Сегодня не просто мой день варенья! Вернее это просто день варенья, но он вовсе не простой. Он особенный. За сегодня я получил самое большое количество поздравлений в своей жизни. Это радует. Это обязывает. Это даже как-то поднимает самооценку. Здорово. А то каждое утро пока сам себя не похвалишь - как оплёванный ходишь. Правда, весело отпраздновать на работе не получилось, ибо большая часть столярного участка расползлась по курортным огородам - греться на летнем солнышке и потягивать водочные коктейли. За работу отвечаем я, да старик Шинкин. Толян с Русланом не в счёт из-за пофигизма первого и офигновения второго. Посему праздновал я с мохнатками и салом в обнимку.
[показать] С мохнатками всё понятно - они всегда готовы к празднику, знай наваливай чё-нить вкусное, да почёсывай за треугольниками, а вот с салом вышла грустная история. [показать] Она случилась ещё до того, как я решил тряхнуть стариной, и приударить за одной симпатишной пенсионеркой. С пенсионеркой вышла ещё более печальная история. Стариной-то я тряхнул, да та с непривычки и отвалилась. Впрочем, это уже другая история. А сало я прикупил с целью употребить по пищевому назначению по рецепту одной иностранной принцессы. А уж принеся домой добрый шмат ленивого свина, я решил немножко пригубить перед готовкой и мариноваинем. Да так увлёкся перлистывая интересную книжку единственным чистым пальцем, что не заметил, как почти весь кусок-то и сожрал. Кроме небольшого параллелепипеда в готовку совершенно не годного в связи с ничтожными размерами. Чинно утерев каждый перст свежей салфеткой, я аккуратно подцепил сало двумя ногтями и можно даже сказать манерно, отправил его в отверстие. Кусочек на одну треть состоял из шкуры несчастного свина, и жевался не очень. Скорее даже совсем не жевался. А хрустел и пытался вырваться на свободу прямо сквозь щёку. Корча страдальческие рожи я его всё-таки заглотил, но оказалось, что хрустел он моими зубами. Моя несчастливая карма во всём, что касается поросятинки, отчекрыжила мне два полновесных куска кальция из которого состоит моя нижняя челюсть. Значит скоро я опять, дрожа поджилками, поплетусь ко Льву Борисычу. А уж он по полной займёт моё внимание и время. Как он мне говорил как-то: "Люблю, когда люди на меня смотрят открыв рот и выпучив глаза". Но для меня ещё пока всё неплохо кончилось - остальные сорок зубов остались на своих местах.