />   - Мне говорили, что я параноик, как раз перед тем, как мой дом<br />был буквально разгромлен. Помню, прихожу я домой, открываю<br />входную дверь, и что вижу? Сплошной хаос: окна и двери -<br />вдребезги, картотечный шкаф взломан, ящики валяются по всему<br />полу пустые, все мои бумаги исчезли, все погашенные счета тоже,<br />стереосистема - как не бывало. И помнится, я тогда подумал:<br />"Ну хорошо, неприятность, конечно, чертовская, но зато как<br />здорово все это укладывается в теорию о "параноике".<br />   - Но если честно, я даже проверялся у довольно хорошего<br />психоаналитика, и он сказал мне, что для параноика я человек<br />слишком хладнокровный. Он сказал: "Вы - человек<br />аффектированный, склонный к театральности, вы полны иллюзий по<br />отношению к жизни, но, тем не менее, вы слишком сентиментальны,<br />чтобы быть параноиком".<br />   - Однажды я проверил себя при помощи так называемого<br />"Миннесотского мультифазного психологического теста", и<br />проверка эта показала, что я действительно параноик, невротик,<br />шизофреник... по отдельным пунктам у меня были такие высокие<br />показатели, что их общая сумма, согласно инструкции, была весьма<br />высока. Но тест выявил также, что я - неисправимый лгун! Видите<br />ли, по этому тесту вам несколько раз задают один и тот же<br />вопрос, сформулированный каждый раз по-разному. Скажем, вам<br />говорят примерно следующее: "Существуют божественные<br />существа, которые правят миром". И я говорю: да, возможно,<br />что так оно и есть. Немного спустя вам говорят: "Я не думаю,<br />что существуют божественные существа, которые правят миром".<br />И я говорю: да, по-видимому, это так, я знаю множество причин,<br />чтобы согласиться с этим утверждением. А еще позже вам говорят:<br />"Я не уверен, существуют ли божественные существа, которые<br />правят миром". И я говорю: о да, это абсолютно верно. И в<br />каждом случае я отвечаю совершенно искренне. Если взглянуть на<br />эту ситуацию с философской точки зрения, то я веду себя как<br />кое-кто из парней, живших в досократовские времена - времена<br />Зенона, Диогена, киников и так далее - то бишь древних греков,<br />которые хвастались тем, что живут как собаки. Любой аргумент,<br />который мне приводят в подтверждение той или иной теории,<br />убеждает меня наповал. Вот если бы вы предложили мне сейчас<br />сходить и купить китайской еды, я немедленно бы согласился, что<br />это самая лучшая идея, которую я когда-либо слышал; более того<br />- вы вполне бы могли заставить меня заплатить за нее из<br />собственного кармана. Но если бы вы сказали вдруг: "А не<br />думаете ли вы, что китайская еда стоит слишком дорого,<br />питательность ее очень мала, да и идти за ней довольно<br />далеко, и когда вы принесете ее домой, она уже будет<br />холодной", - я немедленно скажу в ответ, что да,<br />вы правы, я терпеть не могу это дерьмо. Это, как я догадываюсь,<br />свойство любой слабой натуры. Тем не менее - если моя точка<br />зрения, что каждый человек имеет свой собственный уникальный<br />мир, верна, - то если вы скажете, что китайская еда - вещь<br />хорошая, то в вашем мире она хороша; но если кто-то другой<br />говорит, что она плоха - в его мире она действительно плоха. Я<br />в этом вопросе полнейший релятивист, и для меня ответ на вопрос:<br />"Так хороша китайская еда или нет?" - является<br />семантической бессмыслицей. Короче, такова моя точка<br />зрения. Если ваша точка зрения подсказывает вам, что эта<br />точка зрения неверна, то вы и в самом деле будете правы.<br />И в этом случае я наверняка соглашусь с вами.<br />   Он откидывается на спинку кресла, довольный своими упражнениями<br />по исключению любой основы из объективной системы ценностей. Он<br />говорит легко, добродушно, как будто собственные слова его<br />развлекают. Многое из того, что он говорит, звучит, как розыгрыш<br />- и в то же время, несомненно, говорит он искренне.<br />   Я спрашиваю, насколько его размышления были инспирированы<br />экспериментами с ЛСД, и какие из его книг, если вообще таковые<br />есть, были навеяны наркотическими "путешествиями".<br />   - В пятидесятые годы, еще до того, как я вообще хоть что-то<br />услышал об ЛСД, я написал роман под названием Распалась связь<br />времен [Time Out of Joint]. В этой книге есть эпизод, в<br />котором один парень, прогуливаясь по парку, подходит к<br />лимонадному киоску, киоск этот превращается в бумажный листок с<br />надписью "Киоск безалкогольных напитков", и парень,<br />недолго думая, засовывает этот листок себе в карман. Такая вот<br />поебень - прямо-таки в духе "экспериментов с<br />наркотиками". Если бы я не знал сам, как это было написано,<br />я бы наверняка решил, что автор, когда писал свою книгу, ширялся<br />напропалую, и его вселенная пошла вразнос, поскольку живет он<br />явно в фальшивой вселенной.<br />   - Что я пытался сделать в этой книге - это показать множество<br />разнообразных миров, в которых живут люди. В то время я еще не<br />читал Гераклита и не знал его концепцию об ideos kosmos,<br />внутреннем мире, которому противостоит разделяющий нас<br />koinos kosmos, мир внешний. Я не знал, что подобные вещи<br />философы начали обсуждать еще в досократовские времена.<br />   - В этой книге имеется сцена, когда герой заходит в свою<br />ванную, тянется в темноте к шнурку, который включает свет, и<br />вдруг понимает, что шнурка здесь нет, а вместо него -<br />выключатель на стене, и герой никак не может вспомнить: а был ли<br />вообще в его ванной хоть какой-то шнурок? Такое действительно<br />случилось со мной, и это было одной из причин, побудивших меня<br />написать эту книгу. Это, кстати, напоминает мне идею, которую<br />еще раньше использовал Ван-Вогт, идею об искусственной памяти. В<br />Мире не по Аристотелю есть такой момент, когда герою<br />имплантируют фальшивые воспоминания. Так вот, многое из того,<br />что я написал и что выглядит как результат применения<br />наркотиков, на самом деле является результатом очень серьезного<br />чтения Ван-Вогта! Как вы знаете, он был властной натурой, и раз<br />уж он написал это, то мне ничего другого не оставалось,<br />как только поверить ему. Он показал, что люди, что бы они<br />ни помнили о себе, на самом деле могут быть другими, и вот эту<br />мысль я нашел совершенно замечательной. Так что не нужно все<br />валить на меня.<br />   Я спрашиваю, а имел ли он вообще дело с наркотиками, или<br />то, что о нем говорят - лишь досужие слухи.<br />   - Единственные наркотики, которые я принимал регулярно, были<br />амфетамины - иначе я не смог бы написать так много, чтобы<br />заработать себе на жизнь. За книгу мне платили довольно мало, и<br />я просто обязан был сделать как можно больше книг. У меня были<br />жена и дети, которые тратили чудовищно много... стоило жене<br />увидеть на улице автомобиль новой марки, который ей приглянулся,<br />как она немедленно шла в магазин и покупала его... Я же по<br />калифорнийским законам обязан был отвечать за ее долги; поэтому<br />я писал как безумный. Насколько я помню, всего за пять лет я<br />выдал шестнадцать романов. Я писал по шестьдесят законченных<br />страниц в день, так что единственный способ, благодаря которому<br />я смог бы написать так много, заключался в приеме амфетаминов,<br />благо они были мне прописаны. Теперь-то я прекратил их<br />принимать, и уже не пишу так много, как делал это раньше.<br />   - Я уже привык к сплетням, будто я напропалую глотаю наркотики.<br />Но фактически я употреблял их всего лишь два раза, причем во<br />второй раз доза была настолько невелика, что это можно даже и не<br />называть наркотиком. А вот в первый раз - это да, это была<br />жуткая смесь героина и чего-то еще, мне ее дал один приятель из<br />Калифорнийского университета. Это была огромная капсула, должно<br />быть, в целый миллиграм, она обошлась мне в пять долларов, и я<br />разделил ее пополам - и все равно, скажу я вам, она отправила<br />меня прямо в ад. Ландшафт вокруг словно бы замерз, кругом<br />валялись огромные валуны, в ушах грохотал тяжелый барабанный бой<br />- будто настал День Гнева, и Бог судил меня за грехи. И<br />продолжалось все это тысячу лет, и состояние мое не становилось<br />сколько-нибудь лучше, а только все хуже и хуже. Мое тело терзала<br />ужасная физическая боль, и все, что я мог говорить, так только<br />соответствующие латинские выражения. И это было самое паршивое,<br />потому что девчонка, с которой я был, вообразила, что я делаю<br />это нарочно, чтобы досадить ей. Я жалобно скулил, как какая-то<br />больная собака, которую на всю ночь выгнали под дождь, пока<br />девушка наконец не сказала: "Ну ты пьянь!" - и не<br />выбежала в отвращении из комнаты.<br />   - Примерно с месяц спустя я получил на вычитку корректуру<br />Трех стигматов Палмера Элдритча [The Three Stigmata of<br />Palmer Eldritch] и, помнится, я подумал тогда: "О,<br />дорогая, я не могу читать это - ощущение слишком уж<br />жуткое". Эту книгу, без сомнения, можно назвать моим<br />классическим "ЛСД-романом", несмотря на то, что все, что<br />я знал об ЛСД, когда писал ее, я вычитал в статье Олдоса Хаксли.<br />И все же - все эти ужасные вещи, которые я описал, казалось,<br />могли прийти в голову лишь под воздействием наркотика.<br />   - Было это в 1964 году. С тех пор я постоянно уговариваю людей<br />не принимать наркотики. Как-то вечером ко мне зашла знакомая<br />девушка, и я решил проверить ее при помощи известного теста с<br />кляксами Роршаха - на любительском уровне, конечно, - и она<br />сказала мне: "Я вижу какое-то злобное существо, которое<br />идет, чтобы убить меня". А я сказал: "Ты совершенная<br />дура, потому что принимаешь наркотики". И тогда она<br />прекратила принимать их, но потом снова принялась за свое и<br />однажды попыталась покончить с собой, попала в больницу и стала<br />хронической психичкой. Я увидел ее снова в 1970 году -<br />исковерканное существо, в котором буквально не осталось разума;<br />наркотики полностью разрушили, уничтожили ее.<br />   - Я всегда считал наркотики опасными и потенциально<br />смертоносными, и только интерес к работе человеческого мозга и<br />присущее мне кошачье любопытство постоянно тянули меня к<br />психотропным препаратам. Сыграли свою роль и религиозные<br />установки, которые вдруг прорезались во мне. К тому времени,<br />когда я написал Три стигмата, я уже был новообращенным<br />прихожанином англиканской церкви...<br />   Тут я прерываю его на секунду, чтобы спросить: почему именно<br />англиканской?<br />   На лице у него появляется этакое грубоватое выражение, которое,<br />как я подозреваю, означает, что он то ли собирается вешать мне<br />лапшу на уши, то ли совсем наоборот, то ли просто не знает, что<br />сказать.<br />   - Видите ли, жена мне сказала, что если я не присоединюсь к<br />церкви, то она расквасит мне нос. Она сказала: "Раз уж мы<br />собираемся знаться с судьями, районными прокурорами и другими<br />важными персонами, мы должны быть англиканцами".<br />   Судя по всему, Дик говорит не всерьез, полушутливо; в любом<br />случае, этот анекдот - последняя шутка в настоящем интервью,<br />потому что с этого момента он начинает говорить как на исповеди.<br />Видимо, он собирался сделать это изначально - но прежде должен<br />был увидеть, какую реакцию вызывают его слова во мне -<br />относительно незнакомом собеседнике.<br />   - Однажды я прогуливался по улице, - говорит он, и в его голосе<br />на сей раз нет ничего, кроме искренности, - и вдруг поглядел на<br />небо. И там, в небе, я увидел это лицо, смотревшее на меня<br />сверху вниз, гигантское лицо с глазами-щелочками, лицо, которое<br />я описал в Трех стигматах. Было это в 1963 году. И облик<br />этого злобно выглядевшего чудовища был прямо-таки ужасен. Я<br />видел его не совсем ясно, но оно было там, несомненно. Однако<br />узнал его я лишь впоследствии, несколько лет спустя, когда<br />просматривал журнал Life. В этом журнале я обнаружил<br />изображения нескольких французских фортов времен первой мировой<br />войны. Они представляли из себя этакие стальные купола с узкими<br />щелями, через которые солдаты могли наблюдать за действиями<br />германцев. Дело в том, что мой отец - он входил в состав пятой<br />бригады морской пехоты США - участвовал во втором сражении на<br />Марне, и, когда я был мальчишкой, он часто показывал мне свою<br />военную экипировку. Он одевал противогаз, который полностью<br />скрывал его глаза, и рассказывал мне о битве на Марне, и обо<br />всех тех ужасах, через которые он прошел. Он рассказывал мне,<br />маленькому четырехлетнему пацану, о людях, у которых взрывом<br />выпускало кишки наружу, он показывал мне свое ружье и все<br />остальное, и он вспоминал, как они палили до тех пор, пока<br />стволы их винтовок не становились вишнево-красными. Он несколько<br />раз попадал под газовые атаки, и он рассказывал мне о том<br />ужасном страхе, когда угольные фильтры в противогазах,<br />насыщенные до предела, не начинали пропускать газ, заставляя в<br />панике срывать маски с лица. Мой отец был крупный, красивый<br />мужчина, он играл в футбол и в теннис. Я читал о том, что делали<br />в той войне американские морские пехотинцы; эти простые<br />фермерские парни прошли через все то, что так сильно описал<br />Ремарк в своей книге На Западном фронте без перемен -<br />через все эти невыразимые ужасы, потребовавшие от них такого же<br />невыразимого героизма. И вот в 1963 году я увидел эту<br />проклятущую фортификацию с Марны, глядевшую на меня сверху вниз.<br />Может быть, мой отец нарисовал ее или сфотографировал - потому<br />этот образ и засел у меня в памяти.<br />   - После того, что я увидел в небе, я действительно начал искать<br />убежища в христианстве. Тот небесный лик был, несомненно, злым<br />божеством, и мне нужна была уверенность, что существует на свете<br />божество более могущественное, но доброе и милосердное. Мой<br />священник сказал мне как-то, что, может быть, мне стоит<br />перейти в лютеранство, раз уж я чувствую так сильно присутствие<br />Сатаны. Однако это воспоминание продолжает мучить меня - как<br />свидетельство того, что бог этого мира - это злой бог. Будда,<br />видя зло, царящее в мире, пришел к выводу, что нет и не<br />было никогда бога-творца - если бы таковой был, все было бы<br />совсем иначе, и уж, во всяком случае, не было бы столько зла и<br />страданий. Я же пришел к выводу, что бог в мире есть, но<br />это злой бог. И я снова и снова формулировал эту проблему - в<br />таких своих книгах, как Лабиринт смерти [Maze of<br />Death] и Убик, Три стигмата и Глаз в небе<br />[Eye in the Sky].<br />   - Во время второй мировой войны я был еще ребенком, и я<br />вспоминаю, как смотрел однажды в кинотеатре военную хронику, и<br />там были кадры, показывающие японского солдата, который попал<br />под струю из американского огнемета; солдат горел заживо, а<br />публика в зале радостно аплодировала и хохотала во все горло; я<br />же сидел, оцепенев от ужаса - и от вида этого парня на экране,<br />и от реакции публики, и, помнится, я еще подумал: "Что-то<br />здесь ужасно не так". Много лет спустя, когда мне было уже<br />за тридцать, и я жил в деревне, мне надо было убить крысу,<br />которая повадилась шастать в детской. Крыс вообще трудно<br />убивать. Для этой цели я поставил ловушку. Ночью крыса попалась<br />в нее, и на следующее утро, когда я проснулся, она услышала мои<br />шаги и начала визжать. Я подцепил ловушку вилами, открыл ее и<br />выпустил крысу попастись: она вывалилась из ловушки, шея у нее<br />было сломана. Я перехватил вилы поудобнее и всадил их в крысу,<br />однако она все еще не умерла. И вот эта самая крыса -<br />все, что она хотела, так только бегать и жрать - и вот она была<br />отравлена, заколота, со сломанной шеей - и, тем не менее, она<br />все еще продолжала жить. В этот миг я чуть было с ума не сошел<br />от ужаса. Я выбежал, наполнил водой таз и утопил крысу в тазу. А<br />затем похоронил ее, снял медаль Святого Кристофера, которую я<br />носил, и похоронил ее вместе с крысой. И душа этой крысы с тех<br />пор всегда со мной - как напоминание об условиях жизни всех<br />живых существ в этом мире. Я просто не могу изгнать из себя душу<br />крысы, которая умерла такой ужасной смертью. В моем романе<br />Лейтесь слезы, сказал полицейский [Flow My Tears, The<br />Policeman Said] есть такой эпизод: группа вооруженных<br />полицейских приближается к зданию, где в полном мраке заперся<br />герой романа Джэйсон Тэйвернер. Он слышит, как они приближаются,<br />и начинает скулить от страха - точь-в-точь, как визжала крыса,<br />заслышав мои шаги. Даже тогда, в 1974 году, визг этой несчастной<br />крысы все еще звучал у меня в памяти.<br />   - Теперь же, когда жизнь моя перевалила за середину, после<br />того, как я видел одни лишь неизъяснимые страдания, мне явилось<br />вдруг блаженное видение, умиротворившее живущее во мне ощущение<br />ужаса и трансцендентной власти зла. Все мои душевные муки<br />вытекли из меня, будто по божественному велению - это было<br />вмешательство своеобразного психолого-мистического свойства;<br />подобное я описываю в своей новой книге, Вализ<br />[Valis]. Некая трансцендентная божественная сила, отнюдь<br />не злая, но добрая и милосердная, вошла в меня, чтобы<br />восстановить мой разум, исцелить мое тело и даровать мне<br />чувство, что в мире еще существуют радость и красота и здравый<br />смысл. И, исходя из этого, я создал для себя концепцию,<br />относительно простую, но, возможно, теологически уникальную.<br />Суть ее такова: иррациональность есть изначальный пласт<br />Вселенной, по времени она первая и с онтологической точки зрения<br />является первичной - на любом уровне сущности. Но она<br />постепенно развертывается, преобразуется в<br />рациональность. История Вселенной - это движение от мира<br />иррационального - хаотичного, жестокого, безрассудного и<br />бессмысленного - к миру рациональному - гармоничному,<br />прекрасному, пронизанному огромным количеством связей - точных<br />и аккуратных. Бог-творец, стоявший у начала времен, был, по<br />сути, помешанным - с нашей точки зрения; мы,<br />человеческие существа, всего лишь результат эволюции, начало<br />которому положило это изначальное божество; мы пигмеи - однако<br />стоим на плечах гигантов и поэтому видим дальше, чем видят они.<br />Мы, человеческие существа, были сотворены, но, тем не менее, мы<br />более рациональны, чем творец, который нас породил.<br />   - Эта концепция основывается не на слепой вере, а на<br />реальном происшествии, которое произошло со мной в 1974 году.<br />Мой мозг был захвачен чьим-то трансцендентально-рациональным<br />разумом, как если бы я всю свою жизнь был безумен, и вдруг,<br />внезапно, излечился и стал нормальным человеком. Мне и в самом<br />деле кажется теперь, что с 1928 года, с момента своего рождения,<br />и до марта 1974 года я был психически болен. Впрочем, я не<br />думаю, что это была именно болезнь. Я мог быть сколь угодно<br />измотанным и эксцентричным в течение многих и многих лет,<br />и все же я знаю точно, что вовсе не был сумасшедшим - и тесты с<br />кляксами Роршаха, и все другие проверки подтверждали, что это не<br />так.<br />   - Этот рациональный разум не принадлежал человеку. Больше всего<br />он был похож на искусственный интеллект. По четвергам и субботам<br />я думал, что это Бог, по вторникам и средам - инопланетянин, в<br />другие дни недели - что это психотронный микроволновый<br />телепатический передатчик, испытания которого проводит Академия<br />Наук Советского Союза. Я проверял любую гипотезу, какая только<br />приходила мне в голову, я думал о розенкрейцерах, я думал о<br />Христе... Он, этот разум, захватил мой мозг и установил свой<br />контроль над двигательными центрами, он начал действовать и<br />думать за меня. Я же был при этом просто зрителем. Он исцелил -<br />физически - меня и моего четырехлетнего сына, у которого от<br />рождения был какой-то опасный для жизни дефект, не поддающийся<br />диагностированию. Этот разум, чья сущность от меня была<br />полностью скрыта, обладал чудовищным запасом знаний -<br />технических, медицинских, космологических, философских. Его<br />воспоминания уходили более чем на две тысячи лет в прошлое, он<br />свободно владел древнегреческим, древнееврейским, санскритом, да<br />и вообще, казалось, не было ничего такого, чего бы он не знал.<br />   - Он тут же начал приводить в порядок мои дела. Он выгнал моего<br />агента и моего издателя. Он вычистил и перенастроил мою пишущую<br />машинку. И вообще он был весьма практичен: он решил, что моя<br />квартира недостаточно хороша для меня; он решил, что мне не<br />стоит пить вино - он обнаружил переизбыток мочевых кислот в<br />моем организме, - и потому заставил меня перейти на пиво. Он<br />делал элементарные ошибки, когда обращался к моему псу -<br />"он", а к кошке - "она", - как к людям, что<br />пугало мою жену; ее же он предпочитал именовать "мадам".<br />   В этот момент я вмешиваюсь - просто для того, чтобы убедиться,<br />что со слухом у меня все в порядке: он действительно говорит о<br />некоем "присутствии" и некоем голосе, который он слышал<br />у себя в голове, и об этом контроле над его телом и речью, и об<br />этих решениях, которые принимал за него кто-то иной?<br />   - Да, все верно.<br />   Мой первый импульс - не спешить выносить приговор. Второй -<br />узнать мнение другого человека, ведь тогда же, в марте 1974<br />года, мистер Дик в очередной раз женился: что же думает обо всем<br />этом его жена?<br />   - На мою жену вся эта история произвела огромное впечатление, -<br />говорит он, - и особенно тот факт, что благодаря сильнейшему<br />давлению, которое этот разум оказывал на людей, работающих в<br />моем бизнесе, я за очень короткий срок получил довольно крупную<br />сумму. К нам начали приходить чеки на тысячи долларов - в одном<br />только Нью-Йорке, если прикинуть, у меня была масса должников,<br />но эти деньги я вряд ли смог бы выбить сам, без постороннего<br />вмешательства. Далее, этот разум отправил меня к доктору,<br />который подтвердил свой диагноз относительно разных недугов,<br />которые у меня были... он сделал все, что мог - ну, разве что,<br />обои не переклеил. Он сказал также, что останется со мной, как<br />дух-попечитель. Мне даже пришлось заглянуть в словарь, чтобы<br />выяснить, что же это слово - "попечитель" - означает.<br />   - Заметок обо всем этом у меня скопилось уже почти на пятьсот<br />тысяч слов. Обычно я не очень люблю распространяться на эту<br />тему. Я беседовал о ней со своим англиканским священником и с<br />парой наиболее близких друзей. Я попытался обсудить ее и с<br />Урсулой Ле Гуин, но она вернула все материалы, которые я ей<br />посылал, и написала письмо, в котором высказывала предположение,<br />что я просто сбрендил. Конечно, когда выйдет Вализ, многое<br />из этого будет в книге. Вализ - это попытка привести мои<br />видения в некую рациональную систему, благодаря которой они<br />могут будут переданы другим людям.<br />   Я выслушиваю все это, все больше и больше приходя в состояние<br />замешательства. Я-то ведь пришел сюда, в эту квартиру,<br />рассчитывая сделать всего лишь еще одно интервью о том, как надо<br />писать научную фантастику - и вместо этого я вдруг нахожу себя<br />увязшим по уши в Диковском искаженном мире. Я слушаю то, что<br />звучит, как самая буйная фантастика, но подается как факт - с<br />очевидной, сознательной искренностью. Я не знаю, во что мне<br />верить; мой мир - мой ideos kosmos - подвергся<br />вторжению со стороны его мира, словно я стал героем в одном из<br />романов Дика, а он сам - ни кто иной, как Палмер Элдритч,<br />выдумывающий новую реальность, в которой мне предстоит жить.<br />   Однако я не могу жить в ней - мне она не по душе. Я и в самом<br />деле не могу принять вот так, сразу, что где-то и в самом деле<br />имеются инопланетные существа, способные вторгаться в умы людей.<br />Я не могу поверить, что можно вот так, запросто, узнать<br />сокровенные тайны Вселенной - стоит лишь зайти в гости к<br />некоему писателю-фантасту, живущему в городке Санта-Ана.<br />   И, тем не менее, он так правдоподобен! В письменном виде, быть<br />может, это и выглядит абсурдом, однако когда я сижу здесь и<br />слушаю его застенчивый голос, детально повествующий о событиях,<br />которые для него совершенно реальны, я поневоле ищу способ<br />принять его рассказ на веру - и потому, что нахожу Дика<br />чрезвычайно симпатичным человеком, и потому, что с уважением<br />отношусь к его интеллекту в целом. Последние его книги<br />показывают, что он четко и ясно видит, как работает мир. Не в<br />том смысле, что он "пророк" или "юродивый",<br />преподносящий какие-либо мессианские послания или рецепты<br />вечного блаженства. Да, он охотно признает свое стремление<br />драматизировать жизнь, но в то же время он - глубоко<br />рациональный человек, который испытывает любую концепцию на<br />прочность при помощи самой изощренной логики. И он вполне готов<br />к дискуссии о том, а не являлись ли паранормальные события,<br />произошедшие с ним, всего лишь диалогом между двумя половинками<br />его мозга. И относится он к этому толкованию скептически лишь<br />потому, что оно не объясняет адекватно все факты.<br />   А факты эти многочисленны. У меня нет желания перечислять их. С<br />этим феноменом "присутствия", которое временно захватило его<br />сознание, но и до сих пор то и дело выходит с ним на связь, Дик<br />прожил пять лет. Он накапливает заметки и записи, данные<br />всевозможных исследований - этого добра у него столько, что что<br />бы вы ни сказали ему, что бы ни возразили - он уже ушел далеко<br />вперед и на любой вопрос преподнесет вам новые факты и новые<br />логические умозаключения.<br />   Что до меня, то никто и никогда не мог привести мне<br />доказательств, которые заставили бы меня поверить в тот или иной<br />феномен, в ту или иную псевдонауку - от телепатии до уфологии.<br />Я верю в то, что Вселенная - образование случайное, в котором<br />нет места богу. Я - последний человек, кто поверил бы в<br />существование высшего разума - и в то, что у Филипа К.Дика с<br />ним тесные контакты особого рода.<br />   Я готов поверить в то, что с ним действительно произошло нечто<br />замечательное - объяснимое, правда, лишь с чисто<br />психологической точки зрения. Быть может, он как-то по-новому<br />увидел Вселенную (то есть то, что называется koinos<br />kosmos), или, может, это просто замысел странной, особенной<br />книги, которая скажет читателям нечто новое о них самих и об<br />окружающем их мире. Если это так, то это только делает Дику<br />честь. Обсуждать же, "психически устойчивый" он человек<br />или нет - значит, уходить от сути вопроса. И, кстати, какое<br />нам, собственно говоря, дело, каков источник его нового опыта? В<br />мире масса людей, куда более чокнутых, чем Филип К.Дик - он же,<br />как бы там ни было, дал нам немало образцов высокого искусства,<br />оказывающего постоянное воздействие на миллионы не-чокнутых<br />людей.<br />   Но и теперь, после всего, что с ним произошло, он остается во<br />многом все той же личностью. Во всяком случае, религиозным<br />фанатиком он не стал. Его отношение к миру и его ироничный,<br />скептический ум остались такими же острыми, как и прежде.<br />   Пару дней спустя после этого интервью я еще раз заехал к нему в<br />Санта-Ану - уже без магнитофона, просто в гости. Так что этот<br />вот репортаж я привожу просто по памяти. Мы много еще о чем<br />беседовали, и под конец я упомянул об одном высказывании,<br />которое мне понравилось: если я нахожусь вдали от какого-нибудь<br />предмета, если я не могу увидеть его или к нему прикоснуться, то<br />на самом деле этого предмета не существует.<br />   - О, верно, - сказал он. - Так уж заведено, что мир нам<br />доступен лишь в той мере, чтобы мы могли убедиться, что он<br />существует реально, и ни капелькой больше. Видите ли, это что-то<br />вроде малобюджетного предприятия. И все эти страны, о которых вы<br />читаете в газете - все эти Японии, Австралии, другие - они<br />просто не существуют. На их месте ничего нет. Но если вы<br />все же решите съездить туда, в этом случае вам все быстро<br />сорганизуют - обстановку, дома, людей. Они будут существовать<br />вокруг вас все то время, пока вы будете видеть их. Это делается<br />действительно быстро.<br />   И вот тут-то я перешел в наступление. Хотя и довольно<br />осторожно. "Давайте поставим вопрос ребром, - сказал я. - То,<br />что вы говорите сейчас - это что, литературная концепция,<br />которая может быть использована в одном из ваших романов? Или вы<br />это... серьезно?"<br />   - Вы имеете в виду, верю ли я сам во что говорю? - спросил он<br />в явном изумлении. - Ну, что вы, конечно же, нет. Вы, должно<br />быть, сошли с ума, если смогли поверить во что-то<br />подобное! - И затем он рассмеялся.<br />

[показать]