Когда я вернулся из кухни в комнату, то едва не выронил из рук тарелку, с которой собирался разлечься перед включённым телевизором, ибо перед выключенным было бы глупо. От падения фарфоровый блин китайского производства спасло лишь его содержимое потому, что обидно и жаботно было портить замечательные пирожные "Прага" местного производства. Ибо, вдоволь навалявшись на моём полу, бисквиты не стали бы съедобнее. Я бы даже скорее поостерёгся пихать их в рот и, наверное, выкинул бы в мусорку. Потому только и не уронил уже дважды подклеенную разнесчастную тарелку. Хотя было от чего. Читать далее
После обеда зашёл начальник и попросил напилить в каминный зал дубовых дровишек. Знамо дело - пьянка! Ну, нам это дело привычное (пьянка), и осуждать утомлённое непрерывной заботой о нас высокое начальство, я не имею желания. Потому безропотно напилив, годящихся исключительно в мусор, дубовых горбылей, я взвалил их на могучую спину и оттащил по назначению. Проталкиваясь через толпу нарядно одетых и приятно пахнущих мужчин, я - в замызганном ватнике и с вязанкой дров за плечами, чувствовал себя немного чужим на этом празднике жизни. Совсем чуточку чужим. Чуть-чуть. Но деликатные господа тактично меня игнорировали и я перестал смущаться, и прислушался к их неспешным и важным беседам.
- Я считаю, что наше сотрудничество должно продолжиться и в преддверии...
- Наши установки - одни из самых высокоточных в мире! Ни у американцев, ни у корейцев ничего подобного...
- И когда я предложил закупить транзисторник у китайцев...
Всё понятно. Это не простая пьянка. Это деловая пьянка. Ну, что ж, это важно. Выгрузив дрова в красиво откованную корзину, я запалил из искры пламя и незаметно растворился из каминного зала, по пути почти не отдавив ничьих ног. Николай и Анатолий встретили меня жадными расспросами: Что, мол и как? "Пьянствуют" - без обиняков ответил я. "Тогда нам - сам Бог велел" - употребил всуе Николя, и метнул на верстак закуски и напитки. Или наоборот: напитки сперва, а потом закуски. Как я есть самый непьющий в нашей гоп-компании, то налёг на еду, а прочие гегемоны - на выпивку. И не вздумай нас осуждать! План мы выполнили аж за март следующего года, а даром время терять не собирались, по любому. Мы провели политинформацию. Благо событий и поводов для обсуждения предостаточно.
- ...тут он и говорит: "на суды не оказывается никакого политического давления!" Представляешь?
- Второй фронт америкосы открыли в сорок четвёртом! Когда они уже и ...
- ...Сам подумай - если президент издаёт указ об обязательном исполнении своих указов, то это что? Не полный провал?..
Зазвонил телефон. Как самый близкосидящий трубку взял опять я.
- Чем занимаетесь? - подавляя зевоту спросил наш непосредственный.
- Политинформацию проводим. - Честно ответил я. Трубка засопела, изображая втягивание начальственными ноздрями мой выдох из пластиковой трубки. - Николаич! Да ты чо?! Я же не пью!
- Я то твоё "Непью" знаю. - недоверчиво возразил начальник. - А вот Николай, похоже усугубляет.
Я на всякий случай прикрыл микрофон ладонью - знаю же, что не унюхает, но мало ли что?
- Чего звонили то? - вежливо заговариваю зубы прозорливому начальству.
- Дрова кончились. Отнеси ещё в каминный вязанку.
Что же поделать? Конечно отнесу! Накидал и отплыл. Снега навалило прилично, да весь он тут же и тает. Через улицу приходиться плавать. Неудобно, конечно одной рукой придерживать тяжёлые дубовые полешки, а другой грести, но меня толкала вперёд мысль о замерзающем начальстве - не дай Бог заболеют! Кто же о нас будет заботиться? Доплыл. Поднялся по ступеням, зашёл в зал - со штанов течёт, от волос пар, ну чисто челюскинец или, на худой конец, полярник Шапиро. Меня не ждали. Меня уже натурально не замечали. Просто физически не способны были. Я грациозным шагающим экскаватором продвигался к опустевшей корзинке и снова опутывал свои уши излияниями штабных соловьёв:
- А она мне и заявляет: "Рашен? Ноу рашен!!! Рашен - гоу хом!"...
- Ну, мы с мужиками накатили и поплыли экраны снимать...
- ...и не просто сосёт, а причмокивает!
Когда над мужчиной нет призора доблестной супруги, то и разговоры его касаются исключительно особей прекрасного пола, не связанных священными узами с говорящим. Или о рыбалке. Я вернулся в столярку. Николя издали приветствовал меня зычным:
- Коллега! Вот ты разбираешься, сколько у нас подряд было неудачных запусков космических аппаратов, в последнее время?!
Николаю можно не о женщинах. Он холостяк.
-
Вернувшись из отлучки, я первым делом бросился сдаваться Льву Борисычу. Ибо терпения моего больше не хватало. Вся правая сторона нижней челюсти ныла, как неудовлетварённая жизнью старуха своему старику-неудачнику. Иногда затихала, но потом с новой силой напоминала о себе. Лев Борисыч - человек перманентно тверёзый, с интересом тыкал железками мне в зубы и предавался наблюдению результатов. Результаты были. Жаль, говорит, что я скотч в УЗИ-кабинет отдал, а то бы прикрутил тебя к креслу (меня, то есть), во избежание. Уколы на меня, как всегда, не действуют. Поставив мне уже третий, абсолютно трезвая звезда стоматологии убедился в этом, едва не лишившись пальцев на самой рабочей хваталке. Я, признаюсь, с детства не очень горячо люблю хоть двести- хоть сто-матологов. Жутко они надо мной потешались в мои юные годы. Теперь я понял глубинную причину - уколы на меня не действуют. Почти три часа он и сейчас надо мной измывался и похабничал, употребляя всяческую латынь в виде ругани. Выражение "пасть порву" это про меня, недавнего. И пасть порвали и любопытным носом все коронки перещупали, но в итоге расковыряли-таки три зуба, и прикрыв эту срамоту временной пломбой отправили домой - отсыпаться. Сегодня с утра абсолютный трезвенник лично позвонили и поинтересовались моим прекрасным самочувствием. Я-то рад, что хоть не в кресле сижу, говорю: "Хорошо, чего и Вам..." Николя, восхищённо обозревавший с утра моё слегка исказившееся хавло, предположил, что теперь Борисычь будет откладывать следующий приём, пока я к нему не приползу на коленях и не посулю деньги, виллу, внимание роскошных женщин, лишь бы он мне удалил нафиг нервы, или уж весь зуб. Анатолий, задремавший, под мой эмоциональный рассказ, встрепенулся и буркнул: "Как Отец Фёдор". Мы сначала не поняли, но потом перед мысленным взором моим предстал актёр Пуговкин, стоящий на четвереньках и сжимающий в зубах... конечно же не пачку зелёных банкнот, а всего лишь палку колбасы, но... От смеха у меня даже зуб немного прошёл. Лев Борисыч и правда, бодренько так предложил позвонить ему в следующую среду, на предмет возможной к нему записи. На мой осторожный вопрос: "Что же мне делать с временной пломбой?" он весело поинтересовался:
- А что, уже распробовал?
- Ну, да. Половину сожрал. С макаронами.
- Тогда доедай смело и вторую. Её отсутствие никак на зубах не скажется.
Что я сейчас и делаю, осторожно шарясь кончиком языка, по искусственным неровностям зубов. Я вернулся.
- Кручу-верчу, заработать хочу!!! - из коридора доносился зычный вопль. Это Егорыч пришёл подкрутить вентили труб отопления с целью экономии. У нас на заводе эта история из года в год повторяется с различными вариациями - начальник слесарей даёт команду убавить отопление на всех участках, с рвением исполняя приказ директора о экономии средств и материалов. И ежегодно во время выходных трубы замерзают и лопаются и тогда уже устранение аварии и её последствий стоит в десятки раз дороже чем выгода от экономии. Начальнику слесарей ставят выговор, лишают премии и на следующий год всё повторяется опять. Рабочие на участках, приходя по утрам, начинают названивать начальству со скандалами требуя "поднять градус", ибо при плюс десяти-пятнадцати у станка восемь часов не простоишь. И тут на сцене появляется тот самый Егорыч, который вечером предыдущего дня "прикручивал" вентили. На этот раз его встречают одобрительными комментариями и клятвами в вечной и непреходящей любви. Егорыч уже лет сто как на пенсии, но ещё продолжает "обирать государство" и на зарплату и на пенсию. Его широкая, приземистая фигура легко узнаётся с любого расстояния по походке "в развалочку", как у самого заправского моряка. И надо бы его уже выгнать с завода, всучить в клешни коляску с правнуками и запустить в парк на предмет прогулок и отдыха, да не останется тогда на заводе высококлассного сварщика.
- Я тохда иду, а они в траншее чугун варят. Я только посмотрел и ховорю: "Не выйдет у вас ничего." Ихний мастер мне: "Почему, мол, не выйдет?" А я ему : "Не выйдет, и всё! Помяните моё слово!" Они заварили, а у них как пошло сифонить - ууууу!!! Мама не хорюй! Тот ко мне: "Ты, мол, кто, что ховоришь: "Не выйдет!"?" Я ему: "Сварщик!" А он мне: "Заваришь как надо - пойдёшь ко мне на участок." Я и ховорю: "Я, мол, заварю, если ты дашь мне человека, и он будет делать всё, как я скажу". Так и целый день проёбся, а заварил в лучшем виде - комар носа! Тут меня мастер недавно хрозился с завода выхнать: " Ты, Егорыч, заёб уже усех." А я ему: "Давай, выхоняй! Тока кто работать будет?" А? Так и коптит целый день Егорыч - то по заводу вразвалочку с неизменной похвальбой, а то и в грязной телогрейке в мокрых по самое "не балуйся" ватных штанах со свёрнутым шлангом на плече, злой, что тот крокодил. А вчера с Колюней дуэтом исполнили:
Я ждалааа и вееерила!
Дууумала - рожуууу!
А пошла провееерила -
С триппероооом хожуууу!
Активное гражданское полуосознанное.15-11-2011 22:29
- Хорошо сегодня поработали… - Руслан нежился под струями горячего душа, расслабленно мотая головнёй в разные стороны.
- Это пока работа есть. Скоро завод себя изживёт. Платить станет нечем, работяг разгонят и начнут они по огородам мыкаться, дабы семью хоть как-то прокормить. Никому не нужными станут токари, слесари и даже столяры. – втирая в своё размякшее тело мыло, мрачно спророчил я.
- Ничего! – оптимистично вставил молодой Руслан. – Нам не привыкать! Мы и огородом проживём!
Мне его радостное настроение было вовсе не в жилу и я продолжил пророчить:
- А тех, кто не сможет предъявить документы на землю, в которой они ковыряются, расстреливать на месте, без суда и следствия. И зарплату членам зондер-команд по отстрелу нелегальных крестьян, платить имуществом преступников. Никому не нужные рабочие фабрик и заводов, выпускавших в прошлом неконкурентноспособную продукцию, ринутся в село за милостынькой. Но, редкие законные землепашцы, озверев от попрошаек, начнут дико мочить пришельцев. Те в ответ будут сбиваться в мелкие банды и совершать набеги на бастионы с зерном, жечь усадьбы и пристройки. Крестьяне откопают пулемёты, рабочие начнут с голодухи жрать друг друга… А немногие успешные предприятия и банки, вкупе с бандитами и армией создадут комфортабельные города, обнесут их стеной и поставят по периметру вышки с автоматическими пушками и пулемётными турелями. Запустят на одичавшие территории несколько бронированных грузовиков с телекамерами и начнут трансляцию реалити-шоу для своих сытых обитателей. А те, охуев от своей исключительности, в скором времени захотят развлечений «он-лайн», и попрут на дикие территории с экстрим-вояжами. Будут отстреливать из современного оружия грязных бродяг и пожирать на привалах их жёсткое мясо. Вконец опустившиеся бывшие ненужные рабочие будут прятаться от всего на свете и питаться любой живностью. Лягушек и голубей схарчат сразу, собак и кошек немного позже, потом попробуют и крыс, но те объединятся и на крысиные армии можно будет нападать группами не менее сотни человек, но собираться такими большими группами будет запрещено, под угрозой немедленного уничтожения, и крысы начнут атаку на немногих выживших в междуусобных войнах. А жители напичканных электроникой городов будут весело ржать глядя на экраны своих плазменных телевизоров, которые покажут как жалкие оборванцы в ужасе улепётывают от сплочённой крысиной своры. – Я перевёл дыхание, а невозмутимый Руслан лениво поинтересовался из-под горячих струй соседней душевой кабинки:
- Ты это к чему?
- Это я к тому, что будущее зависит от твоего выбора четвёртого декабря…
Если по дороге домой натянуть пониже капюшон, и повыше поднять застёгнутый воротник, то стёкла очков запотеют и ты пойдёшь домой совсем другой дорогой. Перед глазами всё будет размыто и мутно, но цвета будут пробиваться и ты увидишь границу между ещё зелёной травой и тёмной землёй тропинки. И тебя посетит странное ощущение - словно ты смотришь через целлофан на другой мир. Ты можешь ходить по нему, но тебе туда нельзя. Странный парадокс. Это как секс в презервативе - ты вроде вошёл, но ты не овладел. И порвать эту мутную завесу ты не в силах. Просто надо подождать.
Пацаны с "Фабрики Игрушек" давно уже плывут в правильном направлении. Теперь они препарировали уже известную всем группку Sakura Gakuin, и вытараканив из неё самых экстремальных девчонок сколотили Babymetal с их первым малопереводимым хитом что-то про утро...
Слушай, ну хочешь - сказку расскажу? – Я смотрел на мелкую. Она целенаправленно калякала-малякала в моём альбоме. Когда пять минут назад я попробовал отнять у неё свой драгоценный альбом с картинками, которые рисовал в часы творческого зуда, она повисла на нём и завопила. Если Вы когда-нибудь бывали в Эфиопии и кидались в небольших гологрудых обезьянок ветками и маленькими каменюками, то Вы наверняка имеете представление о самом отвратительном звуке, который исторгает глотка животного. Если Вы хотите усилить впечатление и совсем скрутить в трубочки ваши локаторы – попробуйте отнять что-нибудь у вредной девчонки девяти лет. Эффект Вас порадует. В отличие от меня. Потому, что я не хотел усиливать впечатления и сворачивать локаторы. Я всего-навсего хотел вернуть свою собственность. Секретную собственность. В тайне я храню альбом потому, что не питаю иллюзий относительно собственной гениальности, и вовсе не желаю выставлять напоказ свои потуги. Но и отдавать на растерзание этой террористке свои душевные порывы я тоже не хочу. Поэтому, потерпев поражение в открытом конфликте, я лихорадочно искал другие пути разрешения проблемы. Музицирование на губах её не впечатлило, предложенную ей спешно найденную, покрытую пылью куклу, она презрительно отбросила в угол комнаты, предварительно оторвав ей руку. Фокусы показывать я не умел. Да и вовсе не имел никаких талантов, потому и смотрел с тоской, как неубиваемый синий маркер чертит полосы на альбомных листах. О сказке я ляпнул не подумав, а она заинтересовалась настолько, что перестала кромсать мои нервы фломастером, но на всякий случай спросила независимо и презрительно:Читать далее
Шумно отдуваясь, я в последний раз скрючил тушку, выполняя упражнение на мышцы пресса. Целых десять раз! Это вам не шутки! Бодренько вскочив я гордо похлопал себя по рельефному животу:
- Вот! У меня уже и кубики пресса прощупываются! Даже сквозь одежду!
Николай, скосив правый глаз безрадостно выдал:
- Это у тебя телогрейка простёганая.
С годами растёт и моя метеозависимость. Сейчас уже и мысли светлые лезут в голову только при ярком свете солнышка, и воспоминания, если хочется подумать о хорошем, тоже в основном окрашены золотом. Брёл это я нынче через поле домой, преодолевая встречный порывистый, и подумал, что если есть где-то во Вселенной место, в котором я бы сейчас оказался, то это залитый солнцем луг на пологом склоне высокого холма. И парочка белых облаков. А вдали, внизу у подножия - небольшой лесок. И ещё дальше речка. И воздух, хоть и нагретый, но не жаркий, такой, что разбежавшись не вспотеешь а только слегка разогреешься. И горизонт такой далёкий, каким он никогда не был на планете Земля. Зелёное, голубое, золотое... Это цвета счастья. А ещё, раз уж я размечтался, чтобы разбежавшись по склону вниз, можно было прыгать и каждый раз пролетать всё дальше. И дальше. Так, чтобы однажды оторвавшись в прыжке, понял секрет, который всё время щекотал тебе чрево, близким открытием - что в организме нужно напрячь, чтобы летать. И поначалу низко, над самой травой, полететь. Неуклюже и даже пару раз с размаху приземлившись в густую траву, едва удерживая равновесие... А потом взмыть вдруг, замирая животом от собственного безрассудства - ведь человек летать не приспособлен! И уже носясь в восторге между ветками, берегами, кустами, облаками, понять, что округлая, обтекаемая форма моего тела как-раз для полётов-то и приспособлена.
А холодный ветер как знает о моих мыслях и весело атакует мой теперь уже короткий ёжик. Старается выдуть из меня мои тёплые мысли.
Солнышко решило порадовать землю последними тёплыми днями. Ходить на работу сплошное удовольствие. Шуршу листьями, пинаю камешки, грею шевелюру. Руки по карманам и неторопливая походь - не на работу, а просто гуляю. Поразительно много всяких гусениц повылазило - с теплотой подумал я и собрался как раз раздавить одну такую, деловито переползавшую асфальт перед моими ногами. Мохнатый червяк хладнокровно смотрел на опускавшуюся подошву и в самый последний момент спокойно произнёс: " Пароль - Сгущёнка!"" Я едва не упал, пытаясь убрать ногу подальше от высокого начальства.
- Какими судьбами, товарищ майор?
- Бери выше! Уже полковник. - проворчало начальство.
- Надо же, как годы летят! - поразился в ответ я. - Как же Вас угораздило-то так? - это относительно его нынешнего положения.
- Приказы не обсуждают, а выполняют. - процитировал полковник известного философа Ницше.
- А к нам, какими волнами прибило?
- На родину возвращаюсь. Деньги на билет пропили, то есть пропали. - засмущалось начальство. - вот и приходится на своих восьми топать.
- Ну, ничего, уже почти приползли. - обнадёжил я.
- Ты не заговаривайся! Я тебе не ползаю, я - перемещаюсь. - оскорблённое начальство чуть было не уползло. Но я упросил его рассказать историю. Всё начальство падко на потравить сказки, да истории всякие.
- Ну, хорошо. Слушай...Читать далее
Сегодня вылез мой пропавший пост посвященный дню красивых людей, который таинственным образом сожрал компьютер.
- Голубоглазая блондинка с большой грудью (5-й разм.) ищет для встреч не стеснённого в средствах и жилплощади мужчину. Внешность - не главное. - зачитывал вслух Николя страницу знакомств из газеты бесплатных объявлений. - Игривая, не наделённая интеллектом хохотушка, примет на своей жилплощади страстного Ромео.
- Во, как! Уже глупостью своей хвалятся! - вставил проснувшийся Толян.
- Дура бы ни за что про Ромео не написала - она ж дура и читать не умеет. - разумно объяснил я - Это из области: "Молочка бы с булочкой, да на печку с дурочкой". Некоторым только таких и подавай.
- А вообще-то сегодня твой день, коллега! - оторвался наконец, от страницы с целомудренными фотографиями жаждущих интима красавиц, Николай. - Сегодня - день красивых людей.
Ну, да. О красоте моей слагают легенды. А ещё о великодушии и мудрости. Только добавляют к многочисленным достоинствам моим любовь к небольшому преувеличению. Это, однако, та слабость, которую я могу себе позволить. Но вот Николя, при всей своей отвратительности на внешность, славится правдивостью и любовью к травле баек, одну из которых он посвятил сегодняшнему празднику.
- Славку помнишь, длинного? - это вопрос к чуть не заснувшему Толяну.
- А, ну, это, ну да... Это какого - длинного? С Ботова?
- Нет. Длинный с Ботова - это Санёк. А Славка, это брат Лёхи Кузнеца. Два брата-акробата. Они вечно в истории попадают.
- Аааа! Эти!.. Это со Стромыни?! Точно со Стромыни двое...
- Ну, вот. Славка как-то в такой вот газете объявление вот такое же и прочитал. Позвонил, значит, бабе и назначил ей вечером. Она, мол - "приезжай ко мне", а он и рад стараться. Часов восемь приезжает на Заречье, в хату стучится. Ну, та - шуры-муры: "Давай, пока, чайку выпьем." Славка-то он чё - компанейский, сидит, чай пьёт, мозги ей компостирует, да думает: "Чё-та как в гостях у сказки". Тут он к ней подсел - баба видная такая - округлая, и давай ей намекать - хватит уже чай хлебать, можно и в койку уже. Не жениться же он приехал. Только он её за плечи-то обнял, заходят два амбала таких - как два меня. "Чё это ты" - говорят: "К сестре нашей за пазуху лезешь?" А тот, чё сказать - не знает. Глазами хлопает. Морды-то воот такие. Те за стол, достают пузырь, наливают стакан: "Пей!" Славка: "Да, ладно, чё там, поеду я. Поздно уже." А один хмурится так и стакан ему под нос: "Пей, давай!" Славка видит - делать нечего. Понюхал - вроде водка. Хлоп! А те опять стакан: "Пей!" Видит он - делать вовсе нечего, и опять пришлось пить. А уж когда третий налили, он и не артачился. Потом его эти мужики раздеться заставили, плащь на него одели и в рукава палку от швабры вставили, да так и выгнали на улицу. А там темень уже и холодно. Ладно холодно - Славка то пьянеть уже начал, да они же плащь то не застегнули. Так и идёт пугалом - руки в стороны, плащ расстёгнут, а там всё добро болтается. Он уже и об столбы вынуть пробовал, и об стены - никак. Ноги уже не держат, смотрит, на остановке девки из училища домой едут, он к ним. Они как увидали такое чудо - врассыпную! Он за ними, орёт чтобы ему помогли, а они только быстрей бежать! Как уж он палку эту вынул, он уже и сам не помнит. Домой пешком дошёл - деньги то эти мужики все до копейки выгребли. А вы говорите: "Праздник красоты."