Это случилось три года назад. С этого дня все пошло наперекосяк. После этого я разучилась видеть в людях только хорошее, зато разачаровываться привыкла быстро. Как водится, все началось с утра. Это было в детском лагере - одном из многих в Бурабае, название я уточнять не хочу. Нам торжественно обещали наряду с обычными Особенный треннинг, к которому мы должны были максимально подготовиться, обеспечив себе  серьезность.
Собственно, все это я с лихвой обеспечила с расчетом на что-то действительно Нужное и Важное. Между делом говоря, треннинг назывался "Боль и жалость". Нас поделили на две группы и ту, в которой я и оказалась завели в комнату. Там нас поставили в круг и завязали всем глаза - чтобы не отвлекались. Включилась успокаивающая музыка для занятий йогой, дыхание само собой выравнялось. Психолог, шурша между стоящими, тихо инструктировал:
- Представьте, что вы стоите на краю обрыва. Ветер, пропасть... вы вспоминаете все, что вы успели сделать в жизни - хорошего и плохого.
Самонадеянно попытавшись вспомнить что-нибудь вселенски значимое, я удивленно отметила, что толком-то ничего не сделала. Хорошего. Зато память услужливо подкинула несколько неприятнейших моментов. Все не смертельно, но обидно для тех, кого я называю Близкими. Когда я поняла, Что я творила, захотелось, первым делом, плакать. Потому что исправлять что-то качественно было уже поздно - только разводить руками и извиняться...
Погруженная сама в себя, я не сразу заметила, что по комнате опять шелестят шаги. Одновременно с мыслью "Что ж я за сволочь такая?" щеку обожгла пощечина, где-то недалеко раздался всхлип. Слезы потекли сами собой - мне тогда показалось, что ударили меня заслуженно. А те, кто был до того снаружи ходили вокруг, били, щипали, дергали за волосы. мне до сих пор страшно от осознания того, что даже если бы нас не предупреждали о том что так и надо - я не смогла бы дать сдачи. А через некоторое время они же начали нас жалеть. Вытирать слезы, обнимать, гладить по голове. И это было еще хуже: это было незаслуженно, неправильно и унизительно. И это далеко не успокаивало, хотя должно было бы, а ломало и коверкало что-то внутри.
Тогда я проплакала пол дня. я звонила своим знакомым, извинялась за все.
Вторая группа обошлась без боли. Они стояли сжавшись, напряженные, в ожидании того, что мы отыграемся по полной. Но нам запретили им "мстить" (да мы и не смогли бы). До сих пор помню, как плакали парни, которых мы жалели. За то, что они делали с нами. Мы гладили их по спине, шептали, что все в порядке. А они всхлипывали в ответ и плакали, плакали...