- Я ангелом её увидел. - Старик кивает за окно.
Ступает лёгкими шагами по двору девица,
Ни простота одежды, ни манер не могут скрыть
Возвышенности черт прелестного лица и
Твёрдости в осанке. Она мельком лишь
Бросила мне взгляд и сразу отвернулась.
- Вот, видишь! - Старик противно заскрипел,
- Она мне пламенные весточки кидает!
Восторгу старика предела нет.
Но быстры перемены настроений
И вот уж снова мрачный тон беседы:
- Тебя я, знаешь, для чего призвал в Петреллу?
Мне не даёт покоя сын - Джакомо
Он отравить меня задумал, и с тем
Мне яд в вино подсыпал. Кому?!
Отцу!!! Вот порожденье бездны!
Он - первенец моей жены Эрциллы.
Наследник мой и рода продолжатель.
Не знает он что в ядах искушён его родитель
И опий мне не причинил страданий.
Донёс один доверенный слуга,
Что кроме яда он мне сталь готовит -
Нанял какого-то ублюдка из Кастильи.
Тот шило в ухо мне вонзить принужден
За мои же деньги! А после сбросить
Из этого проёма на камни галереи.
Мой сын - щенок в делах измены
Я с лёгкостью его переиграю
И изумлю, представив тело жалкого убийцы.
Ты мне для этого лишь нужен - ты мой меч.
Убийца, говорят, из сбиров - жесток и хитроумен.
Но ты, я слышал, - жёстче и хитрее.
Так распознай убийцу и казни, а тело мне представь
Но так, чтоб не узнала Беатриче.
Она - мой ангел, и измены грех, её души
Не должен потревожить. А с сыном?
Я лишу его наследства. И отошлю
В Толедо - там назревает недовольство Папой
И скоро выльется оно в войну,
В которой сгинет глупое отродье.
А состояние - и золото и земли
Я отпишу в наследство Беатриче.
Она чиста душой и верой, и разумна.
И применение деньгам найдёт
В делах богоугодных. Себе же
От неё я попрошу молитву во искупление
Своих проступков страшных и безбожных.
Мне в уши Сатана шептал, когда искал я
Развлечений и запретных знаний.
Жизнь уже в закате - я обманут, пуст.
Теперь надежда лишь на то, что Бог
Из уст её прошенье за меня услышит.
И простит. Она ведь - ангел.

Старик опять смягчился взглядом -
Под окнами гуляла Беатриче.
Он, третий год уже как, в замке её держит
Не отпускает от себя и в свет.
Прекрасна ликом и добра душой,
Она цветёт в саду закрытом.
Старик хранит лишь для себя
Её, и щедрость, и любовь.
Он пьёт из глаз её прощенье,
И услаждает видом взор.
И искренне считает, что
Лишь под его эгидой,
Счастье Беартиче обретёт.
Я к старику неслышно подошел
И, оглядев весь двор и галерею,
Препятствий для себя не обнаружил.
Тогда, заученным движением, спицу
Прямо в ухо, без замаха вдвинул.
Он только дёрнулся и на пол повалился.
Совсем немного весил для аристократа.
Через перила ограждения легко перевалился.
И был таков.
Мне ж нелёгкий грех с души снимать
Постом и самоистязаньем.
Простит ли мне Создатель?
И слово Папы разве в том поможет?


Вскоре всё семейство Ченчи было арестовано и подвергнуто пыткам. Беатриче была обвинена в смерти отца и казнена вместе со своим братом Джакомо и мачехой Лукрецией. Во время допросов была тверда в показаниях - виновной себя не считала. В отличие от братьев и мачехи, под пытками подписавшими признательные показания. Всё состояние семьи Ченчи, состоявшее из украденных в казне Церкви дедом Беатриче - казначеем Пия пятого, вернулось в обратно в сокровищницы Ватикана. Политика Папы Климента восьмого по приращению состояния и славы Церкви, давала свои плоды. До сих пор историки всерьёз принимают версию суда - Беатриче задумала и осуществила убийство своего отца. А спустя год запылает костёр на Площади Цветов...