Читаем Больно.ру, если есть время, книга стоит того. Но ценность её раскроется если не обращать внимение на импульсивное но слегка смутное начало, нужно идти вперёд.



Яркий свет монитора освещает моё лицо, я сижу в комнате где когда-то ослабевшее тело покидала полная сил душа, она улетала далеко к яркому свету, такому же как мой монитор, а возможно в десятки или сотни раз ярче. Сейчас я здесь среди чужих мне стен не впускающими меня стать частью их. Они чужие как и все люди приходящие сюда. Эти окна снаружи и изнутри покрытые изморостью, как будто замерли когда я поселилась здесь. Они не принимают меня и я знаю, что когда-нибудь я вспомню их сидя в какой-то другой квартире или отеле какого-нибудь другого прохладного города с вечними дождями, там будет всегда сыро, как и в моём сердце. Возможно я делаю ошибку в своих высказываниях, но душа мне именно в данный момент говорит именно это. Моё сознание сейчас, как попрыгунчик прыгает и ударяется об покрытые известкой храняшие свою тайну стены. Оно не может вырваться за пределы и тонет в уже остывшем кофе, которое проникает в моё горло и растекается по стенкам пищевода. Я иду на кухню и наливаю воду, я хочу что бы кофе стал теплее и растопил в венах намерзмие мысли, но понимая что чайник давно остыл я возвращиюсь в полной чашкой такого же ляденого напитка. Я пью его ещё и ещё, и оно не даст мне уснуть ещё пол ночи. Это будет утро такое же как и все. Я проснусь от будильника, в который раз буду собираться на учёбу и снова со словами «извените за опоздание» войду в до боли знакомый кабинет и встречу лица тех людей, что постоянно отражают что-то своё. Их мысли наверное так же умеют летать, как и мои. И они также не раз задумывались о смерти, о будущем, плакали в подушку от любви и принимали таблетки, когда болели.
Я выхожу на улицу в -28 градусов, а может и больше, чёрт его знает, в кофте и шарфе слегка прикрываюшем шею. Я просто стою и смотрю на блётски инея на деревянных стенах дома. Стою и думаю о том, что часто посящает меня. Думаю о прочитанной книге, о прошлом времени, которое впустило в меня свои корни. Я стою и напрягаюсь как струна от холода, но столько сил во мне бывает редко, как сейчас. Каждая клетка тела обострена, каждая ниточка дыхания бьётся за жизнь. А вы выбирали жизнь, стоя на подоконике? Я, нет. Были другие случаи, когда приходилось выбирать между ярким светом или темнотой реальности. Странно правда? Я не знаю.
Вы много раз хотели не отпускать кого то от себя, связать с ним свой путь путь? Я ни думала о жизни с кем то до сметри, потому что всегда представляла, что у каждого человека свой путь. Иногда пути сходятся с чьим то. На день, два, а может и на год. Кому как повезёт. Нужно просто идти. Все сложится само собой. Главное не сдеваться, главное не терять сил, не растрачиваться полностью.
Человек-путник, который проведет с тобой жизнь, если такое случится вовсе, в идеале должен чувствовать тебя изнутри, тогда и наружняя «реклама» твоего тела откроется на полную. Тогда будет, то о чем горят многие. Это понимание, заряд от друг друга, когда совсем тяжело, это самый лучший секс в мире, это поддержка и желание дарить тоже ему или ей, той самой. Главное не терять человечность. Нужно по возмоности помогать тем кого ценишь и тем кого видешь впервые. Не растить корысть в себе. И тогда вы найдетё то самое счастье.
Я стою на морозе и думаю о всем по немногу. А потом кто-то не видимый толкнёт меня сзади и я отправлюсь домой. Замерзшие пальцы будут стучать по клавиатуре, нервно набирая текст.
Главное шевелиться, что бы жить, что бы дбиваться.
В соседней комнате Лида видет сны. Я часто думаю чему она посвятила жизнь, на что она растратила всё то время. Она не разу не была в кинотеатре и не пробовала суши, она просто как стрелка часов, движется в циклическом алгоритме, она живет и работает, что бы жить. Это не моя дорога, я выбрала другой путь. Её стрелка, когда то остановится, показывая цифру того когда о ней будут вспоминать. Будет ли вспоминать её одно поколение или два, а может больше или же совсем нет, я не знаю. Я никогда не думала об этом, да и не думаю что нужно.
Застывшее выражение лица моего отца в рамочке. Все в тонах серого цвета. Его давно нет. Я почти не знаю его и уже не узнаю. Иногда я вспоминаю о нём, как например сейчас. Мне было 5 лет, он сидел на диване только что придя с улицы. какое время года это было я не знаю. Я кружилась посреди зала, а он смотрел на меня и говорил, что когда я вырасту стану барелиной, он ошибся, как ошибаются все. Он улыбался тогда, а я стеснялась его, потому-что даже тогда не знала его. Он ушел на встречу яркому свету в этом же году. Я помню его мраморное, такое же серое как и на фото лицо, лежащее в гробу. Он уже не улыбался как тогда на диване. А я не понимала что происходит, я веселилась, на мне было зелёное платье с золотыми кружевами. Я ходила туда сюда мимо посторонних мне людей. И все обнимали меня.
Обнимали как и многие другие. Но никто не мог сделать это так как ты. Теплый, с упругой кожей и мощной шеей. Твой запах я помню и сейчас, как и ты говорил, что я пахну особенно. Наверное это мило. Не знаю.
Я иду своим путём. Куда приведёт меня он я не знаю, возможно я ни раз встречу людей с которыми разминулась когда-то. Или же пути снова пересекуться.
Я пью кофе и ем грейпфрут. Чуть позже я 8 минут буду качать свой пресс, почищу зубы и положив будильник под подушку засну.
Я утону в мягкой темной бархотной пелене сна, представляя то что знаю только я..