Мне не страшно! Не грустно! 

Я гоню дрожь так, что кожа теряет цвет, превращаясь просто в сине-красное полотно. 

Я шепчу: "Вы не сломаете меня". 

Если я не буду писать, остаётся только сжаться клубочком и стонать, и бояться, и страдать целый жуткий день. 

Если я не буду писать, я сойду с ума. 

А это не то, что я выбираю отныне. 

Я улыбаюсь, врубаю музыку и брожу с сигареткой дерзко. Напоминая себе: "Это не ты. И всё это не собой. А то, что с тобой, с ней не происходило".

Бла-бла-бла, я могу болтать, пока не умру. Я могу петь.

Я с отвагой и полным спокойствием смотрю себе в глаза, и мою руки так уверенно, точно это моя политическая позиция. А минуту назад все паниковало во мне, и ещё будет. 

Самое смешное - что, наверное, даже если я узнаю, что умираю, меня все равно будет кидать настроенчески вверх и вниз. Только в таком случае удивительным будет "верх". И я буду лыбиться два часа, а потом биться в стены с криками. Вероятно, мне суждено до последнего дня себе дивиться. И это то, что можно запомнить обо мне. Как и то, что у меня аллергия на холод, и то, что я люблю писать глупости, и то, как странно толкую Саус Парк. 

Что бы ни было. Я или стану самой счастливой, или самой сильной. 

Я хочу расти, как цветок. Улыбаться жалко и виновато. Радоваться чему-нибудь, увиденному впервые. 

Я сегодня дала себе нечто вроде обещания: "Если выживу, напишу об этом".

Думаю, когда-нибудь пригодится. 

Мне бы только свой путь продолжить. Или быть смелой.